Страница 4 из 5
ПЕНДРАГОН. По другую сторону этих холмов стреляют. Мы должны идти.
РУДД. Я ничего не слышу.
ПЕНДРАГОН. Гэвин, если этот глупый ублюдок не пойдет с нами, пристрели его. Ты это понял?
ГЭВИН. Он пойдет, сэр.
ПЕНДРАГОН. Если он не сдвинется с места через тридцать секунд после того, как я уйду, пристрели его. И если ты не пристрелишь его, я вернусь и пристрелю его сам.
ГЭВИН. Да, сэр.
ПЕНДРАГОН. Надоело мне возиться с толпой чертовых детей. В этих лесах полно людей в серой форме, Рудд, и я не хочу тебя пугать, но, думаю, они пытаются нас убить. Я ненавижу эту войну, ненавижу армию, ненавижу, что я офицер, и ненавижу глупцов, а ты, Рудд, самый глупый сукин сын из всех, кого я встретил за свою жизнь, не говоря уже, что во всей истории географии не было худшего следопыта.
КЕЙСИ. Я его пристрелю, майор, сэр. Позвольте мне это сделать.
ПЕНДРАГОН. Ты не попадешь в зад толстухи, даже если будешь сидеть на ней, поэтому заткнись, и иди со мной. Господи!
(Уходит).
МАККОРТ. Пошли, Рудд. Ты скоро увидишься с ними вновь.
КЕЙСИ. Я – хороший стрелок. Я – очень хороший стрелок.
МАККОРТ. Ты никогда ни в кого не попал, только и можешь, что молоть языком.
КЕЙСИ. Я много в кого попал. Вчера подстрелил лошадь.
МАКГОРТ. Дохлую.
КЕЙСИ. Да, но из шести пуль четыре попали в цель.
МАКГОРТ. Ты стрелял с десяти футов.
ГЭВИН. Ты иди, Кейси. Мы догоним.
КЕЙСИ. Однажды я попал в ногу моему дяде Уилли, когда мы охотились на опоссума. Слышали бы вы, как он ругался. Никогда в жизни не слышал, чтобы человек так ругался.
МАКГОРТ (уводя КЕЙСИ). Плевать нам на твоего дядю Уилли.
КЕЙСИ. И моя тетя Миртл плевать на него хотела. Ругалась даже почище его. Брала за ноги и ставила на голову. В ней было шесть с половиной футов роста и однажды…
(МАКГОРТ и КЕЙСИ уходят. РУДД стоит, кипит от негодования, смотрит в землю. Снимает шляпу, бросает под ноги, топчет).
ГЭВИН. Ладно, Рудд. Твоя шляпа умерла. А теперь пошли.
РУДД. Я не пойду.
ГЭВИН. Ты должен.
РУДД. Никому я ничего не должен. Не хочу. Мы сражаемся на этой войне, чтобы люди стали свободными и делали, что им хочется, так? Так вот, я хочу остаться дома.
ГЭВИН. Ты не можешь остаться, Рудд. Знаешь, что не можешь. Да что с тобой такое?
РУДД. Почему нет? Почему бы тебе тоже не остаться? Тебе он ничего не сделает. Ты – его любимчик. Останься и поешь курятины, получше познакомься с Бел. Мы сможем возделывать здесь землю, ты и я. Я знаю, что сможем. Черт, я никогда не хотел идти на войну. Напился однажды, а следующим днем какой-то беззубый сержант приказывал мне чистить сортир. Только начал немного привыкать, так меня определили к майору и к вам, Добровольцам Огайо. С меня хватит. Это вредно, так долго убивать людей. Разъедает душу. И теперь я просто хочу разводить кур и завести корову.
МЕРЛИН. Никогда у меня не было коровы. Разве что несколько овец.
БЕЛ. У нас была корова.
МЕРЛИН. У твоей бабушки.
РУДД. Гэв, на ферме так хорошо пахнет. Пахнет землей, животными, травой. У нас была отличная ферма до того, как отец ударился в религию и стал проповедником.
ГЭВИН. Ты говорил, у него был парк развлечений.
БЕЛ. Папа много чем занимался.
МЕРЛИН. Раньше я был Миллардом Филмором.
РУДД. Когда живешь на ферме, проникаешься любовью к земле, всегда работаешь от души, до седьмого пота, чтобы потом хорошенько поесть.
МЕРЛИН. Однажды мною выстрелили из пушки. Приземлился я на голову.
РУДД. Война превращает людей в мертвецов. Мертвецов есть нельзя.
МЕРЛИН. Можно, если у тебя много кетчупа.
РУДД. Армия – это толпа людоедов. Давай мы с тобой объявим победу и уйдем к чертовой матери, пока наши руки, ноги, головы и все остальное в целости и сохранности.
ГЭВИН. Мы не можем, Рудд. Я не могу, и ты тоже. Мы не можем просто бросить майора.
РУДД. Да что тебе до него? Ты ведешь себя так, будто он – твой чертов отец или что-то такое. Он не бог.
ГЭВИН. Мы должны идти, Рудд. Я серьезно.
БЕЛ. Рудд, может, тебе лучше уйти.
РУУД. Вот ты и иди, если хочешь. Выметайся. Я никуда не пойду.
ГЭВИН. Без тебя я не уйду.
РУДД. И что ты сделаешь? Пристрелишь меня? Ты собираешься меня пристрелить, Гэвин? Эй, Бел, ты слышишь? Мой лучший друг собирается пристрелить меня на глазах моей сестры.
ГЭВИН. Пойдем со мной и перестань вести себя, как чертов трехлетка.
РУДД. Нет, Гэвин, боюсь, если ты хочешь, чтобы я показал себя более взрослым, тебе придется меня пристрелить.
ГЭВИН. Не обязательно мне в тебя стрелять. Я могу оглоушить тебя и потащить за собой.
РУДД. И сколько тебе понадобится помощников, чтобы тащить меня?
БЕЛ. Рудд, он прав.
РУДД. А ты в это не лезь, Бел. Знаешь, что я думаю? Я думаю, Гэвин боится этого человека. Боится его рассердить, вот что я думаю.
ГЭВИН. Насчет того, что я его боюсь, ты чертовски прав. Любой, у кого есть хотя бы половина мозгов, боялся бы его. Полагаю, ты в их число не входишь.
РУДД. Половина мозгов у меня есть!
ГЭВИН. Так используй ее по назначению и сделай то, что должен.
РУДД. Хорошо. Я сделаю то, что считаю правильным, а ты делай то, что ты считаешь правильным.
ГЭВИН. Тогда мне придется увести тебя с собой, потому что я считаю это правильным.
РУДД. Да, но ты по уши набит лошадиным дерьмом.
ГЭВИН. Он доверяет мне, Рудд.
РУДД. И что? Я тоже доверял. Я думал, ты мне друг.
ГЭВИН. Я не могу бросить его, и ты тоже не можешь, И говорить тут не о чем, это совершенно глупый разговор, потому что если человек убежит из армии, армия рано или поздно его найдет и повесит. Я это буду, ты или Джон Пендрагон, никому не уйти. Так что мы должны вернуться.
РУДД. Так иди. Кто тебя держит?
ГЭВИН. Без тебя я никуда не пойду.
РУДД. Тогда тебе придется меня застрелить, потому что кулаками тебе со мной не справиться, и я не собираюсь идти на поводу ни у тебя, ни у кого-то еще.
(Пауза).
ГЭВИН. Вот дерьмо.
РУДД. Дерьмо.
БЕЛ. Рудд, сделай то, что говорит Гэвин.
РУДД. Заткнись, Бел.
БЕЛ. Не затыкай мне рот. Надоело мне слушать тот бред, что ты несешь насчет армии. Майор прав, и Гэвин прав, а у тебя вместо головы чурбан, так что немедленно догоняй майора и остальных, слышишь меня?
РУДД. Бел, не твое это дело.
БЕЛ. Ты думаешь, мне нужен брат, который боится сражаться за меня? Никто не просил тебя напиваться с этим сержантом-вербовщиком. Ты все сделал сам, а теперь должен нести за это ответственность, как и любой другой. А если ты не чувствуешь себя достаточно взрослым, это, конечно, беда, но ты все равно должен выполнять свой долг. А кроме того, нет у нас такого количества кур, чтобы прокормить тебя. Нет у нас кур, чтобы прокормить себя. У нас вообще нет кур.
РУДД. Плевать мне на кур. Думаешь, я без них не обойдусь?
БЕЛ. Рудд, Бог не любит трусов. Иисус не берет плакс и нытиков на небеса. И если ты тотчас же не пойдешь с Гэвином, и я, ни папа больше не скажем тебе ни слова. Так, папа?
(Громкий храп МЕРЛИНА, который заснул сидя, с торчащими изо рта листьями).
РУДД. Этому чокнутому старому пердуну глубоко плевать, уйду я с Гэвином или останусь здесь.
БЕЛ. И вот что еще. Я не хочу, чтобы ты употреблял такие слова. Да, солдату платят за то, чтобы он убивал людей, но это не означает, что он не должен вести себя, как культурный человек. Поэтому не смей так говорить в моем присутствии. Я – женщина. (МЕРЛИН снова всхрапывает. БЕЛ подходит к нему и кричит в ухо). Проснись, старый безумный козел!
МЕРЛИН (вздрагивает, валится набок). А-а-а-а-а-а-а!
РУДД (смотрит на БЕЛ, потом на ГЭВИН, сплевывает, поворачивается и поднимает винтовку). Ладно. Пошли.
(Делает шаг от них).
БЕЛ. Эй, Рудд? (Подбегает к нему, обнимает, целует). Хотя бы иногда мойся, слышишь? От тебя воняет, как от отца.