Максимальный разгон

Ор выходит тихим, не уверен, что он меня услышал. Спускаюсь по лестнице. Всё кругом завалено трупами своих и чужих. Делаю контрольный выстрел в голову недобитой марионетки.

Бегу наугад, одна комната, другая, пятая. Вот же падла ненасытная, зачем тебе дворец на столько комнат? Что ты, сука, в них делаешь? Каждый день в новой спальне спишь?

Открываю план. Где там была экранированная кладовка? Не просто же так она там? Наверное, это важное помещение.

Трупы, трупы, стонущий боец, которого я видел с нами, прости, дружище, мне некогда тебе помочь. Далеко позади я слышу шаги Никки с Белкой.

Выглядываю в сеть, взламывая ближайший дрон. Мы окружены, тысячи единиц техники со всего города уже штурмуют особняк, на подходе миллионы. Прямо сейчас роботы-погрузчики отжали рольставни и выбили окна. Вперёд них едет ударный отряд Тэнъякса. В Верхнем Городе непросто найти предмет с чипом, способный держать оружие. Я бы сказал, невозможно, если бы не знал про один тайный тоннель.

Это было бы до колик смешно, если бы не было дьявольски эффективно. Коварный кибер-мозг нашёл способ вооружить своих бойцов стрелковым оружием, а не пытаться запинать нас до смерти машинами и газонокосилками. Прямо сейчас в особняк въезжают десятки смертоносных боевых единиц. Если Тэнъякс наловчился стрелять так же точно, как я — нам крышка. Какая глупая и нелепая смерть. Нас застрелят из автоматов секс-куклы, которые едут в самоходных инвалидных колясках.

Чтобы осознать всё это, мне потребовалось меньше десятой доли секунды. Я выбиваю дверь и вбегаю в комнату с неэкранированной кладовкой.

Получив длинную очередь в пузо, на пол падает Эйкван. Его пухлые ладошки сжимают продолговатую капсулу с открытой крышкой. Он ждал и не решался до последнего и сдох исключительно от своей жадности и тупости, по крайней мере я не вижу никаких других причин. Он мог нажать на кнопку два часа назад, и всё было бы хорошо, он бы остался со своими марионетками и вполне бы смог побороться за существование в городе без электроники, но с армией преданных рабов. Будь у меня лишняя минута — я бы попытался его реанимировать и спросить: какого хрена? Почему ты не нажал грёбаную кнопку, носился с ней, как курица с золотым яйцом?

Но у меня нет даже секунды. Я даю две коротких очереди, разнося в труху куклы Тэнъякса. Благо они далеко не терминаторы, их можно было пристрелить и из рогатки.

На тело Эйквана приземляется крупный чёрный дрон с клешнёй-манипулятором, из разбитого окна в комнату въезжает ещё одна кукла. Даю очередь в куклу, потом в дрон, но ещё несколько на подлёте.

Рывком вкладывая все силы тела и разгоняя экзоскелет на предел возможностей, я несусь к кнопке и подбираю её. Для победы мне нужно, чтобы кнопка была нажата, а чтобы выжить — я должен быть в экранированной кладовке, которая спасёт меня от ЭМИ. Вот она, в двух шагах.

В комнату забегает запыхавшаяся Никки. Я рывком хватаю её за одежду и закидываю в спасительный закуток. Она летит кувырком и растягивается на полу.

Грохочет очередь, я разворачиваюсь и стреляю в ответ, разнося вдребезги очередную куклу. С учётом всех веществ, которыми меня накачала Белка, почувствовать боль я не могу. Бросаю взгляд вниз по одежде, на животе расползается кровавое пятно. Из-за угла показывается дуло автомата, а дроны через полсекунды начнут стучать мне по голове и выхватывать кнопку. Мне некому её передать. У Никки такое же кибернетическое сердце, как и у меня.

Не знаю, может быть, не все ИИ хотят уничтожить людей. Может быть, какой-то другой смог бы с ними ужиться. Но любой холодный разум искусственного интеллекта всегда предпочтёт сохранить свою жизнь, а не чью-то ещё.

Но я так и не смог осознать свою искусственность, я как считал себя человеком, так и продолжаю считать. Далеко не каждый человек сможет продолжить коптить небо, обменяв свою шкуру на жизнь кого-то близкого и важного. Не уверен, что я смогу.

Рывком захлопываю дверь и жму кнопку.

Город вмиг затихает. Прекращается рёв моторов и стрёкот автоматных очередей, вывернувшая из-за угла кукла на коляске замирает, так и не успев выстрелить. Как будто разом созревшие орехи, на пол со стуком сыплются дроны.

Сердце не бьётся, у меня осталось несколько десятков секунд. Ядрёная химия, которой в моих жилах, наверное, не так мало, не даст мне умереть вот прям сразу.

Я медленно, спиной по стеночке опускаюсь на пол.

— Выпусти меня, идиот! Что ты наделал! Выпусти! — орёт Никки.

— Задвижка с твой стороны, — я вкладываю почти все оставшиеся силы, так громко, чтобы она смогла услышать меня сквозь экранированную дверь.

Никки с грохотом вываливается из кладовки, а вслед за этим в комнату вбегает Белка.

— Ты… — шепчет Даша, до неё медленно доходит, что произошло.

— Выиграл, — тихо шепчу я, — это было весело и страшно, и больно, иногда…

Я больше не могу говорить, в лёгких нет воздуха, в ушах появляется тихий гуд, а веки наливаются непереносимой тяжестью.

— Белка, ну почему… — Никки всхлипывает.

Я не могу видеть, не могу дышать, но я всё ещё слышу. Наверное, биочипам надо чуть меньше кислорода, чем мозгам.

— Я споткнулась, — оправдывается Даша, — я упала и прикрывала вас, от этих… на колясках. Меня чуть не убили.

— Белка, спаси его! Ты же врач! — Никки плачет.

— Он мёртв, Никки, ничего не сделать, он мёртв.

— Он же программа! Данные на чипе, ну на биочипе, может, его можно скопировать?

— Я врач, а не хакер. Даже если бы и была им, как к нему подключиться для копирования? Кабель в зад вставить? На что копировать? Он же сам сжёг всю электронику.

— Сделай хоть что-то! Ведь должен быть способ!? Должен!?

— Не знаю, давай попробуем отпилить ему голову и заморозить. Обычные мозги при заморозке разрывает, точнее, при разморозке. А про биочипы — я ничего не знаю. Вдруг им ничего не сделается?