Страница 20 из 38
На другой день вокруг Тони началось что-то непонятное. Рабочие живо что-то обсуждали друг с другом, заглядывали в какие-то огромные письма (мальчик, как обычно, притащил кипу таких с утра), тыкали в них пальцами, кричали и спорили. Первый отец Тони стоял в углу и что-то спокойно рассказывал. Но чем дольше он говорил, тем беспокойнее становились рабочие. Смотритель суетился вокруг, подталкивал рабочих, но они не обращали на него сегодня никакого внимания. Наконец отец закончил, рабочие разошлись, но вместо того, чтобы выгружать пирит и лезть по лестнице из камеры, вышли в дверь. За секунду завод опустел. К Тони подошел второй отец, Джемс, хлопнул его по плечу и приказал идти за ним. Тони испуганно посмотрел на него и указал на лопату. Но Джемс презрительно плюнул на груду пирита, взял Тони за плечи и повернул его к двери. Потом они оделись и ушли, хотя было еще очень рано для обеда. Это было хорошо: Тони всегда очень хотел есть и вечно не мог дождаться обеда. Они вышли на улицу, догнали первого отца и пошли к нему. В жилище первого отца был еще какой-то молодой человек. Тони заметил, что лицо у него было белое, как у Мессеби или у его господина. Отец вытащил кусок хлеба и дал его Тони. Тони сел у двери на пол и принялся грызть хлеб, громко чавкая.
— Забастовка, — сказал старый рабочий, обращаясь к Руперту, и показал ему газету. — Железнодорожники не работают, мы присоединяемся к ним, — объяснил Джемс. Гарри кивнул.
— Мессеби снова рвет и мечет, — сказал Мартин. — Он, очевидно, не хочет сдавать тебя полиции, — добавил Мартин после паузы. — В общем, думай сам. Мы идем в стачечный комитет.
Мартин поручил Тони соседу, спрятал в карман браунинг и вышел с Джемсом.
Гарри вышел с ними. Ему нужно было наведаться к себе на квартиру — он вылил реактивы из реторт, но Мессеби легко мог провести анализ и узнать их состав. Любой ценой нужно было уничтожить все следы. Гарри спешил, бежал домой.
По лестнице впереди него поднимался какой-то человек. Гарри сразу узнал в нем Мессеби. Услышав шаги, профессор оглянулся и увидел Гарри.
— Доброго здравия, Руперт! — приветливо сказал Мессеби. — Почему вас не было сегодня на работе? Мне очень надо вас видеть.
Гарри овладел собой и дружелюбно улыбнулся.
— Заходите, — сказал он приветливо.
Гарри открыл, и они вошли. Мессеби бросил ястребиный взгляд на пустые реторты и сел. Гарри остался стоять против него перед столом.
— Я буду говорить с вами откровенно, Руперт, — начал Мессеби. — Вы производите «Альбо?»
Гарри кивком головы подтвердил.
— Вы знаете, что комиссия при Высшем королевском институте строжайше запретила, под страхом самого сурового наказания, продавать ядовитый препарат «Альбо»? Нет, вы этого не знаете! Вы не знаете также и того, что выдан приказ немедленно арестовать вас. Химик, разрешивший продажу препарата, привлечен к суду.
Профессор сделал паузу.
Гарри молчал.
— Я желаю вам добра, Руперт, — ласковым голосом продолжал Мессеби. — Мы с вами сойдемся! Я попытаюсь спасти вас от суда и ссылки. Кроме того, с вами что угодно может случиться. Вас могут убить на улице во время ареста. Могут отравить в тюрьме. В таких важных делах правительство не останавливается ни перед чем.
«Вот оно что! — подумал Гарри. — Ты хочешь выманить у меня рецепт!»
— Очень вам признателен, господин профессор! Не знаю, как вас и благодарить. Но как вы собираетесь меня спасти? Ведь правительство, как вы сказали, в таких важных делах способно применить любые средства.
Мессеби внимательно посмотрел на Гарри. На лице у того была написана наивная трусость (он действительно чувствовал себя неважно).
— Как же вы наивны! — сказал Мессеби. — Я сам имею отношение к комиссии. Я мог бы сказать, что ошибся с анализом, что протеин, как оказалось, просто органического происхождения. Как вы понимаете, мне нелегко будет это сделать. Я рискую своей научной репутацией. Чтобы защитить ее, возьмите меня в компаньоны, будем вместе производить «Альбо».
Пауза. Гарри задумчиво осматривает комнату; комната на четвертом этаже — выскочить в окно нет никакой возможности. Наконец, он говорит:
— Если вы можете мне обещать наверняка, что я не пострадаю, я согласен.
— Клянусь вам, чем хотите!
— Тогда, господин профессор, подождите две секунды. Я принесу из кладовой реактивы.
Гарри взял реторты и вышел из комнаты. Когда дверь закрылась, профессор вскочил со стула и стал потирать руки. Он едва сдерживался и готов был пуститься в пляс.
— Готово! готово! — торопливо бормотал он, бегая по комнате, хватая зачем-то книги, швыряя их обратно на место, садясь на стул и вскакивая снова.
Вдруг в двери повернулся ключ, щелкнул еще раз, и Мессеби услышал, как кто-то сбежал вниз по лестнице…
Тони надоело сидеть на полу без дела, он вытянулся и хотел заснуть, когда услышал в лесу какой-то шум. Он подбежал к большой дыре в стене, через которую можно было смотреть, но нельзя было выйти, даже плюнуть было нельзя, и выглянул в лес. Казалось, собрались все племена со всего океана. Расходясь, сбиваясь в кучи, они что-то говорили языком и руками, снова расходились, снова сбивались в кучи. Здоровенная сухая тыква, в которой бывает вода или тот желтый пальмовый сок, который пьют во время еды, был перевернута дырой вниз, и на ней стоял какой-то жрец и очень быстро говорил языком и руками. Вдруг он соскочил вниз, кучки постепенно слились в одну большую кучу, над ней развернулись какие-то красные банановые листья, и все племена отправились на войну.
В этот момент дверь распахнулась и вошел отцовский сосед.
«Идем к ним», — сказал он рукой, и они вышли на улицу. Они ускорили шаг и догнали передний красный банан. Под ним шли первый и второй отцы Тони.
На флаге было написано: «ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВЛАСТЬ СОВЕТОВ!»
Флаг нес Джемс, а рядом, засунув руку в карман с браунингом, шел Мартин. Его рубашка была расстегнута, а из-под нее выглядывал какой-то вытатуированный узор. Сосед с Тони встали во второй ряд и двинулись вместе с остальными.
На перекрестке с тротуара соскочил какой-то черноволосый субъект, перебежал улицу и бросился к флагу. Джемс посмотрел на Мартина — тот улыбнулся.
— Это Гарри! — спокойно сказал Мартин. — Иди сюда, товарищ! Из тебя получился неплохой брюнет, — добавил он. — Как дела с Мессеби?
— Я запер его в своей комнате, — ответил Гарри. — Реторты все уничтожил. Он, вероятно, не скоро начнет звать на помощь. Сначала он попытается поискать реактивы. Что же, пусть немного поищет.
— Он предлагал тебе поделиться с ним секретом протеина? — спросил Мартин.
— Да, — ответил Гарри. — Ты угадал. Но я больше не хочу иметь дела с хищниками. Я подарю «Альбо» советскому правительству — а пока стану с вами под этот флаг.
Мартин крепко пожал ему руку.
— Мы еще поговорим с тобой на досуге о том, что обсуждали вчера ночью. А теперь становись позади. Тебе все-та-ки не стоит слишком уж показываться на глаза.
Гарри остановился и пропустил несколько рядов. В ту же минуту дорогу процессии пересек автомобиль. Грубый, как беркширский хряк, пассажир окинул демонстрантов небрежным взглядом, и автомобиль скрылся в переулке. Шрам на лице Мартина налился кровью. Провожая глазами толстую фигуру, он застыл на месте. Из заднего ряда на него кто-то наскочил. Мартин встряхнулся, точно вылезая из воды, и пошел вперед.
В автомобиле сидел Лейстон. Молодой доцент из Высшего института шифрованной телеграммой известил его об изобретении протеина. Лейстон решил самолично купить изобретателя вместе с его препаратом. Кроме того, ему надоело сидеть в Париже. Человек, показывавший штуки за окошком, исчез, и Дюверье еще не нашел другого. Лейстону и в голову не приходило, что изобретатель искусственного белка идет в процессии дикарей. Он направлялся к Мессеби…
Демонстранты приближались к сернокислотному заводу. На четверть мили вокруг все железо, все наконечники для стрел были покрыты рыжеватыми чешуйками. Тони при мысли о заводе сразу захотелось чихать. Он забавлялся, наступая на наконечники стрел, ломавшиеся под ногой, словно сухая трава. Из-за рабочих хибар уже показались огромные голые деревья, курившиеся на обрубленных верхушках белыми облаками.