Страница 11 из 11
Однако, раз уж память Александра сегодня очевидно не представляет для меня опасности, то сейчас важнее сделать все, чтобы эта Семейка от меня уже никоим образом не отбоярилась!
— И… — я перевел взгляд на потенциального любовника. — Изнасиловали.
Тетка, на которую я мельком глянул, прикрыла ладошкой глаза.
— Я? — переспросил Александр, чье отечное лицо выражало сейчас крайнюю степень изумления и, как мне кажется, он на несколько мгновений даже позабыл о терзающей его головной боли. — Но как…? Не помню ни черта, извини…
Я остановил его, подняв руку.
— Извинить…? — я шмыгнул носом, а по моим щекам побежали ручейки слез. — За все это…?
После чего очень подробно и во всех мельчайших деталях поведал присутствующим о произошедшем. Разумеется, и о не произошедшем тоже, ибо с фантазией у меня все очень даже неплохо.
—…и это наконец-то прекратилось лишь тогда, когда пришла горничная вашей жены. Помните? Вы в нее еще бокал швырнули…
— Хватит! — прервал меня старик Блумфельдт.
Александр же прикрыл глаза свободным от иглы предплечьем и едва слышно извинился вновь.
— Конечно же, я вас извиняю! — на моем мокром от слез лице появилась издевательская ухмылка, а затем я зашептал, но так, чтобы было слышно всем присутствующим. — Я не держу на вас зла за случившиеся, поверьте, ведь вскоре мы официально оформим наши взаимоотношения, а значит…
Старик Блумфельдт встал со своего места.
— Саша, отдыхай, мы тебя более не тревожим. — произнес он, а затем скомандовал нам. — Мила, Кайа, прошу вас пройти за мной.
— Спасибо, папа… — услышал едва слышимый шепот Александра.
В коридоре.
Мы довольно долго шли по мрачному коридору, убранному, по причине траура (царевич, помимо всего прочего, являлся также и родственником Блумфельдтов), в темные цвета, пока хозяин Имения не остановился возле одной из дверей. Обернувшись на меня через плечо, он произнес:
— Кайа Николаевна, мне необходимо переговорить с вашей тетей тет-а-тет, а поэтому будьте любезны подождать нас за чашечкой душистого чая. Марианна вас проводит.
Горничная материализовалась перед нами словно бы черт из табакерки.
— Уважаемый Генрих Карлович… — начал я, глядя мимо него, — если вы желаете переговорить с моей дуэньей, роль которой любезно согласилась взять на себя моя тетушка, это значит, что через нее вы собираетесь передать послание моим приемным родителям о том, что «увольняете» меня из зарегистрированных любовниц вашего сына…
— Все, что вам нужно знать, ваши приемные родители сообщат вам позднее. — перебил меня старый Блумфельдт. — Чай вас ждет!
Кажется, надвигается следующая серия: «Без меня меня женили».
— Конечно — конечно. Вы здесь хозяин, а потому сами решаете кого и куда приглашать, а также с кем говорить или же наоборот. Разумеется, я выпью чашечку вашего прекрасного чая. Вот только любые договоренности, достигнутые за моей спиной, в моих глазах ничтожны. И если после всего произошедшего здесь тем вечером мне, как говорится, дадут от ворот поворот, то… — я уставился в его глаза и, улыбнувшись, продолжил злым тоном. — В таком случае мой «сарай» «сгорит дотла». Уверены, что я стану беспокоиться о вашей «хате», Генрих Карлович?
— Вы не… — все так же спокойно начал хрипеть мне в ответ старый Блумфельдт, однако не слишком-то вежливо был перебит теткой.
*говорит на французском*
— Быть может, мы все-таки не станем разговаривать о важном в коридоре, да еще и в присутствии посторонних? Что же касается моей дорогой племянницы, то она очень…своевольная особа, способная на…самые неожиданные поступки. — сказала Мила, посмотрев на эту самую племянницу и взяв ее за руку.
Мне остается лишь предполагать, что именно сказала тетка (необходимо налечь на языки, иначе и далее буду косплеить глухонемую девочку!), однако, довольной она совершенно не кажется. И понять ее несложно, ибо если Генрих Карлович расторгнет существующую договоренность между Семьями относительно меня и Александра, то после всего того, чему гости Рождественского вечера стали свидетелями, у прочих незамужних барышень Семьи возникнут «некоторые сложности» с тем, чтобы в этот самый «замуж» выйти…
И совершенно не зря Олечка тогда столь сильно обозлилась на меня, ибо, несмотря на свой юный возраст, прекрасно осознавала, чем конкретно ей грозил «перфоменс» той Кайи в ванной.
А сейчас, когда мой статус внутри Семьи значительно вырос…
И…у меня на мгновение перехватило дыхание от внезапно приключившегося озарения. Последний элемент «пазла» в моей голове встал на свое место, являя ответ на вопрос: «а зачем?».
Зачем Генриху Карловичу, желающему унижения для Филатовых из-за каких-то там личных обид, делать одну из оных, меня, зарегистрированной любовницей родного сына?
А низачем! Старый козел и не собирался устраивать подобного союза вовсе! Он желал, чтобы его сынуля сначала сотворил с Кайей именно то, что сотворил (вернее, не сотворил, но в глазах гостей того вечера это без сомнения имело место быть!), а затем договоренность между Семьями была бы расторгнута. То есть, за некоторым нюансом, в виде обдолбанного до потери сознания и натурально обделавшегося Александра, все прошло в точном соответствии с его замыслом.
Возможно, это и не было изначальным планом престарелого маньяка, однако, все изменилось, когда Кайа стала приемной дочерью Главы…
Но в таком случае, получается, что…
*говорит на французском*
— Раз уж Кайа Николаевна не желает чая, тогда… — насмешливо прохрипел старый Блумфельдт, а затем, открыв высоченную дверь кабинета, посторонился, пропуская гостий вперед. — Прошу вас!
Глава 101
У женщины в Империи, в том числе и у «знатной», существует множество путей к самореализации.
Хочешь, можешь быть банальной «хаусвайф», и домохозяек в стране действительно великое множество, даже среди обычных подданных Государя «незнатного» происхождения, ибо экономика здесь устроена таким образом, что дохода самого ординарного городского мужчины вполне хватает на неплохую, в общем-то, жизнь для всей его ячейки общества. Плюсом к этому государство предоставляет такую социалку, что содержание и поднятие «на ноги» детей обходится (в денежном смысле) родителям не чрезмерно дорого. И чем их, детей, больше, тем существеннее и помощь от государства Российского.
Не желаешь сидеть дома? Прекрасно! Никто тебе не запретит отучиться, например, на врача и вкалывать по специальности. Ну, или заняться коммерцией, став руководительницей предприятия (возможно, что и не одного). Или, как та же матушка, дослужиться до высокого чина в одном из государственных ведомств, включая и очень специальные.
Все в итоге зависит от ума, способностей и связей.
В общем, если не брать в расчет весьма специфическое устройство Семьи (по крайней мере, оно таковое для меня, бывшего обитателя того мира), со строжайшей иерархией внутри себя, где все, независимо от пола и возраста, обязаны беспрекословно подчиняться решениям Главы Семьи даже в вопросах столь интимных, как брак…
Особенно в них!
…с правами у женщин все неплохо.
Единственное, кем не может быть здесь лицо женского пола — шлюхой. Особенно если лицо это из «знатных».
Вернее, может, конечно, ибо кому под силу это запретить? Однако если вдруг нечто подобное станет достоянием общественности, то…
Конец ознакомительного фрагмента.