Переворот

–Я бы не смогла уйти из города со своим мужем и жить в лесу, прячась ото всех.

–Но ты же это и сделала: ушла со своим другом из города.

–Но мы же не в лес держим путь. Это совсем другое.

–Пожалуй да, неудачное сравнение. – посмеялась женщина. – Не знаю. Я долго не колебалась. Родителей нет уже давно, дети появились тут. Меня ничто не держало. Да и в глубине души я была согласна с мужем по поводу того, что всё прогнило. Ещё несколько десятков человек с нами тоже согласились.

–А что с родителями случилось?

–Да просто умерли. Ничего необычного. Старость. – ответила женщина, затем тихо добавила. – А вот сестра меня не поняла.

– Не приняла вашего выбора уйти в лес?

– Да. Она вообще считала, что выходить замуж за настоятеля – дурная затея. Буду жить в нищете, да детей рожать каждый год. А он ещё такой странный. – фыркнула женщина. – Ей лишь бы деньги. Сама же вышла замуж за дубильщика и рожает каждый год по ребёнку. И живёт несладко, так как детей прокормить трудно. Она всегда была такой правильной, и всегда давилась потом своей правильностью, будто косточкой.

Помню, я, отец и сестра складывали сено в хлеву. Его много на повозке, трудно перевезти, уложить. Вот отец и приказал сестре залезть на спину коня, а потом на верхушку этого снопа, и уложить там вверху так, чтобы протиснулся в хлев. Она только пыталась залезть своими дрожащими от страха ногами на коня, как свалилась с него и заревела. Отец не особо ласковый был на слова, сказал ей, что она дура, что боится, надо рисковать. Приказал мне залезть. А мне же тоже страшно. Но суровое наказание от отца за непослушание было страшнее какого-то там коня и высоты. Ну и залезла на спину коня, потом на верхушку. Чуть не соскользнула и не упала, но всё-таки залезла. А наверху там всё так шатается! Но я сделала всё как надо! Вот с того момента я и поняла, что с сестрой мы совершенно разные люди. Она будет всё время бояться и не двигаться, а я же буду рисковать, соскальзывать и подниматься вверх.

– Вы с ней общаетесь?

– Да. Она ко мне захаживает иногда со своей сворой детей. Ей можно доверять: никому про нас не рассказывает, считает нас всех сумасшедшими. Такая измождённая она. В суете живёт. Не нравится ей эта жизнь, но и признаться боится себе. А если и признается, то ничего не изменит – боится же.

«Какая странная женщина.» – подумала Оливия. – «Но в её словах что-то есть.»

Так они и провели практически весь вечер, в работе и разговорах, пока женщина не настояла Оливии идти спать. Ей так понравилась эта женщина, что она противилась её просьбе, пытаясь как можно больше помочь в работе. Женщина хоть и была мягка, но настойчива. Оливия лежала на душистой и тёплой соломе и думала, какой же она всё-таки интересный человек – жена настоятеля: она была знакома с ней лишь вечер, а она ей рассказывала о себе всё без зазрения совести, будто это был человек, которого она знает тысячу лет, просто давно не видела. Она была опьянённой обаянием этой особы, что-то в ней притягивало и внушало доверия.

Среди ночи Оливия проснулась от того, что кто-то свалился рядом с ней тяжёлым грузом. Она услышала знакомый кашель. Генрих. Видимо закончили работу и поели.

Вскоре она услышала, как кто-то переговаривается шёпотом:

–Зачем ты их привела сюда?

–Они были голодны. К тому же помогли мне. Они не заметили, что ты следил за нами.

Разговаривали та самая женщина и её муж-настоятель – краснощёкий мужичок. Женщина рассказывала о том, что случилось с ней сегодня днём.

– Ты думаешь они нас не сдадут? А вдруг это всё хорошая игра, и он на самом деле не бывший служитель королевского двора? А помог он тебе, потому что это такой трюк, чтобы войти в наше доверие? – спросил настоятель.

– А вы с ним раньше не виделись?

–Нет. Мы служили в разных непересекающихся сферах.

– Не знаю, как он, но девушке можно доверять.

– Что она рассказала?

– Она была проституткой. Его, бывшего вояку, отправили в отставку в восточную провинцию. Он выкупил эту девушку, чтобы она показала дорогу до неё, потому что она жила раньше недалеко. Она его описывает очень хорошо. Поражается его доброте и великодушии.

– Ну глядя на неё, видно, что она была обделена лаской. Так вот почему он ей одежду купил. А то я как-то забыл задать вопрос, кто же она такая ему, что он ей одежду покупал. Ладно одежду, но обувь. Ты видела какие они?

– Но так тратиться на проститутку, чтобы она просто указала ему дорогу? Ты не считаешь это странным. Такой поступок совершит только либо её отец, либо истинно добрый человек.

– То есть можно доверять теперь уже не только ей, но и ему?

– Не знаю. Она не врала. Да и врать так сильно не будет. Это заметно. Она очень добрая и нехитрая. А меня всё-таки смущает его бывшее место службы.

– Согласен. Его трудно прочитать.

– Правда, чувствую, без него она никуда. Она постоянно о нём говорила.

– Влюблена?

– Нет, просто благодарна. Говорю же, она очень добрая. Он ей сделал добро, возможно даже единственный в её жизни, кто его и сделал, потому она будет привязана к нему.

– Хм, значит мы их действительно отпустим? Значит, двери, если что, открывать им двоим? Или никому? – озадачился настоятель.

– Может стоит рискнуть и раскрыться им обоим?

– Риск слишком велик.

– Но в девушке я точно не сомневаюсь, а плохой или корыстный человек такой простушке помогать не будет. Она не сможет ему ничем оплатить, кроме своей безмерной любви. – женщина чуть ли не перешла на обычный голос. – Но и гадость во благо этого человека не сделает. Чувство справедливости в ней крайне велико.

– Я понял. Быть может ты и права.

Оливия вновь погрузилась в глубокий и беспамятный сон.

Когда Генрих и Оливия проснулись, все уже бодрствовали, как будто им была чужда усталость и сон.

На этот раз брат настоятеля был крайне дружелюбен и отдал плащ из козьей шерсти, как и говорил. Провожали их всей общиной, скорее, не потому что были так гостеприимны, а скорее убедиться, что они не принесут за собой каких-нибудь доносчиков. Однако брат настоятеля продолжал удивлять:

–Если хотите вернуться, то идите по дороге.

–Какой дороге? Здесь же ничего нет. – удивился Генрих. В это время женщина подозвала к себе Оливию в сторону. Мужчина уловил лишь обрывок фразы: «Чего ж ты молчишь. Я ещё вчера заметила…»

–Есть. Посмотрите вот на это дерево – сказал подошедший настоятель, указывая пальцем на дерево, у которого была содрана кора, – Смотрите дальше.

Рядом с этим деревом, протягивалась вереница таких же голых деревьев.

–Вот по ним и следуйте к нам. – ответил брат настоятеля.

–Но почему вы не сделаете обычную дорогу, на которой можно перевозить телеги? Это же упростит ваш труд. – удивился Генрих.

–Все смотрят на то, что у них находится под носом, но никто не поднимет голову и не посмотрит, что творится выше, потому нас никто не находит, а это нам и нужно. Нам и так хорошо, зачем вторгаться дикарям в нашу жизнь? Они только всё портят. – ответил настоятель.

Прощаясь, Генрих заметил, как женщина передаёт Оливии какие-то куски тряпок, а та их кладёт в карман. Оливия подошла к Генриху, сказав, что они уже могут идти:

– Зачем тебе эти тряпки?

Лицо Оливии залилось краской, и она, опустив глаза, ответила:

– Они нужны мне…не..не течь. Если будем ходить по ночам в лесу, дикие звери нас быстро найдут.

Генриху стало неловко от этого разговора.

– Пошли. – робко сказал мужчина.

Уши его пылали, но в голове таилась одна мысль: «Она подумала о зверях и предусмотрела это. Может она не так уж и глупа, как кажется?»

Договор

Жажда заставила королеву выйти из небытия. Боль и слабость завладели её телом, в глазах плясали противные блики и тёмные пятна. Было слишком светло. Каждый поворот головы в сторону давался ей с большим трудом. Лишь только спустя длительное время, собрав все воспоминания по кусочкам, она поняла, что находится в доме своих отравителей. Так, её хотел отравить племянник руками правителя юга. Человек, на которого ставила такие надежды. Всё превратилось в прах.