Спасти Персефону

Последнее пророчество Эллады: Спасти Персефону

Пролог. Персефона

Ареса не было.

Персефона ждала — нервно, напряженно — но Неистового Ареса, жестокого супруга подземной царицы, все не было. Она знала, что бог войны мчится к ней, чтобы обвинить в супружеской неверности — как будто он сам был ей верен! — и воздать по заслугам. Она привыкла к нелепым обвинениям, к тяжелой руке Неистового, к тому, что он приходит к ней после Афродиты, и делает больно, и…

И ненавидеть Ареса она тоже привыкла.

Только ждать было тяжело.

Она заставила себя взять себя в руки и заняться судом теней. Час, второй третий… только к исходу шестого часа массивные двери Тронного зала немного приоткрылись, и в образовавшуюся щель протиснулся бог войны.

Огромный, мощный, с густой копной черных волос, ниспадающих на свирепое красное лицо, Неистовый Арес предпочитал всем одеждам роскошный золоченый доспех и изъятые у Гермеса крылатые сандалии. В этот раз доспехи были заляпаны засохшей кровью, а на голове красовался массивный золотой шлем, украшенный россыпью драгоценный камней и своеобразным «хохолком» из павлиньих перьев.

В гневе Арес был страшен — но Персефона отвыкла бояться идиота с павлиньим хохолком на голове очень, очень давно.

Напряжение спало.

Проникнув в зал, Арес в позе крадущегося охотника направился к тронам. По пути он отвесил несколько пинков чудовищам из свиты царицы и беззвучно расхохотался, глядя, как та же Эмпуса озирается по сторонам, словно не замечая собственного царя. Проходя мимо Миноса, Неистовый хлопнул того по лысине, а у левого тела Гекаты задрал хитон.

— Ветер, царица, — хладнокровно пояснила Трехтелая, провожая скачущего козликом Ареса тем самым взглядом, после которого особо впечатлительные бежали топиться в Лете. — Просто ветер.

Персефона послала Гекате безмятежную улыбку.

— Что это с ним?! — прошипел ей на ухо стоящий у трона невидимый Аид. — Он что, воображает, будто на нем мой шлем, дающий невидимость?

Персефона чуть-чуть опустила подбородок, не переставая наблюдать за «невидимым» супругом.

— Гениально.

Прежде, чем снова обратиться к теням, царица позволила себе чуть заметно улыбнуться. На самом деле шлем-невидимку Аида нашла она. Но в прошлом столетии до Ареса все же дошли слухи о загадочных исчезновениях царицы, и Персефона решила выдать за шлем-невидимку самый обычный шлем.

Ей, конечно, пришлось повозиться. Не так-то просто было уговорить подземных дружно не замечать Ареса, когда тот ходит в своем новом шлеме (а кое-кого — еще и не ржать). Слишком лояльных Аресу пришлось тайком опаивать зельями Гекаты и выманивать клятву Стиксом. А еще понадобилось убедить самого Ареса в том, что шлем почти потерял свою силу и действует только в Подземном мире.

Зато какой был эффект! Каждое появление Ареса «под покровом невидимости» дискредитировало Неистового примерно на том же уровне, что и десяток «гениальных идей» вроде повернуть реку Стикс (не спрашивая при этом мнения самой титаниды Стикс) или назначить Харона душеводителем вместо попавшего в опалу Гермеса (без комментариев).

Вот и сейчас, вдоволь порезвившись в зале, Арес плюхнулся на свой трон, ущипнул Персефону за бок и драматическим жестом сорвал с головы шлем.

Подземные дружно изобразили изумление.

— Я сразу поняла, что это ты, — произнесла Персефона самым глубокомысленным тоном. — Обычно в тронном зале нет ветра.

— Да-да, — отмахнулся Неистовый. — Афина тоже делает умное лицо, когда проигрывает. Скажи-ка лучше, с каким это смертным ты путалась, пока я решал важные вопросы на Олимпе?

Персефона гордо вскинула голову:

— Пока ты решаешь на Олимпе, какой рукой лучше снимать одеяние Афродиты и под какой тост дегустировать напитки Диониса, я с самого утра развлекаюсь с этими смертными, и они все никак не заканчиваются!

Арес нахмурился и замахал рукой на подземных. Через минуту в зале не осталось ни одной души, и даже тени, ожидающие суда, переместились в коридор.

— Не смей отпираться! Тебя и Таната видели с каким-то смертным!

— Танат постоянно с какими-то смертными, — фыркнула царица. — Такая уж у него работа. А если ты в чем-то меня обвиняешь, то не юли, а говори сразу.

— Ты мне не верна, — мрачно икнул Арес.

Персефона возвела глаза к потолку:

— С чего ты взял?! И неужели тебе есть какое-то дело до моей неверности, если ты сам называешь меня куском мрамора и ищешь удовольствий в объятиях Афродиты?! Видит Стикс, что когда-нибудь… аххкхх, — волосатая лапа сдавила ее горло; Персефона на мгновение растерялась, и Арес навалился сверху, прижимая ее к трону.

Ее глаза подернулись пеленой, зеленого цвета — сквозь бурый ковер проросли могучие лианы, отбрасывая Неистового куда-то под потолок.

— Да как ты смеешь?! — взревел бог войны, превращая кусты и лианы в буро-зеленую кашу, кажется, одним только усилием воли.

— Это как ты смеешь! — прохрипела Персефона, едва отдышавшись. — Я не какая-то смертная! Я такая же Владычица Подземного мира, как и ты!

— Да неужели?! — расхохотался Арес. — Ты Владычица Подземного мира, это верно, а я с сегодняшнего дня повелеваю морями! Повелеваю сушей! Повелеваю Олимпом!

— С чего это вдруг?

— А с того! Вот, смотри! — он сунул руку куда-то под доспех и швырнул на пол серебристую молнию. Следующим на пол полетел блестящий нагрудник, обнажая мускулистый волосатый торс. — Ты больше не будешь мне перечить! Иначе отправишься за своим папочкой!

— Зевс мне папочка не меньше, чем тебе, — растерянно пробормотала Персефона.

Арес тем временем наступал, и одежды на нем оставалось все меньше, ровно как и осмысленности во взоре.

Он снова схватил Персефону за шею и резким движением подмял под себя.

— Не дергайся, тварь! Ты думаешь, кто-то услышит, как ты кричишь?..

Часть 1. Глава 1. Нимфы

Чуть раньше

Солнце стояло в зените, когда покой Нисейской долины был грубо нарушен. Певчие птицы умолкли, бабочки и стрекозы сорвались с цветов, беззаботно резвившиеся в высокой траве нимфы с криками бросились врассыпную при виде чужака.

— Наверно, это скиф или рус, — испуганно шептались они, украдкой разглядывая спешившегося у реки чужестранца. — Глядите, глядите, он совсем дикий.

То, что пришелец действительно не эллин, было видно сразу. Во-первых, он примчался в долину верхом на лошади, а всем известно, что приличные люди пользуются колесницами. Верхом ездят только варвары и кентавры, и то у последних, как известно, без вариантов.

Во-вторых, чужака выдавала одежда. Зрелые мужи носили хитоны с хламисом или гиматием, а этот варвар нарядился в кожаный кафтан с вышитыми рукавами и натянул на ноги кожаные штаны.

Нимфы рассматривали штаны с подозрением. Для езды верхом они, конечно, были весьма удобны, но складывалось впечатление, что у варвара что-то с ногами. Похуже, чем у козлоногого Пана!

Лицо чужеземца заинтересовало нимфочек гораздо меньше штанов. Изначально оно, по-видимому, было светлым, но потом загорело до черноты. Длинные темно-русые волосы были заплетены в две косы и стянуты кожаными ремешками. Бороды — главного украшения зрелого мужа — у варвара не было, и усов тоже. А жаль: растительность на лице наверняка смягчила бы резкость его черт.

Рассмотрев пришельца со всех сторон, нимфы решили, что он не заслуживает внимания, и занялись своими делами.

Тем временем чужеземец расседлал коня, походил с ним по берегу и повел в воду. Перед этим он стащил с себя кафтан, штаны, сапоги и вообще все, кроме связки амулетов на груди. Тут нимфы снова сбежались посмотреть, чем дикий скиф отличается от нормальных мужчин, и что, все-таки, у него с ногами. Но никаких отличий не обнаружили, а привычку носить штаны списали на верховую езду и дурной вкус.

Скифу явно не нравилось быть в центре внимания, но он делал вид, что не замечает ни любопытных взглядов изо всех окрестных кустов, ни девичьих смешков. Все же, купаясь, он не отводил глаз от берега, и когда одна особенно расшалившаяся прелестница потянулась к его вещам, строго прикрикнул по-эллински: