До и После

— Иногда есть те, кто чувствует, что пришло их время перехода. Они могут это почувствовать за несколько лет или дней, — она скрестила руки на груди и облокотилась на стену, — И тогда я знаю, что они готовы к переходу, хотя их время еще не подошло.

— Не самое лучшее чувство, — прошептал в ответ До так.

После лишь пожала плечами. Они оба чувствовали, что скоро наступит их переход. Вот только они стали по-разному к этому относиться. До позволил одной из тройняшек сесть ему на шею и запустить маленькие ладошки в его волосы, хотя его губы непроизвольно дернулись от прострелившей боли в спине, которую После не заметила. Две другие девочки просто стояли рядом с ним, несмело держась кончиками пальцев за его штанины. После дернула плечами, словно ощущая эти прикосновения на себе.

— А ты видишь, какими они будут, когда они касаются тебя? — вдруг спросила она, не удержав своего любопытства.

До улыбнулся.

— Все мельчайшие детали вплоть до их предпочтений в одежде.

— И даже, когда… — она не закончила вопрос.

— И даже, когда им придется прийти к тебе.

Придется прийти к тебе.

— Иногда им даже не нужно выходить из коридора, чтобы уйти от меня и прийти к тебе.

— Тебя расстраивает, что они сразу идут ко мне? — спросила После, опуская взгляд в пол.

— А тебя разве нет?

Она не сразу нашла, что ответить.

— Я никогда об этом не думала, — призналась она, — их ведь ничего не держит. В отличие от других. Они еще ни к чему не привыкли. Им эти коридоры более знакомы, чем мир, в котором им не удалось пожить.

До молчал. Он сел, помог малышке слезть с его шеи и позволил ее сестрам забраться к нему на колени. Дети успокаивались рядом с ним. Они перебирали маленькими ладошками его одежду или волосы, ползали на нем и искали ласки.

— До…я ведь просто переход, — прошептала После, впервые оправдываясь, — но не конец.

Он кивнул, гладя одну из девочек по волосам.

— Знаю, После. Знаю. Но здесь для них это значит конец.

Он заметил, как она ссутулила плечи и чуть опустила голову, закрываясь от него. Как бы она не хотела быть непохожей на людей, она становилась их точной копией. Ей захотелось вернуться в свой коридор. В место, где она чувствовала себя собой. Не человеком с вдруг возникшим перед До чувством вины.

Она испугалась того, как его слова на нее повлияли. Испугалась, как она сама на это отреагировала. Она хотела перед ним оправдаться. Оправдаться за то, в чем была не виновата.

— Они видят в тебе кого-то из своих родителей? — спросил До, поднимая взгляд на После и разрушая застрявшее между ними молчание, — кого-то, кого они любят?

— Нет, иногда они меня совсем не видят. Потому что им некого представлять.

После неловко зажала в кулак край свитера и посмотрела на До. Она изучала эмоции на его человеческом лице и была удивлена тому, что впервые изучала его так пристально. Словно прежде она смотрела как-то вскользь, не задерживая взгляд.

— Значит, больно только тем, кто остается там?

После оставила этот вопрос без ответа. Она не знала, как себя чувствовали те, кто не проходил ее коридор. Она лишь знала тех, кого провожала. И вот им было грустно. Особенно тем, кому очень не хотелось уходить. И несмотря на то, что их ждал следующий мир, они бы все променяли его на возможность остаться с теми, кто скрасил их жизнь в этом. После оттолкнулась от стены, собираясь вернуться в свои коридоры. Здесь, рядом с До, было слишком много шума. И жизни.

— Мне пора вернуться за работу.

Она не обернулась, когда До позвал ее. Она шла к себе. Бежала. Как самый настоящий человек.

После остановилась перед прозрачной частью коридора, собираясь с силами, чтобы в очередной раз закрыть глаза, проходя этот участок. Она сделала несколько шагов, скрыв лицо в ладонях и борясь с желанием подсмотреть за человеческой жизнью. Но впервые за долгие годы ее любопытство победило страх. После широко распахнула глаза, задержавшись в середине коридора. Солнечные зайчики прыгали по полу и потолку. После судорожно вдохнула, словно готовясь нырнуть в воду, и повернула голову в сторону одной из прозрачных стен. Пляж заливало закатное солнце, работники убирали шезлонги и зонтики, отдыхающие медленно собирались уходить. У самой кромки воды стояла девушка, зарываясь босыми ступнями в мокрый теплый песок. Волны касались ее щиколоток, щекотали ее кожу пеной и убегали обратно. Легкий соленый ветер трепал края ее белых брюк.

После зажмурилась, ощутив незнакомое ей чувство, поднимающееся откуда-то из груди. Оно жгло и мучило, пробираясь выше и оседая комком в горле. Ей не должна была быть известна человеческая зависть. Но она ее испытывала, в полном ее проявлении, как ребенок, впервые столкнувшийся с несправедливостью.

Когда она открыла глаза за стеклянной стеной был уже другой вид. Мужчина лет шестидесяти играл в шахматы со своим внуком на крыльце небольшого серого домика с чуть скосившимися окнами. Ребенок увлеченно пытался доказать, что его слон сейчас точно срубит дедушкину пешку и уж тогда-то он точно выиграет эту партию. Дедушка легко щелкнул мальчика по носу, усыпанному веснушками, и улыбнулся. После нехотя дотронулась до своего носа, надеясь почувствовать то, что почувствовал ребенок. Чужую любовь в ее шуточном проявлении. Легкость и привязанность к кому-то. Она снова зажмурилась и спустя пару мгновений открыла глаза.

Прозрачную стену захлестывал дождь. Неоновые вывески отражались в глубоких лужах по краям дороги. На бордюре под одной из вывесок сидел парень лет двадцати. Его одежда промокла насквозь и теперь грузом висела на его дрожащем теле. После знала этого человека. Именно им не так давно ее видела рыжеволосая девушка, проходившая по ее коридору. Саймон. Так она назвала После и поцеловала. Поцеловала и исчезла за поворотом, за которым скрывался ее следующий путь. А его путь все еще был в этом мире. Без нее.

После отшатнулась от стены и уперлась спиной в противоположную. Может, нужно было найти возможность вернуться к нему? Может, нужно было не пускать ее к проходу, а провести каким-то другим путем? Парень за прозрачной стеной поднял взгляд в сторону проезжавшей по дороге машины, но После показалось, что он смотрел на нее. Смотрел и осуждал.

— Прости.

— Прости.

— Прости.

Шептала После, впервые прося прощения за свою работу. Впервые сомневаясь в правильности ее места. Впервые сомневаясь в себе. Она вдруг почувствовала, как намокли ее щеки. С опаской она дотронулась до лица и ощутила влагу на пальцах.

Слезы.

Человеческие.

Она коснулась кончиками пальцев ресниц, затем провела невидимую дорожку от глаз к губам. Кожу слегка пощипывало. После облизнула губы и впервые почувствовала что-то на вкус. Соленые. Чуть горчат. Она не знала, что у слез есть вкус. Она даже не знала, может ли плакать.

Смотреть на это было совсем не так, как ощущать самой. Бесчисленное множество людей плакали в ее коридорах, размазывая слезы по лицу. Но она не знала, что когда-то в коридоре будет плакать и она сама.

Поглощенная мыслями, После даже не заметила До. Он стоял в паре шагов от нее и внимательно изучал ее лицо. Детские слезы были ему привычны. Но слезы После лишили его всех знакомых ему эмоций. Он знал, как утешать, но не знал, что когда-то придется утешить Ее.

— После? — осторожно спросил он, делая маленький шаг в ее сторону.

Она резко вскинула голову, и свет от прозрачной стены заставил ее слезы сиять.

— Давно?

После молчала.

— Давно ты стала такой? — почти прошептал До, впервые почувствовав, как его кожа покрывается мурашками. Как липкое ощущение ползет по спине и добирается до головы. Как он впервые испытывает страх.