Страница 8 из 15
Катастрофической пародией утех.
Надел на солнечный мираж ему
Способность думать придурью,
Очнувшись идеалом в смерти
Кругом неочевидной тверди,
Парил твоей фигурой там -
Нарядный квант дороги – нам,
Он проходил скупой игрой ума
И тщетностью боязни – видеть.
Бежал историей куда – то ты,
Сквозь миф анахронизма полноты,
Отучивая думать мир,
Его катастрофическое чувство были.
Не стать управой дорогим умам -
Свободными, что на пари кругом
Не прячут цели укрощать беду -
Твои манеры изумлённой боли.
Бежали думать на одном ходу
И падали с моста твои мечты,
Запрашивая голод на одну беду
И социальный номер на пари.
Где нет твоих иллюзий – падал снег,
Должны мы были увядать в гробу,
Сквозь иллюзорный череп – новый век
Катастрофически искал вину.
Нашёл, что вынес умирая сам
И сопредельный квант ему – пари,
Что долг искусства говорить,
Предубеждая думать новым нам.
На мысли холост и украл пари,
В твоей картине неба нет имён,
Они гордились светом – там внутри
И умирали точно в унисон,
Что музыкальные пародии любви
Забытым холодом искали свет,
И отражая берег нам – внутри
Учились сеять новый хаос тем.
Одно казалось увяданием им,
В другом искали путь и лёгкий бег,
А падая спросили вечность – за:
«Зачем искать нам этот берег?»
Людское мужество хоронит свет,
На одиноком мире близ пари,
Угадывая номер этих лет
Из безоглядной мистики – внутри,
Составили её портрет умом,
Затихло солнечное снов бежать,
Ты ожидал искусству целью быть,
А стал могилой центра ада.
Успеха долго ждёт умом – мечта,
На гордый ангел поднимает свет,
Из серой пробы бытия – задрав
Всё ближе одинокий берег.
Не нужен слову идеал ума,
Он пропадает на пари скупясь
И ждёт фатальной цели зря,
Не видя человеческих примет.
Мужайся на роду, вокруг ищи
И бережно сосуд ему – взыщи,
Что вереск полного затишья
В искусственном аду любви.
Забытым словом не ходи
Сквозь тлен манеры за собой,
Ей обывательски порой
Ты разведённый в том – Король.
Упало в сердце над судьбой -
Желанием испило смерть,
Внутри её могилы греть
Изысканную формой твердь.
За чёрным отблеском ума,
Проживших черт кому – жива
Строптивость роли за собой,
Что век на Короле – живой.
Уплата к цели снам его -
Мораль из чести завтра – лишь,
Ей очертил фантомный лист -
Двуличный, падая над сном.
Предела нет ему лететь,
Засняв иллюзий шёпот словом
И одинокий свет преодолеть,
Вникая за манерным холодом.
Учить свободу ждать любви,
Забыть искусство ада в ней,
Где Короли кружили твердь
И шёл за Гелиосом петь -
Сосуд над рамкой цели – жить,
Бежать ли страху от любви,
Что чутко мыслью дорожить
И в разделённой форме жить?
Струился тот Король идей,
Сполна любил терпеть людей,
Ему коварный стол теперь -
Нелёгкий фарс иллюзий века.
Смотря в окно украдкой зла -
Любил искать на мухах гнёт,
Он близорукий холод нам,
Что твердь разыгранная в прятки.
Раз волей тешит свой апломб,
Играя в унисон под сном,
Бравируя культурой тех
Кто отдаляет миром смех,
Не ищет цели в смерти он,
Изнежил думать кто не прав,
Остался на одном Король,
Им в муках подают опять -
Культуру чести в тон любви.
Не жил при остановках лжи
И спесь коварной неги зла -
Терпеть ему за этим словом -
Посмертно будут в час ночной,
Устало провожая след
На безучастной форме права,
В сосудах жизни не для всех.
Умел им славу видеть тлен,
Рядить готический узор -
Он одинокий приговор
В несчастье холода для сердца,
Женой морали выпил яд,
Как словом был одним не рад
И безуспешно спел умом
Последний серенады звон.
Немой укор ему под стать -
Снимает счёт могильным мира,
Где одинокая, как лира -
Лежит искусственная стать.
Утратой дорожит беду,
Спокойно пишет счёт сердец,
А ложный казус в смерти ей -
Преддверие искусной рамки.
Уложит снам манеры в сталь -
Любви оскомину, что брань -
Исчадие потомков в страхе,
Чтоб думать о пути своём,
Иметь породистый узор,
Что тлен искусства на виду
И обжигая слов восходы -
На разведённой форме моды
Искать потомственный пример
Своей материи из благ,
Её инертной формы страхов,
Чтоб возмужать на том роду.
Абстрактный манер унижая
Бежит не иллюзией притча,
Соединяя моральный отсчёт,
Сколько ещё за пределом вины?
Стал уникальным над вечным,
Жалостью тесным и смирным,
Словно внимания встреча
На безнаказанной логике душ,
Ты за неё свет и вечность -
Носишь особому формы вины,
Без фатализма оценки любви -
Полной досады и чести почёта.
Снял человеческий свет – идеал,
Он повторение ужаса мира,
Словом бежит и проворно умам -
Волю свою обожанием вторит.
Заново ищет проклятья вины,
Ей без того ощущая свободу
В собственной форме претензии моды
Над одиночеством лирики слов.
Знаком абстрактного сердца
Не обрисует манеры финала,
Лишь угадав объективное право -
Тешит иллюзией сердце внутри.
Только художнику светит вдали
Призрак культуры одной идиомы,
Ветра внимания ужаса смысла
В вечности склада бродячей тоски.
Льёт и пародией слова унижен
Твой ощущением света – герой,
Ценит за жалостью новую нишу,
Но одинок и на этом с собой -
Стал на абстрактном ходу – идиомой,
Целью коварства умелой руки,
Что декаданс над прелюдией ровной,
Слаженной ловкостью боли у века.
Жил ли готовому сердцу – порой
Загнанный зверь поведения кванта,
Подлому слову проник с головой
В вехи умелого страха – коварно,
Стал обличителем странной тоски
Ждать неприкаянный свет одиноко,
Взяв от кисти утомлённое эхо
Цвета иллюзии в полной руке.
Стало безжизненно бредом картины
Спать утомлённое поле достатка,
В жизни руины его нигилизма,
Волей униженной гордой тоски,
До истощения части и целого
Верит сюжет обещания маски,
Словно художнику сердца – руины
Сами униженно смотрят вослед.
Нам задают обнищания маски,
Цветом идиллии новую глину,
Ей от рождения стали стараться
Жить по природе униженно завтра.
Были не страхом смотреть,
Ролью бегущей строки от ума -
Эхо любви не хотеть
Подлому слову прижизненной маски.
Ловко абстракцией ловит вину
Каждый манер уникальной тоски,
В цвете её аллегорий – смотри,
Что отношение ханжества мира,
Стало умеренным плыть на вине,
Страхом задетой картины последнего
Слова чутья уникальной природы,
Гордости мифа о тонкой любви.
Белым уносит оценки ему
На привилегии нового мира,
Сколько успел – рисовал на ходу,
Завтра желая униженно жить,
Верой ли ставил пути на преграде,
Формой обычности новую рамку,
Чтобы любви обывателя ради -
Видеть утопии в чистом аду.
Снова желать потакать на вину
Холода долгой руины на завтра,
Смерти из этой вины одному -
Глиной потерянной маски пространства.
Способ ли видит манеры – войну,
Сплошь постоянное поле вины
Над одиночеством полной луны
В небе любви обывательской маски?