Страница 3 из 42
По этой причине журнал «Тайм» интересен товарищу Сталину, поскольку врага надлежит изучать, надлежит знать во всех его проявлениях. И что же находит товарищ Сталин в новогоднем номере журнала «Тайм»? Он находит, что по мнению этого журнала, следовательно, по мнению тесного круга американских промышленников и финансистов, а с этого момента и по мнению средних и мелких собственников Соединенных Штатов Америки, почитающих себя образцом демократии, человеком истекшего года является Гитлер, причем журнал выражает уверенность, что Адольфу Гитлеру удастся и «1939 г. сделать таким, о котором будут вспоминать ещё очень долго». С чем же, потеряв стыд, не захотел считаться журнал «Тайм» и чем на памяти товарища Сталина отличился этот «человек» в истекшем году? Во-первых, оккупацией безвольной, добровольно сдавшейся Австрии и развязанным там истреблением политических и идейных противников, оскорблением и унижением австрийских евреев, присвоением еврейской собственности, а также изгнанием, вынужденным и добровольным, именитых и богатых евреев за пределы страны. Во-вторых, отторжением западной части Чехословакии, отданной ему в качестве подарка Чемберленом и Даладье. В-третьих, «хрустальной ночью», во время которой избивали и убивали безоружных, не оказавших сопротивления евреев в Германии, разбивали и грабили их лавки и мастерские, передавали крупную еврейскую собственность крупным немецким собственникам, а среднюю и мелкую еврейскую собственность передавали средним и мелким немецким собственникам, отчего за одну эту ночь немецкие собственники сделались вдвое, втрое богаче. И это истинный идеал тесного круга американских промышленников и финансистов, которые держат под своим контролем все, или почти все, ресурсы страны, её политиков, её газеты, журналы и радио, а теперь истинный идеал средних и мелких собственников США и Европы? И это общественное мнение, с которым не могут не считаться господин президент Соединенных Штатов Америки и премьер-министры западных демократий? Это – так. А почему это так? А потому это так, что для собственников Соединенных Штатов Америки и всех демократических стран Адольф Гитлер только временный, во всех, или почти во всех, отношениях приемлемый враг. Для них единственный, постоянный, во всех отношениях неприемлемый враг – только Россия-СССР. Товарищ Сталин об этом не знает? Товарищ Сталин знает об этом давно, пожалуй, с самого начала этого кровавого века, его знание всего лишь подтверждается развязной и далеко не безответственной выходкой новогоднего номера «Тайм», ибо в конечном-то счёте указано направление всем американским и европейским промышленникам и финансистам, куда им следует направлять свои капиталы.
У Гитлера этим громким, однако грязным, бессовестным комплиментом отныне развязаны руки: бей и круши, хоть на западе, хоть на востоке. Недаром уже третьего января итальянский посол привозит Муссолини ответ Риббентропа, который даёт одобренное ободренным фюрером согласие на заключение военного союза в этой редакции, несмотря на то, что ещё неделю назад он не считал такой союз выгодным для Германии. Недаром четвёртого января ежегодное, обязательное послание конгрессу господина президента Соединенных Штатов весь мир приводит в недоумение. Давно ли господин президент одобрял разрешение на агрессию, данное Гитлеру в Мюнхене Чемберленом и Даладье, давно ли величал за этот подвиг молодцом Чемберлена? Двух месяцев не прошло, а послание конгрессу зачитывает словно другой человек. Помилуйте, какой мир, тем более мир для целого поколения, как во все тяжкие твердил и продолжает твердить английский премьер, заблудившийся в трёх соснах? Господин резидент заявляет, по своей манере пустозвонно и риторично, однако понятно:
– Везде вокруг нас бушуют необъявленные войны, настоящие и экономические. Везде вокруг нас существует угроза новых агрессий, экономических и военных. Приходят такие времена в жизни людей, когда они должны быть готовы защищать не только свои очаги, но самые основания веры и человечества, на которых стоят их храмы, их правительства и цивилизация.
Того гляди, он объявит войну всем тем, кто посягает на очаги, храмы, основания веры и человечества, на правительства и даже цивилизацию, для уничтожения которой предназначена его тяжёлая авиация, однако он намекает на иные, более приемлемые для его «нового курса», более выгодные меры, намекает, конечно, туманно:
– Есть много методов, за исключением войны, но значительно более сильных и эффективных, чем простые слова, довести до сознания правительств-агрессоров единую волю нашего народа.
Каковы эти меры? Ни каковы. Применить хоть сколько-нибудь сильные, тем более эффективные меры господину президенту будто бы не позволяет закон о нейтралитете, подписанный им, хотя тот же закон о нейтралитете ничуть не мешает предоставить двадцатипятимиллионный кредит Чан Кайши, который ведет настоящую войну не только против японских захватчиков, но и против коммунистической армии Мао Цзэдуна. Ради спасительного взлета американской военной промышленности с нейтралитетом необходимо покончить, однако господин президент не может и не хочет об этом прямо сказать, он выражается иносказательно:
– Мы поняли на опыте, что, когда мы сознательно стремимся быть нейтральными, наши законы о нейтралитете могут быть несправедливыми, в действительности они могут оказывать помощь агрессору и лишать этой помощи жертву агрессии.
Из чего следует, что господин президент намерен оказывать помощь только тем, кто станет жертвой того самого вооружения, которое Германия спешно куёт с помощью американского капитала и новейших, в том числе засекреченных, американских разработок и технологий. Эта новость молниеносно облетает весь мир. О ней толкуют политики в своих кабинетах, её расписывают яркими красками на страницах газет, по радио о ней надрываются репортеры, как говорится, с места события, и мало кто замечает, что для того, чтобы явились жертвы агрессии, необходима агрессия, понятное дело, не любая агрессия, а та агрессия, которая выгодна американским промышленникам и финансистам, что такую агрессию не только не следует сдерживать, её следует поощрять, иначе не поможешь жертвам агрессии.
Недаром уже пятого января Гитлер беседует с польским министром иностранных дел Беком таким тоном и так, будто уже владеет властью над миром. Он предлагает полякам Советскую Украину, себе готов взять весь Северо-Запад России-СССР. И оба лгут. По инициативе фюрера в прессе трещит и стреляет компания о планах создания «Великой Украины» под протекторатом Германии, что, естественно, в Лондоне и Париже встречено с пониманием. Бек отлично знает об этом и обещает подумать. Оккупация Украины снится полякам даже во сне, но может ли он согласиться, понимая, что его хотят обмануть. А если не согласится, Гитлер возьмет себе и Северо-Запад России-СССР, и Украину, и Польшу. Поляки только не хотят делиться с немцами ни Северо-Западом России-СССР, ни Украиной. Ретивым полякам и этого мало. Они предлагают румынам совместными силами разрешить, как они выражаются, украинский вопрос, не как-нибудь, а просто-напросто оторвав от Советского Союза всю Украину, а заодно подстрекнуть антисоветские настроения в Закавказье, куда поляки тоже не прочь заглянуть, за нефтью, конечно, чужая нефть и полякам нужна. В те же дни, точно почуяв острым нюхом гиены даровую добычу, правительство Польши устанавливает консульские отношения с Маньчжоу-Го, явным образом намекая на то, что поддержит японцев, если они нападут на Советский Союз, в обмен, конечно, на Украину.
Однако о Закавказье и Маньчжоу-Го речь пока не идёт. Даже Украину расчётливый Гитлер пока что отодвигает на второй план. Его первой заботой являются Данциг и Коридор. Этот крупный торговый порт, удачно расположенный в устье Вислы, населённый немцами и застроенный протестантскими кирхами, в течение десяти столетий входил то в Ганзейский союз, то в Польское королевство, то в польско-литовскую Речь Посполитую, то в Прусское королевство, то объявлялся вольным городом, то входил в состав Германской империи, пока наконец англичане и французы, кроившие в Версале карту Европы по своему произволу, не вычеркнули его из состава Германии и не объявили его вольной республикой под покровительством Лиги наций, а для того чтобы вновь образованная Польша могла использовать его в интересах своей торговли, отхватили от западной части Восточной Пруссии полоску земли и передали её полякам, бесцеремонно отделив самую германскую территорию Германии от Германии.