Страница 20 из 22
Энрико был слишком мал для большого спора. Он ещё не знал, как на самом деле возникли земля и всё живое.
— Не верю, — повторил мальчик.
Класс недоумевал. Сосед по парте шепнул Энрико:
— Встань, встань.
Но Энрико продолжал сидеть.
Кто-то крикнул:
— Коммунист!
— Он коммунист! Коммунист! — зашумел класс.
Священник наклонился и внимательно заглянул в глаза мальчика.
— Скажи, сын мой, это правда? Ты коммунист?
Энрико растерялся. Коммунисты — взрослые люди. Как может он, мальчишка, назвать себя коммунистом? И всё-таки решился и сказал:
— Да, коммунист.
Священник всплеснул руками:
— Сын мой, бог наказывает коммунистов.
После уроков никто не захотел идти вместе с Энрико домой.
А его старый друг — они вместе пришли в первый класс — сказал:
— Я знаю, Рико, ты ни в чём не виноват. Виноваты твои родители.
Энрико грустно побрёл домой один.
Верующие обычно грозят возмездием на небе, но, не дождавшись, пока бог накажет грешника, берут это на себя. Три скаута, классом старше Энрико, решили проучить мальчика. Они подкарауливали его.
— Коммунист! Коммунист! — закричали они, увидев Энрико.
— А вы-то кто такие? — остановился Энрико.
— Мы? — Они подошли поближе. — Мы те, кто бьёт коммунистов.
— Трое на одного, да? — закричал Энрико.
Тут его так ударили в грудь, что он едва устоял на ногах.
В эту пору в сквере были только старушки с маленькими детьми. Видя эту неравную схватку, они кричали Энрико:
— Беги! Беги!
Энрико не убегал. Он отбивался руками, ногами. Из носа у него шла кровь. Больше всего он боялся упасть, — тогда с ним живо расправятся.
Скауты не ожидали такого сопротивления. Они не приняли открытого боя и убежали.
— Встретимся ещё! — крикнул вдогонку Энрико.
Энрико едва добрёл до скамейки. Ему казалось, враги сейчас вернутся.
Но время шло, а они не возвращались. Мальчик вздохнул свободнее. Собственно, всё это в порядке вещей. Мы — рабочие, коммунисты. Они — капиталисты. Мы и они — непримиримые враги. Энрико знал: у взрослых схватки бывают похлеще. Мальчик с гордостью подумал, что расскажет это всё отцу. Он поймёт сына…
Так рос Энрико.
А с Деде было иначе. Энрико спорил и дрался, Деде помалкивал, втихомолку плакал.
— Почему же ты промолчал? — выговаривал ему отец, узнав, что в их классе скауты возводили небылицу на коммунистов. — Разве тебе нечего было ответить? Ты что, не знаешь нас с мамой? Не знаешь наших товарищей?
В ответ Деде только плакал…
Интересно, что, несмотря на неприятности, Энрико жилось всё же лучше, чем слабохарактерному Деде. На удивление всем, безбожника Энрико даже освободили от занятий законом божьим.
— Своим неверием он портит других детей, — сердито заявил священник.
Никто из скаутов не решался подступиться к Энрико, а другие ребята всё чаще подходили к Энрико спросить то одно, то другое. В своём классе он стал центром правды.
Буржуазные газеты чернили Советский Союз, искажали все события; трудно было ребятам понять, что происходит. Когда полетела первая советская ракета в космос, Энрико принёс в школу фотографию Лайки, рассказал такое, от чего у ребят дух захватило: там, в Советском Союзе, в космос вот-вот полетит человек…
А Деде самого всё время терзали сомнения. Особенно сложно было с богом.
— Мама, почему ты думаешь, что бога нет? — спрашивал он.
— Потому, что знаю это, Деде, — отвечала мать. — Ведь ты хорошо знаешь, что черти, феи, колдуны живут только в сказках. Так и бог. Религия — это сказка о боге.
Деде соглашался с матерью, но, пробегая мимо «стены святой Марии», он на всякий случай украдкой крестился. А вдруг бог есть? Сидит там на небе и сердито смотрит на Деде?
Однажды мальчик решил испытать силу святой Марии.
Почти час он простоял на коленях перед «стеной святой Марии» молясь.
— Почему ты не готовишь уроки? — спросила вечером мать.
— Нам ничего не задали, — солгал Деде. Надеясь на святую Марию, он не решил ни одной задачки.
Утра он ждал с волнением. Поможет молитва или не поможет?
Учитель вызвал его. И чуда не произошло. Деде получил плохую отметку, несмотря на молитвы…
В глубине души Деде, так же как и Энрико, конечно, стоял за коммунистов. Он даже помогал им: вместе с другими ребятами расклеивал и разбрасывал листовки, собирал старую, ненужную бумагу и продавал её на рынке, а вырученные деньги отдавал на нужды партии. Но он боялся об этом сказать открыто. Он старался даже не подходить к Энрико в школе — брата все считали коммунистом…
Однажды на уроке учительница завела очередной разговор о том, какие плохие люди коммунисты, как они вредят государству. Деде слушал её потупившись. Он не заметил, как у него потекли слёзы из глаз…
— Ты не плачь, — вдруг услышал он за собой шёпот. — Пусть говорит что хочет. Мы-то с тобой знаем, что коммунисты смелые и самые справедливые люди на свете.
Это утешал Деде новичок, недавно поступивший в этот класс.
— Что такое? — Учительница услышала шёпот. — А ну, марш на место! Сейчас же!!
— А я и так сижу, — ответил ей новенький. И добавил громко: — Не плачь, Деде. Нам-то стыдиться своих отцов нечего.
Деде был ошеломлён, поражён смелостью новичка. Он почувствовал себя увереннее, сильнее.
В пятом классе Деде решил вступить в пионеры.
— Конечно, Деде ещё не совсем твёрдо стоит на своих ногах, — сказал отец. — Ему ещё многое придётся преодолеть в себе, поверить в свои силы. Но я уверен, это непременно произойдёт. Он уже начал воспитывать себя…
После этого разговора я долго сидела задумавшись и поняла, почему же вырастают в одной семье разные дети. Каждый человек воспринимает не только то, чему его учат другие. Он и сам себя учит, сам воспитывает себя. И, пожалуй, он самый сильный воспитатель: он лучше всех знает самого себя. Если б Деде так строго воспитывал себя, как Энрико, то не знал бы и половины горестей. А он оправдывал свою слабость и поэтому оставался слабым. Злые люди пользовались этим… Только влияние и поддержка таких сильных людей, как отец, Энрико и новенький ученик, помогли Деде побороть свою нерешительность, пробудили в нём желание быть сильным.
А что ты скажешь об этом? Что скажет на это Либуша?
Будь же и ты, Ярушка, сильной, смелой, как Энрико.
Нина.
ЧТО ЛУЧШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ?
Моя дорогая Ярушка, здравствуй!
На минуту зажмурь глаза, представь себе, что прошло много лет. Ты и пионеры из твоего отряда выросли, стали агрономами, врачами, инженерами, космонавтами. Ты, наверное, учительница.
Сбылось всё, о чём каждый мечтал.
В Праге наступает вечер. В небе над зелёным Петршином загорелась яркая звёздочка. Обычно в это время дети ложатся спать. Но ты уже взрослая, тебя никто не укладывает пораньше.
Что это?.. Ты достаёшь свой пионерский галстук. Он хранится в том ящике, где собраны свидетели твоего детства — фотография класса, жёлтый мячик, выигранный когда-то в лотерею, засушенный коричневый цветок. Где ты его сорвала? Зачем он попал сюда?…
Ты, наверное, и сама уже забыла.
Ты надеваешь галстук, расправляешь его концы… Он ярко выделяется на светлом платье.
Сбор назначен на шесть часов. Ты торопишься. Издалека уже видишь своих у школы. Они верны пионерскому правилу: не опаздывать на сбор.
— Ярка! Ярка! — кричат они.
Ох, что делает время! Ни за что не узнать в солидном инженере прежнего тщедушного Гонзика. Радостно протягивает он тебе руку — это он-то, постоянно дразнивший тебя в школе!
— Гонза, ну как твои модели?
О каких моделях ты спрашиваешь — о нынешних, которые он строит на заводе, или о тех давних, детских?