Страница 1 из 61
БЕЗУМИЕМ МНИМЫМ БЕЗУМИЕ МИРА ОБЛИЧИВШИЕ
Блаженные старицы нашего времени
(XIX–XX вв.)
Когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, Благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих.
Украинская православная церковь Полтавская епархия Спасо-Преображенский Мгарский монастырь
2005
ПО БЛАГОСЛОВЕНИЮ
СВЯТЕЙШЕГО ПАТРИАРХА МОСКОВСКОГО И ВСЕЯ РУСИ
АЛЕКСИЯ II
… С момента вступления на путь к Богу русский резко порывает с прошлым. И он идет и идет, и все глубже уходит в себя, и пред ним открываются все новые горизонты, новые цели и задачи, новые способы достижения их. Он постигает уже слова апостола Павла: Кто во Христе, тот новая тварь. Ему кажется непонятным интерес людей к делу, какое не может быть продолжено в пределах вечности; кажется страшным это равнодушие их к загробной участи; его пугает их беззаботность, это общее желание укрыться от скорбей и слез, от всего, что народ так глубоко и метко назвал «посещениями Божиими», эта погоня за славой, за радостями и благами жизни. Он плачет, когда другие смеются. Он знает цену земным радостям и бежит от них; ему тяжело, когда его приобщают к ним; еще тяжелее, когда хвалят и превозносят, привязывают к земле и удаляют от неба… Перед ним раскрывается во всем своем необъятном значении и ужасе величайшая Жертва на Голгофе, от которой, в страхе за свое преступление, содрогнулся даже тот мир, который пригвоздил ко Кресту Божественного Страдальца. Принесенные им жертвы, бегство из мира, отказ от земных благ, почестей и славы, добровольная нищета — все это уже перестает удовлетворять чуткую душу русского, и он ищет личных страданий, радостно идет им навстречу, считает потерянным для Бога тот день, когда не плакал; сокрушается, когда не страдает; счастлив, когда изнемогает. Он чувствует уже потребность приобщиться к страданиям Христовым. И очищенная личными страданиями, обновленная и возрожденная, с небесными точками зрения на окружающее, русская душа возвращается в мир не судить и карать, а спасать его своей любовью. Здесь подвиги и жертвы, перед которыми в изумлении останавливается человеческая мысль, перед которыми содрогалось само Небо, останавливая земные стихии, запрещая им вредить подвижникам, приносившим себя в жертву Богу. Казалось бы, здесь предел достижений, и дальше идти некуда. Но русская душа идет еще дальше. Она на высоте, откуда всем видна. Она желает укрыться и бежать от славы людской. Эта слава заслоняет образ Распятого; она обесценивает в глазах русского подвижника все его достижения и принесенные жертвы. Он ищет страдания и боли, чтобы сораспяться Христу и тем хотя отчасти заглушить сознание той виновности пред Богом, какое не позволяет ему забывать о Голгофской жертве, делает неспособным испытывать какие-либо радости на земле. Он все отдал Богу, пожертвовал всем, отказался от всего, сбросил с себя не только греховное иго, но и свою земную оболочку, превратился в земного ангела; а взамен получил только сторицею, вкусил только блаженство, изведал только небесные ощущения, и его стали считать за ангела, за святого, и слава земная стала для него еще более тяжким игом, чем его прежнее греховное бремя. И он поднимается еще выше и достигает уже таких высот, откуда только тонкое духовное зрение может его заметить. Большинство же не замечает его, не понимает, не постигает. Он надевает на себя маску безумия; навлекает на себя гонения и преследования, подвергает себя всевозможным истязаниям и нравственным пыткам, идет к Богу не проторенным путем, а выбирает самый трудный, каким шли лишь немногие избранники. Это — юродивые во Христе.
БЛАЖЕННЫЕ СТАРИЦЫ
САНКТ-ПЕТЕРБУРГА[1]
СВЯТАЯ БЛАЖЕННАЯ КСЕНИЯ
К числу лиц, истинно юродивых Христа ради, прошедших весь путь нравственного самоусовершенствования и всецело посвятивших себя на служение Господу Богу, бесспорно, принадлежит и столь всем известная и глубокочтимая святая XVIII века — Ксения Григорьевна Петрова, почивающая на Смоленском кладбище в Петербурге.
К великому прискорбию всех почитателей рабы Божией блаженной Ксении, память народная не сохранила нам решительно никаких известий о том, кто была Ксения по происхождению, кто были ее родители, где она получила образование и воспитание. Можно лишь с вероятностью предполагать, что по происхождению своему Ксения была рода не простого, ибо была замужем за Андреем Федоровичем Петровым, состоявшим в ранге полковника и служившим придворным певчим.
Вот краткая история ее жизни. Родилась она, насколько это возможно установить, в 1732-м году (по мнению других исследователей — в 1731 году), от благочестивых и благородных родителей; отца ее звали Григорием, а имя матери неизвестно. По достижении совершеннолетия Ксения Григорьевна сочеталась браком с придворным певчим, полковником Андреем Федоровичем Петровым и жила с супругом в Санкт-Петербурге в небольшом домике на Петербургской стороне, купленном Андреем Федоровичем на приданое своей жены. Дом этот стоял на улице, которая так и называлась — улица Андрея Петрова, по имени домовладельца. Нынешнее название улицы — Лахтинская. Дом же придворного певчего, полковника Петрова стоял на пересечении улицы Лахтинской и Большого проспекта (сейчас на месте дома — пустырь).
Недолго судил Господь молодой чете идти вместе по жизненному пути — смерть разлучила их: Андрей Федорович «заболел жаром», «горел» (вероятно, у него был тиф) и скончался, оставив Ксению Григорьевну вдовою на 26-м году ее жизни. Перед смертью муж завещал ей: «Служи Господу Богу нашему, славь всеблагое имя Его…» С мужем Ксения прожила всего 3,5 года, детей у них не было.
Совершенно неожиданная, внезапная смерть горячо любимого, цветущего здоровьем мужа так сильно поразила Ксению Григорьевну, так повлияла на молодую 25-летнюю бездетную вдову, что она сразу как бы забыла все земное, человеческое, все радости и утехи и, вследствие этого, многим казалась как бы сумасшедшей, лишившейся рассудка. Так на нее стали смотреть даже ее родные и знакомые и особенно после того как Ксения раздала решительно все свое имущество бедным, подарила дом. Родные Ксении подали даже прошение начальству умершего Андрея Федоровича, прося не позволять Ксении в безумстве раздавать свое имущество. Начальство умершего Петрова вызвало Ксению к себе, но из разговоров с ней вполне убедилось, что Ксения совершенно здорова, а потому имеет право распоряжаться своим имуществом, как ей угодно.
Так смотрели плотские люди на рабу Божию Ксению, не понимая того, что в душе ее со времени смерти мужа совершался великий переворот, происходило полное перерождение. Слабоумие и истинное юродство не имеют между собой ничего общего. Наоборот, чтобы решиться на юродство, необходимо величайшее мужество, то есть наличие в человеке сильно развитой воли и ясное понимание как жизни вообще, так и избираемого пути.
1
Жизнеописания блаженных стариц Санкт-Петербурга печатаются по книге «Блаженные старицы Санкт-Петербурга» Спб., 2001