Страница 5 из 62
Особым боком стоят орки — непонятная раса, внешне похожая на людей, но отличающаяся внутренней физиологией. Легенды сказывают о том, что они прибыли когда-то из другой звёздной системы, не смогли вернуться назад, одичали (как положено), а потом снова развились в цивилизованный народ. Гладкая кожа зелёного цвета, правда, выделяет какую-то слизь с не очень приятным запахом.
— Вонючки, — прокомментировал Пьер, наморщив нос, — а про нас говорят, что это мы воняем, когда потеем. Как их орчихи не брезгуют своих мужчин?
Тем не менее, как выяснилось, орки с людьми поддерживают нормальные отношения, несмотря на противоречащие запахи. Даже часто воюют, плечом к плечу, против общих врагов. Когда-то давно (он так и не смог добиться от Пьера — как именно давно) с армией Генриха Великого прибыло почти пятьдесят тысяч орков. Им, по словам рассказчика, были обещаны земли и помощь в перевозке и обустройстве их жён и детей в случае успеха Завоевания. Ламер это знает очень хорошо, так как был лучником в армии славного Генриха. Поэтому воевали орки не на шутку, хотя в мирное время их основными бытовыми ремёслами являются, как ни странно, фармацевтика и парфюмерия. Пока, правда, обещание не выполнено в связи с временными трудностями и орки подрабатывают в поднайме, как воины. В основном, очищая леса от нечисти.
При воспоминании о нечисти самого Пьера откровенно передёрнуло. Из его рассказа следовало, что это просто активная протоплазма животного происхождения. Была когда-то создана в качестве зоологического оружия массового применения, но, как часто бывает в военно-научных разработках, отбилась от рук и разбежалась повсюду. Пожирает в ночное время неосторожных людей и животных. Слава богу, что хорошо горит в огне, а под влиянием прямого солнечного света разлагается.
Поэтому в дневное время прячется, так как теряет силу даже в пасмурный день. Глаз, ушей и носов не имеет, даже внутренних органов нет. В общем, бегающая и прыгающая мышечная масса со вспомогательными костяными отростками, от удара которых не всякий доспех убережёт. Разума ни капли, быстро регенерирует, отрубленные части начинают самостоятельную жизнь, потихоньку отращивая себе персональные конечности для передвижения, хватания и пожирания, причём любой формы и размеров. Себя саму и себе подобных нечисть не ест, в органах зрения и слуха не нуждается, чует живой организм издалека, неизвестно каким образом. Такой её запрограммировали, созидая новое оружие — козе понятно, что чисто в благих целях. Как всегда, ради патриотизма, гуманизма, либерализма и торжества высоких идей.
Да, получается, что Чугуну повезло, останься он на ночь в лесу — даже костей бы не нашли. Потом, сам себе всё что угодно отращивал бы в целях локального превалирования.
Глава 3
Они проехали ещё одну деревню, затем переехали очередной мост. Тянувшийся по обе стороны дороги однообразный и унылый пейзаж, сменился рощицами и засеянными полями. Вокруг тут и там стали попадаться более приличные деревеньки с крепкими и ухоженными домами. Видимо, сказывалась близость города.
— Это баронство Хорн, — пояснил бортник, — здесь переночуем у моих родственников, а утром в город. Сейчас не успеть.
— Опасно из-за нечисти?
— Нет, — махнул рукой Пьер, — нечисть боится дорог, их же строили Древние. Что уж там за секрет, не знаю, но вся эта мразь на дорогу ступить не может, сразу в труху превращается. Просто не успеваем в город, ворота закроют и на земле ночевать придётся.
Только тут Фёдор почувствовал, что смертельно устал, прямо-таки с ног валится. Веки налились свинцом, как у Вия, голос Пьера звучал откуда-то далеко, сливаясь в "белый шум". Навстречу им из дома вышел мужчина в добротных штанах и домотканой рубахе и женщина в рубашке тонкого полотна и широкой длинной юбке. Они о чём-то говорили, громко смеясь, а Федя, стоя рядом, кивал, как болванчик, не в силах даже вникнуть в смысл обращённых к нему слов. Пьер взял его под локоть и повёл куда-то. Едва прозвучало "Ложись здесь!", как из парня словно выдернули какой-то стержень, удерживавший его в вертикальном положении. Чугунов рухнул на что-то мягкое и последнее, что он почувствовал, проваливаясь в бездну сна, был одуряющий запах сена. Настоящего, а не в пакетах от ИКЕА, ежели таковые продаются для единения с природой.
— Фьедя! Фьедя!
"Фьедя" открыл глаза и зажмурился от ударивших в глаза солнечных лучей. Давно он так роскошно себя не чувствовал — по телу разливалась приятная истома. Он сильно, с хрустом и вывертом, потянулся и сел. После отдыха счастье и любовь к человечеству просто переполняли организм.
— Привет, Пьер! — никаких "ну и померещилось вчера" в голове не было.
Молодая, здоровая психика, да ещё и закалённая в армии, уже смирилась со сменой места обитания.
— Здравствуй, Фьедя! Пора уже ехать. Спускайся, позавтракаем и в дорогу. Это моя двоюродная сестра Жанна, — говорил Пьер, когда они спускались по крутой лестнице, — её супруг Жан местный староста. Садись, ешь.
Фёдор не заставил себя уговаривать — при виде аппетитно шкворчащей на сковороде яичницы с мелко порубленной ветчиной и луком в нём проснулся волчий аппетит. Запив всё это большой кружкой молока он почувствовал себя совершенно комфортно и с благодарностью поглядел на хозяев.
— Спасибо, очень вкусно.
Те, улыбаясь, кивнули. Хотя где-то внутри удивились странной реакции на простую пищу и ночлег на сеновале.
— Наелся? Ну, пошли, — поторопил его Пьер.
На сей раз они ехали в обществе ещё нескольких подвод и повозок, тоже направлявшихся на запад. В полдень остановились в тени раскидистого дуба у дороги и задав лошади корм устроили себе сиесту. Примерно через час, выезжая из очередной рощи, Федя увидел башни и ворота, видневшиеся невдалеке.
— Вот и Аргент, — объявил Пьер.
В лучах заходящего солнца перед ними возвышались стены типичного средневекового города. Массивные ворота, окованные металлом, были открыты (и это при дефиците и дороговизне того же железа). Возле них стражники в доспехах и при оружии пропускали путников, не забывая взимать положенное за въезд. Пьер подогнал повозку поближе, благо народу с этой стороны было немного.
— За проход через ворота платить надо?
— Надо, конечно же, — удивился тот, — а у тебя что, денег нет?
Чугунов полез в нагрудный карман куртки и достал несколько купюр — у бортника разочарованно вытянулось лицо.
— Этим ты только зад можешь вытереть. А монеты есть?
Когда Федя выгреб из кармана пригоршню никелевых рублей и пятёрок, взгляд спутника невольно метнулся по сторонам.
— Спрячь быстрее. Я заплачу за обоих, потом рассчитаемся.
Он вытащил из кармана мешочек, развязал завязки и вытряхнул на ладонь пару мелких, не больше копейки, медных монеток.
— Им этого хватит, а про свои монеты не говори никому. Люди все разные, лучше я сам их куплю у тебя, когда товар продам.
Узкие, мощёные брусчаткой улочки, каменные дома с глухими ставнями на окнах, через щели которых уже мелькал отсвет зажжённых светильников. Постоялый двор на который они прибыли ничем особым не поражал. Та же гостиница, разве что с пристроенной конюшней вместо парковки. Федя думал, что увидит что-нибудь более навороченное, впрочем экзотика присутствовала в лице хозяина, которым оказался самый настоящий гном. Хотя внешности вполне заурядной — крепкий такой мужичок с бородой, разве что ростом ниже среднего.
— Барамил, — поклонился он вошедшим, — грым-брым-дрым.
Чугунов растерялся, но бортник спас положение, попросив:
— Говорите на языке франков, пожалуйста.
— Добро пожаловать, господа. Чего изволите? — перестроился гном.
— Комнату на двоих, — поклонился Пьер, — и ужин на двоих.
— И чаю зелёного, — автоматически брякнул Фёдор.
Оба аборигена воззрились на него в совершенном изумлении.