Второстепенный персонаж

Важно учитывать чужую мотивация к тем или иным действиям. Использовать благородный статус можно очень по-разному. То, за что самому Антону грозит серьёзное наказания, вплоть до физической расправы, для члена рода, даже малолетнего, может обернуться лишь выговором или небольшим штрафом. Поэтому приструнить кого-то из «списка» и сделать своей шестёркой это очень дорого стоит.

Я постарался сосредоточиться и вспомнить все произошедшие события. Вот Антон, с парочкой своих прихлебателей, подходит к окну. Вроде как они собираются вместе со всеми наблюдать за дракой Зига, но неожиданно быстро теряют к этому интерес. Только обратно, к своим местам, ребята не стали возвращаться, остановившись рядом со мной. Очень уж подозрительная случайность. А дальше они, буквально, начали проверять меня на «вшивость».

Какие вообще могли быть варианты развития ситуации? Первый — я ничего не делаю, и они понимают, что меня можно прогибать дальше. Второй — я начинаю конфликт, но вяло. Например, не желаю нарываться на драку. Здесь уже стоит вспомнить, что Антон сразу ответил мне в грубой форме, даже не пытаясь закончить дело миром. А ведь парень знал, что я не простолюдин, в отличие от него самого. Закрадывается серьёзное подозрение, что даже если бы мы просто стояли и пререкались, драки всё равно было не избежать.

Да и поведение его прихлебателей очень показательно. Ребята даже не удивились тому, что происходит. Забавный момент: когда Антон получил первый удар, никто и не дёрнулся, чтобы защитить его или напасть на меня. Все просто спокойно стояли и ждали. Словно знали, как дальше будет развиваться ситуация, что вот-вот появится завуч и всё пойдёт по отработанной схеме.

Именно эти мысли я и высказал отцу. Мы даже ещё раз пересмотрели мою запись на телефоне, там как раз был виден один из подручных Антона. Его абсолютное спокойствие и отсутствие эмоций на лице, говорило в пользу построенной теории. Я откинулся в кресло и продолжил разговор.

— А теперь главный вопрос. Почему завуч во всём этом участвовал? Точнее даже не это. Как давно он там работает? Не случилось ли так, что этот человек появился вместе с Антоном, перейдя из его старой школы?

— Ты строишь версии про заговоры на ровном месте. Не думаешь что перегибаешь?

— Отец, ты же легко можешь узнать ответы на мои вопросы. Это будет уже серьёзный повод задуматься. К тому же, что скажешь про Евгения Петровича?

— Мы с отцом твоего одноклассника перекинулись всего парой фраз, намечая будущую встречу. В целом, он неприятный тип и не любит смотреть в глаза, но явно не дурак! И, раз знает кто я такой, не послал бы сына заниматься подобными глупостями.

Я ещё раз вспомнил появление Евгения Петровича. Мужик точно не был в курсе происходящего и прилетел так, словно ожидал проблем, а не пытался использовать появившуюся возможность. Интерес он начал испытывать только тогда, когда завуч принялся расписывать ситуацию, и тут же его потерял, стоило лишь увидеть герб моего рода.

— А что если Евгений Петрович и не знал? Что если это уже привычная и отработанная схема? Что если Антон сам подговорил завуча, без участия отца? Просто, решил проявить инициативу, не до конца понимая, в каком месте находится.

— Сын, ты перегибаешь. Звучит так, словно есть целая система, по которой простолюдины устраивают проблемы благородным. Я сам учился в школе и двадцать лет назад о таком даже подумать никто не мог.

— Сейчас другие времена. Слухи про то, что правящая нашим сектором семья Гейс связана с бандитами, ходят давно.

Отец поморщился, но ответил.

— Они почти полтора столетия являются одной из четырёх правящих семей. То, что кому-то не нравятся их методы, ещё не повод заходить так далеко в своих заблуждениях.

Я даже мог ему поверить, если бы предок не отводил взгляд, выдавая эту тираду. И только когда наши глаза снова встретились, диалог возобновился.

— Подумай вот о чём. Если я прав, и Евгений Петрович, будучи простолюдином, протащил своего человека на пост завуча в такой элитной школе, то насколько велико его влияние?

— Хорошо. Я узнаю всё более подробно и тогда мы вернёмся к этому разговору.

Фух. Можно было выдохнуть. Всё же я его почти убедил. А значит, смог избежать самого страшного: длительной и нудной лекции о том, как плохо драться и что надо быть мирным и добрым человеком. Помнится, первый раз что-то такое я выслушивал ещё в младшей школе. Стоило только заехать в нос какому-то мальчишке, и отец тут же завёл эту шарманку. О том, что я сознательнее их, что нужно уметь себя вести и бла, бла, бла. Попытки обратить внимание на важный факт, что порой нужно сразу показывать свою позицию и не прогибаться, его ни в чём не убеждали. Аргументы были примерно следующие: «Ты же ментально намного старше других детей, а значит, просто обязан найти способ решить всё без рукоприкладства».

Можно было бы сказать, что некоторые конфликты нельзя решить миром. Напомнить про то, как убили маму и остальных, и как потом отец закончил это всё кровавой бойней, но такое было бы ударом ниже пояса. Так что я просто терпел его длинные и нудные лекции о пацифизме. Правда, очень их не любил и отбивался до последнего, пытаясь отстаивать свою точку зрения.

— Что ты решил делать с отцом Антона? — вернулся я к разговору.

— А? Да ничего такого. Мы же все понимаем, что это просто детские глупости. Они заплатят небольшую компенсацию, и вопрос будет исчерпан.

— И всё? А извинения?

— Да кому они вообще нужны?

Мне захотелось стукнуть себя ладонью по лбу. Как можно не осознавать такие простые вещи?

— Они нужны всей нашей семье! Точнее, нужны нашей репутации, моей репутации, в конце концов. Это ты маг пятой сферы и можешь не обращать внимания на мелочи, но остальные-то всё видят. Подумай, что получается. Простолюдин громко при всех оскорбил нашу семью, причём очень грубо оскорбил. Другие благородные это слышали и запомнили. А компенсацию заплатят непонятно где, и вот про это уже никто не узнает и не запомнит.

— Ты же сам его остановил и сразу наказал.

— Я лишь отреагировал. Он собирался «вертеть» не только лично меня, но и «весь мой поганый род», а отделался просто небольшой оплеухой? Нас же сразу утащил к себе завуч, и никто не знает, что там произошло и кого назначили виноватым. Понимаешь? Он должен извиниться за свои слова, и извиниться публично. Тогда это тоже услышат и запомнят.

— Как-то странно будет просить о таком его отца.

— Не надо просить! Хотя и приказывать тоже не стоит. Всего лишь скажи Евгению Петровичу, что-то в стиле: «Вы конечно и сами понимаете, что Антон должен публично извиниться за свои слова, но я решил всё же вам напомнить, чтобы не было недопонимания». И на этом всё.

— Хорошо. Но мне по-прежнему кажется, что ты перегибаешь палку.

Я только тяжело вздохнул в ответ.

Уже вечером, когда сидел в комнате для тренировок и медитировал, снова подумал о поведении отца. Почему некоторые моменты, которые кажутся мне очевидными, ему совсем не понятны? Может и правда дело в древности рода? Подобные вещи были для меня столь органичны, что я даже не задумывался о них. Это как с историей про попаданца и его «путь», когда должно быть что-то особенное. Вот только такую простую цель, как «восстановление рода», я особенной не считал. Для меня это была ещё одна естественная потребность. Что-то вроде: я должен есть, я должен пить, я должен восстановить род. Словно сама такая идея и правда впитались вместе с молоком матери.

Но всё это были просто лишние мысли, а ведь я медитировал не для того чтобы сидеть и скучать. Свой потенциал можно реализовать только тренировками, постоянными и непрерывными. Собственно, заниматься как своим физическим развитием, так и непрерывным освоением местной магии я начал ещё в раннем детстве. Пожалуй, даже раньше своих сверстников. И тем больше меня злило увиденное, когда я встречал Зига. Древний род, хорошая наследственность, постоянные тренировки и всё равно такое явное отставание в развитии. Раздражает!