Страница 1 из 3
Алексей Загуляев
Ловушка
Роман «Солнце над городом» получил, наконец, заслуженное признание. Его напечатали довольно большим тиражом, и тот не лежал мёртвым грузом на магазинных полках, как это бывало раньше с другими книгами Павла. Роман раскупали как горячие пирожки. Даже один режиссёр, молодой, но перспективный, подписал с Павлом контракт на экранизацию. Ставший известным писатель впервые за последний год дышал полной грудью, исполненный гордостью за самого себя. Краешком ума он понимал, что успех истории, по большому счёту, был своего рода подарком от его издателя, по собственной инициативе решившего вложиться в пиар-кампанию по полной программе. Такая щедрость была следствием трагических событий в жизни Павла Астахова – полгода назад погибла в автокатастрофе его жена Оксана. Издателю захотелось подбодрить Павла, который сразу после похорон сник и перестал писать, прячась от людей и от самого себя в случайных гостиницах и отелях. И угадал. Как только о романе заговорили изо всех утюгов, Павел воскрес и сделался почти прежним.
Да, всё это он понимал, но подобные мысли внутренне коробили его. Ему не нужны одолжения. Он был убеждён, что «Солнце над городом» и без всей этой благотворительности мог бы покорить сердца читателей. Просто так уж совпало. И свою ключевую роль сыграла в этом одна незабываемая поездка – его внезапное бегство на край земли, за океан, в Гватемалу. Иначе он и не смог бы дописать этот роман. Последние четыре главы были дописаны именно там, в отеле «Ла Каса Дель Мундо», с террасы которого открывался вид на озеро Атитлан. Сразу за ним в голубое небо вздымались вершины двух вулканов – Сан-Педро и Толиман.
После трагедии, случившейся с Оксаной, Павел не мог оставаться один в их старом доме. Жилище будто вытесняло его из своего холодного чрева, беспокоя по ночам странными стуками, скрежетом за стеной и мелькающими тенями пугающих до жути призраков. Конечно, он ещё отдавал себе отчёт в том, что всё это имеет вполне рациональное объяснение, что за всем этим стоит единственно его надломленная психика и писательское воображение. Но с безотчётной своей тревогой, грозившей вылиться в самую настоящую депрессию, он ничего не мог сделать. Тогда и убежал из своего собственного дома, на десятый день после смерти Оксаны. Снял номер в гостинице на краю города и всерьёз задумался о том, как строить свою жизнь дальше. Теперь воспоминания о тех днях терялись в густом тумане последующих событий, и Павел с трудом мог бы описать то, что тогда чувствовал: ледяной холод, потерю хода времени и абсолютный ступор во всём. Само собой, о романе он тогда не мог думать и минуты. Он думал только о том, как выжить, как убедить себя в том, что всю эту пустоту можно чем-то заполнить. И это неотступное чувство вины… Оно пульсировало в каждой клеточке тела, жгло, словно сдирая живьём кожу и желая продемонстрировать всему миру истинный облик Павла – облик чудовища, облик монстра, которого все отныне должны чураться. Сложно описать, каким образом он смог собрать в кучу свои последние силы, но каким-то чудом ему это всё-таки удалось – на все оставшиеся деньги купил путёвку в Гватемалу и улетел прочь.
Это был апрель месяц – гватемальское лето, ясное, жаркое, с пронзительным голубым небом и великолепными видами на Атитлан, на дне которого покоилась древняя деревня загадочного народа майя.
Павел провёл там без малого пятьдесят дней. Пятьдесят дней, которые всё, казалось, поставили на свои места. Его созерцательное спокойствие омрачила только встреча со старой знакомой, Катей, с которой близко дружила при жизни его супруга. Даже и не встреча вовсе, а её возможность, не осуществлённая по каким-то не ясным причинам. Но об этом Павел вспоминать не хотел – потому и не вспоминал.
Несмотря на изжитую тревогу и боль, по возвращении жить в своём собственном доме он так и не смог. Снова пришлось скитаться по номерам. Но настроение всё равно было уже совсем другим. Успех романа изменил его жизнь. С ним все теперь хотели встретиться, приглашали на интервью; его социальные сети не справлялись с потоком поступающих сообщений. Павел опять утратил чувство времени, но теперь это было иначе, не так, как раньше. Мир не вытеснял его из себя, а, напротив, пытался затянуть в водоворот непривычных страстей, в которых Павел уже боялся утонуть с головой. Только спустя два месяца страсти по «Солнцу» несколько улеглись. На скорую руку снятый и выпущенный на большие экраны фильм, в общем-то, если посмотреть правде в глаза, провалился. Затраты на его производство были, конечно, окуплены, даже прибыль копеечная получилась, если учесть мутные схемы обхода налоговых платежей. Но сам Павел смог посмотреть только первые двадцать минут ленты – плюнул и зарёкся отныне никогда не связываться с молодыми, пусть даже и перспективными, режиссёрами.
Издатель засуетился. На волне угасающего успеха нужен был во что бы то ни стало новый роман. Даже средненький теперь можно было бы неплохо продать. Павла начали тормошить. Сначала намёками, потом убеждениями и, наконец, требованиями, что было вполне логично, исходя из пунктов подписанного с издательством контракта – в ближайшие пять лет выдавать на-гора, как минимум, в год по роману. Аванс был ему выдан. Дело оставалось за малым – взять ручку, бумагу и сесть за рабочий стол. Печатать сразу в компьютере Павел не мог, потому что не доставало скорости – пальцы не успевали за разгорячённой мыслью. Сначала он писал на бумаге и по пятнадцать-двадцать страниц отдавал своей приходящей секретарше – и дело в таком тандеме ладилось быстро. Но в этот раз мысль Павла едва шевелилась. Да и видеть никого возле себя ему не хотелось. Поэтому он сам решил сразу писать в электронном виде.
Временами мистика становилась в тренде. Вот и этим летом продажи триллеров с присутствием потустороннего показывали хорошие продажи. И следующую книгу издатель заказал Павлу именно в этом жанре. Но это ведь не совсем его ниша. Он мог писать неплохие детективы, даже фантастика околонаучная получалась вполне сносной. Но чтобы чисто мистика – такого он никогда не писал. Но в конце концов, подумал Павел, не важно, о чём писать, а важно как. И он напишет. И в голове сложился сюжет о полтергейсте, который преследовал одну несчастную семью, куда бы она от него ни сбегала. При этом всех тех, кто пытался этой семье помочь, нечисть тоже начинала донимать, так что в конце концов желающих соваться в дела семьи совсем не осталось. И между её членами участились раздоры. Нервы и ресурсы были истощены настолько, что в пору стало идти побираться. Но как-то в один прекрасный день… Нет. В одну прекрасную ночь… И дальше Павел придумать ничего не мог. Но финал должен быть грандиозным, непредсказуемым и отчасти возвращающим читателя от фантазий к реальности. Но уже первая глава сразу пошла вкривь и вкось. Пять вариантов нача́ла были безжалостно стёрты и удалены даже из корзины. Издатель стал интересоваться ходом работы дважды в неделю – на дворе начало июля, и лето ускользнёт вместе с текущим трендом. Автограф-сессии всё ещё приходилось устраивать. Знакомые и незнакомые люди продолжали написывать в соцсетях и обрывать телефоны. Своим собственным литературным агентом, который решал бы такого рода проблемы, Павел обзавестись не успел. Он стал уставать от успеха, предчувствуя свой грядущий провал. Что-то нужно было предпринимать. И он решил скрыться от людских глаз – за выданный аванс купил дом в какой-то глуши, предупредил всех, чтобы не вздумали трогать его хотя бы в ближайшие два месяца, и уехал, прихватив с собой только постельные принадлежности, ноутбук и три ящика пива.
Прибыв на место, где его встретил агент по недвижимости, занимавшийся сделкой от начала и до конца, Павел не поверил своим глазам. Это был тот редкий случай, когда в реальности всё выглядит куда лучше, чем на фото. Дом был прекрасен. Из города к нему вела окружённая хвойным лесом дорога, плотно прилегавшая к крутому берегу огромного озера. Берег не имел ограждений, и агент предупредил, что в особо дождливую погоду ехать следует осторожно, потому что можно соскользнуть и пролететь метров пятнадцать вниз прямо на камни.