Страница 17 из 38
«Дюверье! — подумала Камилла. — Он сейчас зол, как зверь». Исчез Креве, партнер Камиллы в ее гнусной роли, нет известий об экспедиции.
Из зала донеслись звуки тамтама. Камилла расправила плечи и вышла. Сегодня ей предстоит танцевать на руках между шести свечей.
У двери ее встретил Дюверье: как всегда, в бархатном пиджачке, в кружевном воротнике, с седыми кудрями — артист своего дела.
— Через полчаса я вам кое-что расскажу. А теперь идите!
Через полчаса! Значит, он получил телеграмму и почему-то не хочет ее показывать. Ох, что случилось? Камилла покачнулась, постояла с минуту и вышла в зал. Слюнявые старики с обвисшими губами и кадыками задвигались в креслах — это были хозяева Франции, некоронованные короли, члены Аction Française. Каждого из них она знала, знала каждое пятнышко на их раздутых животах, покрытых сейчас белоснежными пластронами. Она не заметила, как закончила танец и оказалась в своей комнате. На ноге что-то саднило, видимо, она обожглась о свечу. Нужно что-то сделать, намазать, но руки не поднимаются.
Франсуа! Ей было нехорошо и она становилась все более сентиментальной.
Тихонько дрогнула дверь. Камилла приподнялась, оперлась на руку. Напряженно ждала. Что такое? Почему Дюверье не входит? Дверь тихо скрипнула и стала медленно отворяться. На лбу у Камиллы выступил холодный пот. Она вспомнила историю с обезьяной, ворвавшейся в комнату, где она была с Лейстоном.
— Кто там? — воскликнула она неестественно звонким, напряженным голосом.
Дверь распахнулась и на пороге появился жгучий и похожий на парикмахерскую куклу брюнет с сочными полными губами.
— Креве, — ахнула Камилла. — Ты до смерти испугал меня, подлец! Где ты был? Дюверье ищет тебя и совсем разозлился.
— Молчи, женщина! Плевал я теперь на твоего Дюверье.
Креве вытащил браунинг, подошел к Камилле, поцеловал ей ногу и сел на скамеечку лицом к двери.
— Ты слышала, что большевики отравили полицейских? Так вот, это не большевики, а мой патрон. Завтра мы уезжаем в Россию. У него денег больше, чем у Дюверье. Хочешь, поедем с нами.
— Пошел вон! — сказала Камилла.
Креве сдавил ей ногу. Она дала ему пощечину.
— Пошел вон! — прошептала она. — Не то я закричу, и тебя арестуют.
Креве с яростью посмотрел на нее и, крадучись, вышел.
Камилла откинулась на спинку дивана — она чувствовала себя разбитой. Франсуа! Как давно они не были с ним в Булонском лесу. Там, у рощицы, сейчас сумерки — но почему такой туман? Франсуа еще не пришел. Пусто.
Пробежала какая-то лошадь без хозяина. Почему она такая полосатая, словно накрашенная? Она видела таких в какой-то книге. Душно, парит. Туман.
Вот и Франсуа: он идет тяжело, как будто ноги его с каждым шагом погружаются в землю. Остановился, она хочет броситься к нему и не может — она привязана к дереву. Что-то жжет, она видит, как огромная уродливая муха жалит ее в ногу, еще одна, десятки, сотни. Они ползают по рукам, по груди, по лицу…
Что же Франсуа? — Он протягивает руки, идет все медленнее, его ноги все глубже уходят в землю. Он близко, на лице ужасное выражение смертельной тоски, он протягивает руку, уходит все глубже в грязь, по колени, по плечи. Дикий крик, и все исчезает в грязи…
В комнату вошел Дюверье. Камилла билась на кровати в лихорадке. Зубы ее беспрестанно стучали, как пулемет.
— Слушайте! — сказал Дюверье. — Слушайте, — повторил он. — Я получил телеграмму из Либервиля!
— Что такое? — визгливо воскликнула Камилла. — Где Франсуа?..
Креве шел по улице, завернувшись в широкий плащ. Не хочет эта шлюха с ним ехать, — и не надо. Найдутся лучше.
Он едет в Советскую Россию с паспортом на чужое имя, с хозяином, у которого денег без счета и еще больше.
Ему и вправду надоело заведение Дюверье. Сперва пришлось трудно. Креве вспомнил, как он, кавалергардский офицер, полка Ее Величества Императрицы Марии Федоровны ротмистр, шатался по Парижу, не имея куска хлеба, не имея франка на женщину.
Дюверье предложил ему выгодные условия. Он должен был раздетым делать комбинацию с обезьяной, а господа из «Аction» смотрели на это в окошко и, распалившись до крайности, брали Камиллу. Работа была для кавалергардского офицера нетрудная и даже приятная.
— В этом есть известная экзотика! — хвастался он в ресторанах.
Платили вдоволь. Офицерские нужды удовлетворялись — все было хорошо.
Но теперь будет еще лучше. Ему крупно повезло. На кой черт ему эти обезьяны, если он будет иметь сколько угодно женщин?
Кроме того, он едет в Россию… Он посмотрит на разбойников, отнявших у него имение и загнавших его в кафе Синей Обезьяны. Посмотрит, как они подыхают с голоду. «Что ни говори, а Бог их наказывает», — философски рассуждал Креве, направляясь к доктору Рипсу. Прохожие с любопытством поглядывали на красивого брюнета с сочными губами.
Дюверье был совершенно взбешен. Креве исчез, экспедиция не привезла обезьян. Прежних Креве заразил сифилисом; новый кавалергард, нанятый вместо Креве, не хотел приступать к работе. Винсент Поль вызывал смутные подозрения; по просьбе Дюверье департамент полиции уже разослал приказание задержать его в первом же порту. И теперь еще история с Камиллой. Эта истеричка — с нее станется — еще выкинет какой-нибудь финт. Дюверье мягко сказал:
— Ну же, успокойтесь, девочка!
— Успокаивайтесь сами, подлая тварь! — закричала Камилла. — Что вы сделали с Франсуа?
— Франсуа не вернется, — начал объяснять Дюверье. — Франсуа, раззява эдакий, погиб в джунглях из-за собственной неосторожности!
Камилла поначалу не поняла. Затем перед ее глазами завертелись зеленые круги, и она рухнула на пол. Кровавая слюна потекла из накрашенного рта на блестящие лаковые туфли Дюверье. Он вздрогнул: с нижнего этажа донесся хриплый стон человекообразной обезьяны.
Глава 5
ПРОБЛЕМА ПРОТЕИНОВ
Профессор Двел и проблема протеинов. Гарри на химическом заводе. Заседание комиссии при Высшем научном институте. Спасите английскую промышленность! Человеколюбивый профессор Мессеби. Последняя роза лета. Кэт в аптечной лавке. Награда за изобретение протеина от человеколюбивого правительства Англии. Полинезиец Тони. Лианы, наконечники для стрел. Сбор племен под банановым листом. Мессеби еще раз доказывает свое человеколюбие. Сернокислотный завод и рыжие чешуйки. Тони чихает. Гром среди ясного неба. Первый отец пускает дым из черной коробочки. Убийцы с арбузами на головах. Лейстон в Лондоне. Мессеби заперт. Гарри становится брюнетом.
Не отыскав Марту Лорен, Гарри нашел себе место на сернокислотном заводе под Лондоном. В Нью-Йорке он проработал три года в лаборатории органической химии профессора Двела, ставившего эксперименты по получению искусственного белка. Профессор Двел достиг значительных по тем временам результатов; ему удалось извлечь протеины, на которые разлагается белок при переваривании, и что самое главное, протеины эти были у него не горькие-прегорькие, как у других исследователей, а вкусные, их можно было употреблять без капсул. Однако изготовление протеинов по методу Двела обходилось еще дороже прочих способов, и следовательно, гигантская задача накормить человечество искусственными белками была в его разработках очень далека от окончательного решения. Грамм протеинов стоил Двелу примерно полдоллара, так что натуральные белки оставались пока в сотни раз дешевле искусственных протеинов. Однако Двел тщательно оберегал свою работу от посторонних глаз; у него не было ни одного лаборанта из образованных людей, он не допускал в лабораторию ни одного студента, а в помощники брал простых ребят из числа умелых рабочих, которых обучал технике дела, избегая объяснять им научные основания и значение своей работы.
Геморроидальный старичок и не подозревал, что Гарри Руперт дома прилежно штудировал органическую химию и был вполне в курсе дела; Двелу и в голову не приходило, что его «малообразованный» помощник во многом опередил своего учителя.