Страница 43 из 78
Они не задумывались, кому и зачем понадобился этот эротический эксперимент, и почему именно их выбрали в качестве постоянных участников. Как-то Эйнар доверительно поделился с Каей, что она не первая пчёлка, которую ему довелось удовлетворять… не удовлетворяя в полной мере. Но те другие были разовыми эпизодами, как мимолетная прихоть раздающих приказания.
Кто приказал, чтобы здесь и сейчас он заставлял Каю биться в экстазе, кончать и кричать от наслаждения — Эйнар не думал. Может, потому что знал ответ, в отличии от потерявшейся в удовольствии пчелки.
Конечно, у нее тоже были свои версии и догадки, но они настолько ей претили, что Кая предпочитала не углубляться и просто ловила кайф… пока есть такая возможность. Тем более Эйнар щедро дарил ей столько кайфа, сколько она могла выдержать, а потом бережно купал ее тело, тщательно вытирал, укладывал в постель и молча уходил.
Он мог ничего не говорить, но в его глазах Кая видела все, что ей нужно. Нежность, страсть, восхищение, жажду обладания, гнев, ярость, желание — слишком много эмоций для бойца с шестого уровня. Непростительно много. Эйнар делал все то, о чем предупреждал ее несколько дней назад — влюблялся.
Но и она теряла голову. Не сильно, не до конца… Однажды Кая забылась и облизала выстрелившую спермой головку, жадно втянула в рот и чуть не оглохла от высокого противного звука сирены.
Отпрянув друг от друга, пчелка и трутень затихли, испуганно уставившись в стеклянный глазок камеры, зафиксировавший нарушение.
«Пчёлкам тринадцатого уровня запрещено брать в рот половые органы трутней, а также недопустимо глотать, лизать и пробовать продукты их семяизвержения. Это ваше первое и последнее предупреждение». — отчеканил бездушный голос из динамиков.
— Боже, какое лицемерие! — вспыхнув, возмутилась Кая. И не смотря на грозное шиканье Эйнара, выпрямилась под камерой в полный рост. — А если я захочу вылизать ему зад — это тоже будет нарушением?
— Тебе так этого хочется, Каталея Гейден?
Она растерялась, услышав совсем другой, насмешливо-циничный голос. Мин, озабоченный грязный ублюдок. Зря, она надеялась, что он забыл о ее существовании.
— Почему бы нет, если правилами не запрещено?
— По-моему, ты уже ни раз это делала, пчелка. Но можешь повторить на бис. Специально для меня.
— Зачем? Чтобы ты мог кончить в кулак?
— Или в чей-то рот, или в любое другое отверстие. В отличии от вас, я могу делать все, что захочу.
— Видимо не все, — дерзко оскалилась девушка.
— Что ты хочешь сказать, пчелка? — в голосе ублюдка проявились угрожающие вибрации.
— Мой рот и другие отверстия для тебя тоже закрыты
— Кая, замолчи! — предупреждающе прошептал Эйнар, хватая ее за руку.
— Послушай своего мальчика, Каталея. Научись вовремя затыкать свой грязный рот и проживешь значительно дольше, — снисходительно хмыкнул гребаный господин. — Скоро увидимся, пчелка, — от злорадного обещания, прозвучавшего между слов, Каю замутило от омерзения.
Глазок камеры погас, в соте воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая оголтелым биением сердец и тяжелым дыханием.
— Зачем ты провоцируешь хозяина? — с упреком спросил Эйнар, натягивая джинсы на голый зад. — Хочешь новый стрим?
— Мне все равно, — поджав губы, Кая забралась на кушетку для массажа и отвернулась.
— Врешь, ты боишься, — он подошёл к ней сзади, крепко обнял, прижимая к рельефному прессу. Прикрыв глаза Кая, откинула голову назад, подставила губы для незамедлительно последовавшего нежного поцелуя. — Если твой хозяин…
— У меня нет хозяина, я не безродная псина, — отстранившись, огрызнулась девушка.
— Если твой хозяин решит провести стрим сейчас, его организацией займется лично Кронос, — упрямо продолжил Эйнар, рывком разворачивая девушку лицом к себе и запуская ладони в платиновые локоны.
— Почему не Бут? — тревожно спросила Кая, ощутив болезненное трепыхание в груди.
— Я десять дней его не видел, — хмуро ответил парень, вопросительно вглядываясь в побледневшее лицо. — Ты тоже?
Кивнув, девушка снова отвела взгляд, задумчиво поджала губы. Десять дней — это много или мало? Батлер исчезал и раньше, но последнее отсутствие было самым длинным.
— Крон церемониться с тобой не будет, Кая. Не рассчитывай отделаться малой кровью.
— Ты пытаешься меня напугать? — холодно спросила пчелка, уворачиваясь от мужских прикосновений.
— Предупредить, — отступив назад, мрачно произнес Эйнар. — В твоих интересах не высовываться, пока Бут снова не объявится.
Предупреждение викинга не сработало. Точнее, Кая не успела им воспользоваться. Господин Мин не стал откладывать свою мелочную мстю в долгий ящик и назначил очередной стрим на девять вечера следующего дня. Кая узнала об этом только утром во время завтрака, услышав короткий звуковой сигнал, оповещающий об особо важных изменениях. Пчелка долго не решалась взглянуть на панель с расписанием, догадываясь, что там увидит, потом еще долго отрешенно пялилась на подсвеченный красным пункт из четырех букв, но он так и не исчез, в отличии от приятных во всех отношениях процедур с участием Эйнара.
Опытные сильные мужские руки в этот день заменили четыре пары женских. Около шести часов Каю тщательно, без суеты и спешки готовили к вечернему шоу. Одна пчелка занималась лицом, другая волосами, третья ногтями, четвертая — телом. Слажено, молча, не глядя в глаза.
На правых ладонях двух девушек Кая заметила наколотую римскую девятку в нижней части равностороннего гексагона, у остальных ладони были чистыми от татуировок, а плотные тугие белые манжеты не позволяли увидеть их запястья. В любом случае, вывод напрашивался сам собой. На каждом из уровней — свои правила, внутренняя иерархия, свои методы выживания, знаки принадлежности и места их нанесения.
Эйнар не скрываясь носит свою шестерку на запястье, у пчелок с девятого наколка тоже на видном месте, а у Каи и вовсе нет. У погибшей Делии она тоже не видела на коже никаких знаков. Значит ли это, что уровни, начиная с десятого, освобождены от обязательной процедуры нанесения клейма? Вероятность положительного ответа пятьдесят на пятьдесят. Нет никаких гарантий, что завтра ей не выбьют проклятое число где-нибудь в укромном месте. Например, на лобке. А почему нет? От этих озабоченных сатанистов можно ожидать любой мерзости.
Косметические ухаживающие процедуры, ранее воспринимаемые Каей, как релакс души и тела, сегодня не приносят ни малейшей радости, а отражение в зеркале вызывает внутреннее отторжение. На первый взгляд она выглядит идеально: бархатистая кожа снова сияет, ресницы и брови серебрятся инеем, губы, едва тронутые блеском, выглядят нежными и чувствительными, гладкие платиновые волосы идеальной волной свободно лежат на плечах, но эта замороженная красавица не имеет ничего общего с настоящей Каталеей Гейден. Настоящая Кая подвела бы глаза черными тенями, накрасила губы плотным слоем алой помады, а волосы заплела в тугие косы. Настоящая Кая никогда бы не надела на голое тело узкое белое мини-платье со сквозной молнией на спине.
Когда одна из девушек поставила перед ней пару матово-белых туфель с каблуками не ниже двадцати сантиметров, настоящая Кая пришла в ужас, но та другая, из зеркала, с пренебрежением хмыкнула и непринужденно сунула узкие ступни в неудобные ходули и оставшееся до стрима время заново училась ходить, сохранять равновесие и держать осанку. Справлялась, к слову, не плохо и все бы ничего, но новое платье упорно ползло вверх при каждом шаге. Обратная ситуация, если сравнивать с предыдущем нарядом, когда во время первого стрима Кая постоянно отвлекалась на сползающий верх. Теперь под угрозой оголения оказался низ, а светить голым задом перед удаленно дрочащим господином Мином — перспектива так себе.
Дождавшись, когда рабочие пчелки-косметологи упорхнут из ее соты, Кая продефилировала в гардеробную. Порывшись в ящике с нижним бельем, выудила оттуда крошечные белые стринги и торопливо надела на себя. Разгладила подол, облегченно выдохнула. Нервная тошнота немного отпустила, но леденящий страх никуда не делся, и только усиливался с каждой новой минутой, приближающей ее к кульминации очередного задуманного Мином сценария.