Страница 10 из 49
Для того чтобы в этом разобраться, рассмотрим ситуации «магической агрессии» подробнее. Можно выделить две формы оприкоса – невербальную и вербальную. Невербальные формы характеризуются ментальной активностью агрессора – «одумать», или его визуальной активностью – «посмотреть». Причем «посмотреть» во многих случаях равняется «подумать»:
Да-да. Подумает он, посмотрит– «вот, какая!».[51]
Обычно когда на народ маленького ребёнка выводят вот что в людное место куда-нибудь, чтоб как… не одумали, ничего не сказали.[52]
Оприкос вызывается особым взглядом-думой, смысл такой «думы» – восхищение. «Вот какая!»: какая хорошая, красивая, здоровая и т. д. Но может действовать и сам взгляд, без особой «думы», если он «темный» или недобрый. На потенциальную вредоносность человека указывают или невербально (булавками, костюмом – вывернутой наизнанку кофтой, выбором места беседы – беседой на пороге, избеганием взгляда), или вербально – прямым обвинением в нанесенном или возможном вреде.
Не то что специально, что я тебя оговорю. И другие, если встретил, не думаешь ничего, а встретишь на улице или где ли, может быть, в дверях или чего ли, и вот может тоже – «какая встреча», если кого не знаешь, «какая встреча», а потом: «Ой, девка, я с тобой встретилася – так мене худо было дак».[53]
Вербальная форма оприкоса выражается речевым действием «хвалить»:
Даже некоторы вслух говорят, понимашь, «Ой, какой у тебя ребёночек красивенький какой» – любуемся, как вот вечно говорим мы – «весь там в папушку ли, в мамушку сынок». Ну и потом ушли, туда-сюда, и вот ребёнок на следующие две ночи плачет и плачет, и ничем его не успокоишь тут – ни титьки, ни соски, ничё. Ну и сама поймёшь, почему орет.[54]
<Получается, что ребёнка вообще нельзя хвалить, потому что кто угодно может его сглазить?>
Получается, что так.
<Ну а как так? То есть можно сказать ребёнку: «Какой ты хорошенький» – и можно сглазить?>
И можно сглазить.[55]
По словам одной из наших собеседниц, «хорошие» слова «оборачиваются»:
Вроде человек приходил – вроде всё по-хорошему… Эти добрые слова все оборачиваются, видишь. Раньше в старо время вообще детей не показывали. Там, до определенного возраста, там, до года или докуда ли, знашь. Нельзя было. Никому не показывай, никому ничего, там.
Особое внимание в рассказах об оприкосах придается междометию «ой!» (запрету ойкать), существует также глагол «обойкать», синоним глаголов «сглазить», «оприкосить»:
...ойкать: «ой, ой, ой». Это слово считается плохим. Я это не от одной бабульки слышала, что если ойкаешь – ой, ой, ой, ой! – какое-то недобро её несет, что именно – не говорит, не объясняет.
<То есть когда говорят: «Ой, детки, ой!» – это нехорошо?> Считается, что нехорошо. Например, я это от нескольких слышала. От Александры Алексеевны, от своей другой бабушки – Евдокии Петровны. Хотя она очень любила ойкать, тем не менее всегда говорила, что слово плохое. И вот от кого-то еще, где-то, несколько раз доводилось это слышать.[56]
Междометие «ой!» (выражение удивления) служит маркером неожиданной похвалы, оно устойчиво организует прямую речь «агрессора». В рассказе об оприкосе мы легко опознаем такую речь:
И озык вот это что, ну вот посмотрят, придут, что надо младенца посмотреть. Кто-то поахает, поохает: «Ой, какой, – говорит, – там всё». А после этих посещений ребёнок начинает себя плохо чувствовать, как бы нервничает, беспокоится что-то, что озычали его.[57]
Чем более мы задумывались над тем, что небезопасно для деревенского ребенка, тем непонятнее становилось, каким образом родители тут общаются со своими маленькими детьми. Хвалить их нельзя, ойкать нельзя и просто смотреть на них нельзя. Посторонним лучше детей не показывать, да и сама мать может навредить ребенку, порадовавшись тому, что он хорош. Пришлось расспрашивать местных жителей о том, как общаться с ребенком, чтобы его не оприкосить. Нам было предложено несколько верных способов «защиты» взрослых от нечаянного нанесения вреда детям и «защиты» детей от желающих с ними пообщаться взрослых.
Первый состоит в следующем. Перед тем как зайти к ребенку, следует взять щепку или спичку в рот, чтобы случайно не сглазить:
Потом стала ругаться на него, говорю: «Дак ты хоть к ребенку-то подходишь, возьми в рот чего-нибудь!»
<В рот надо что-то взять?>
Ну да, спичку или что-нибудь такое. Да.
<Спичку? Почему спичку?>
Или что-нибудь такое. В рот взять.
<А еще что?>
Или щепинку какую-нибудь.
<Щепинку?>
Ну вот. После-то ничего, не жаловались. То жалуются и всё! «Вот Сашка посмотрел опять у меня парня!» <Смеется.>
<А он щепку-то берет, дак говорить-то можно все равно что?>
Дак говорить-то говори…
<Но щепочку-то не роняй, да?>
Не выпадет, не беспокойся.[58]
Когда смотрят младенца, дак спичку ложат в рот.
Такая тактика предохранения от сглаза не требует никаких специальных слов и физических действий. Человек, который хочет подойти к ребенку, должен защитить его от своей же возможной магической агрессии молчанием: сложно «ойкать» со спичкой во рту. Причем молчание это в прямом смысле очевидно. Входит в дом человек, молчит, во рту у него щепка – значит, обвинить его в сглазе будет затруднительно. Таким образом посетитель защищается от обвинения в оприкосе: с тех пор как муж стал подходить к детям со спичкой во рту, жене перестали жаловаться на его «оприкосливость». Видимо, угроза нанести неосознанный вред и быть в нем обвиненным столь невыносимы, что проще самому заранее признать, что ты на такое способен, и разговаривать со спичкой во рту.
Другой вариант нейтрализации собственной нечаянной магической агрессии – использование вербальной формулы «Чур чёрных, чур белых, чур своих, чур чужих, чур меня и есть» в сочетании с плеванием. «Очуривание» вслух самого себя также должно обезопасить и от вреда, и от будущего обвинения в сглазе.
И всё время надо говорить: «Чур чёрных, чур белых, чур своих, чур чужих, чур меня и есть» <сплёвывает три раза> в лицо.[59] (Собеседница говорит эти слова тихо и быстрее обычного.)
Мне раньше мама всё говорила, ведь иногда и скажешь ребёнку: «Ой ты, хорошенькой какой, какой ты у меня любый и всё». Дак она всё говорила, ой, всё приговаривала: «Чур чёрных, чур белых, чур своих, чур чужих, чур меня есть». Вот. Чур чёрных, чур белых, чур своих, и чур чужих, и чур меня есть. И саму себя как очуриваешь. Вот. И всё.[60]
Первый и второй способы – варианты самоконтроля и защиты себя от обвинений во вредоносности. Последующие представляют собой варианты защиты от уже распознанной агрессии. Эти действия совершают не потенциальные исполнители сглаза, но те, кто определяет ситуацию как вредоносную.
При непосредственной угрозе оприкоса (похвале, ойканье, подозрительном смотрении и думе) защитнику нужно постучать костяшками пальцев друг об друга и сказать: «Тьфу тебя» или зачурить ребенка и помыть его.
Я вот говорю, вот вам встретится там: «О, какая ты хорошая, красивая» – ты так <стучит костяшками> – «Тьфу тебя», – скажи. И вот так кулачками постучи. Это я тебе как пинежская бабка говорю.