Страница 15 из 40
Только вышли они со двора, как вдруг появилась на небе луна, большая, блестящая, как медное зеркало[19].
Посмотрела Хатикацуги на луну. Сияет луна как раз в той стороне, где стоит храм Хасэ. Сложила девушка руки и прошептала:
— Не оставь меня, богиня милосердия!
И в ту же минуту свалился с ее головы горшок, а вместе с ним посыпались на землю золотые монеты и драгоценные камни.
Взглянул Сайсё на Хатикацуги и диву дался: стоит перед ним писаная красавица, каких еще никто не видал.
Нагнулся он над деревянным горшком, а в нем два ларца драгоценных. В одном — украшения из серебра и золота, в другом — наряды дорогие с замысловатыми узорами.
Обрадовались они. Теперь им незачем было бежать из дома правителя. Вернулись Сайсё и Хатикацуги обратно и стали спокойно ждать наступления дня.
А в доме только и разговору, что о смотринах. Все думают да гадают, хватит ли у Хатикацуги смелости поспорить с женами старших сыновей правителя.
Но вот и время смотрин пришло.
В празднично убранные палаты привели старшие сыновья своих жен и усадили на почетные места. Жене самого старшего — двадцать три года; жене второго брата — двадцать лет, а жене третьего брата восемнадцать недавно минуло. Все наряжены, разодеты — не налюбуешься! Все красавицы как на подбор, одна другой ни в чем не уступит.
А внизу, подальше от них, на голых досках постелили дырявую соломенную циновку, какими пол покрывают. Сюда думали посадить Хатикацуги.
Собрались все и ждут, когда Хатикацуги появится. А ее все нет и нет.
«И зачем только она сама не ушла из дома?» — с сожалением думал правитель.
Но вот, наконец, появился Сайсё и за руку ввел Хатикацуги.
Диву дались все, когда увидели вместо перепачканной в саже жалкой служанки шестнадцатилетнюю девушку несказанной красоты, в богатых одеждах и с благородной осанкой. «Уж не с неба ли она к нам спустилась!» — думал каждый. Наряды Хатикацуги были так ослепительно ярки и пышны, что, казалось, с ее появлением в доме сразу стало светлее. Все так и застыли на месте, не в силах вымолвить ни слова от удивления.
А тем временем Хатикацуги в своем блистательном наряде подошла к отведенному ей месту. Но только хотела она опуститься на дырявую циновку, сам правитель подбежал к ней и удержал за руку:
— Разве можно такую красавицу здесь оставить!
Отвел он ее на камидза[20] и усадил возле себя.
Вынула тут Хатикацуги украшения из золота и дорогие наряды, что нашла в деревянном горшке, и преподнесла их отцу и матери Сайсё. Ни у кого из трех жен старших сыновей не нашлось таких дорогих и красивых подарков. Да и сама Хатикацуги была несравненно красивее всех собравшихся.
Рады отец и мать Сайсё, что у него такая невеста-красавица. А женам старших братьев зависть покою не дает. Думают они, как бы досадить Хатикацуги. Думали, думали и надумали устроить состязание на музыкальных инструментах. Стала старшая из них играть на бива, средняя — на флейте, младшая — на барабане, а Хатикацуги дали кото. Вначале она было отказывалась, а потом вспомнила, как ее мать учила, и тронула струны рукой. Полились дивные звуки, и никто не мог сыграть лучше ее.
Видят жены братьев, что и здесь им не удалось посрамить Хатикацуги. Тогда достали они бумагу и тушь и говорят:
— Давайте стихи сочинять! Кто в одной танка[21] воспоет цветы весны, лета и осени, той и быть первой среди нас.
Стала Хатикацуги отказываться: где, мол, ей, неученой, стихи сочинять. Но никто и слушать ее не захотел. Делать нечего, взяла она кисть и красивым почерком написала стихотворение:
Прочитали его жены старших братьев и умолкли: поняли, что лучше им в жизни не написать. И склонились перед Хатикацуги.
Построил правитель своему младшему сыну красивый дворец, подарил ему плодородные поля, и зажил Сайсё с Хатикацуги счастливо.
Прошло несколько лет, родились у них дети. Вспомнила Хатикацуги о своем отце и подумала: «Вот бы посмотрел он, какие внучата у него растут!»
Случилось, что приехала Хатикацуги с мужем в храм Хасэ поблагодарить богиню милосердия. Вдруг видит: сидит в углу храма какой-то старик монах в грязных лохмотьях и усердно молится Будде. Присмотрелась Хатикацуги и узнала в старом монахе своего отца.
Со слезами бросился старик обнимать свою дочь. А потом стал рассказывать:
— Выгнал я тебя из дома, и с тех пор отвернулась от меня судьба. Прожил я все свое богатство, а слуги из-за злой жены сами меня оставили. Вспомнил я о тебе, и захотелось мне хоть один раз взглянуть на свою Хатикацуги. Нарядился я монахом, чтобы удобнее было странствовать, и отправился на поиски. Долго ходил я по свету, обошел всю Японию, думал, что вот-вот встречу тебя. Но только сегодня улыбнулось мне счастье.
Взяла Хатикацуги отца к себе в дом, и зажил он на покое вместе с дочерью и своими внучатами.
ГОРБАТЫЙ ВОРОБЕЙ
давние времена жила в одной деревне добрая старушка. Как-то раз весной, в яркий солнечный день пошла она в сад обирать там с цветов и листьев вредных гусениц. Вдруг откуда ни возьмись подлетает воробышек. Прыг-скок, прыг-скок — чирикает, корм себе ищет. А в это время за изгородью играл соседский мальчишка. Увидел он птицу и бросил в нее камнем. И вот несчастье: попал камень прямо в воробышка, перебил ему спину. Жалобно пищит воробышек, хочет взлететь и не может, только крыльями машет да кружится по земле. Тут заметила его большая ворона. Слетела с дерева, подступает ближе — вот-вот долбанет воробышка своим клювом!
Увидала это добрая старушка, жалко ей стало воробышка.
— Эх ты, бедняга!.. Ну, ничего, я тебя не оставлю.
С этими словами отогнала она ворону, подобрала с земли воробышка и посадила себе на ладонь. А воробышек совсем ослаб, лежит на ладони и еле дышит: очень уж он вороны испугался. Подула на него старуха, отогрела своим дыханием, отнесла в дом. Потом натолкла рису и накормила. А на ночь, чтобы уберечь воробышка от кошек и крыс, устроила ему гнездышко в корзинке.
Утром старушка, как только встала, нарезала мелко нежной зелени и дала воробышку вместе с зернами. Ухаживает старушка за птицей, как за больным ребенком, а сыновья и внуки бранят ее, насмехаются:
— Ты что, бабка, совсем из ума выжила? Откармливает воробья, а к чему?
Но старушка сносила все насмешки и по-прежнему заботилась о своем воробышке. Стал он поправляться, и хоть не совсем еще окреп, но уж по комнате мог перепархивать.
Рад-радехонек воробышек, что жив остался! Полюбил он за это старушку. Да и она привязалась к своему воробышку: нужно ей отлучиться, так она обязательно наказывает домашним:
— Вы уж тут присмотрите за воробышком, не забудьте его накормить.
И так надоела она своими напоминаниями, что все в доме на нее ворчали. Но старушка, в ответ только улыбалась и говорила:
— Разве вам не жаль бедную птичку? Кому она мешает?
Наконец благодаря заботам старушки воробышек совсем окреп и начал летать. Однажды, как обычно, посадила его старуха на ладонь и вышла на веранду.
— Ну как, полетишь? — спросила она воробышка. И воробышек расправил крылышки, вспорхнул с руки и взвился высоко в небо. Старушка растерянно смотрела ему вслед:
— Значит, все-таки улетаешь? Скучно мне будет без тебя. О ком теперь заботиться? Но ты опять прилетай, слышишь?
19
Раньше зеркалом служила отполированная металлическая пластинка, обычно круглой формы.
20
Камидза — почетное место в приемных палатах дворца, где восседал князь. Все присутствовавшие сидели ниже хозяина дома, то есть на циновках-татами, которыми устилался пол.
21
Танка — короткое стихотворение в пять строк.