Плохой

— Я знаю, что ты сделал, Иван. Наслаждайся этой сигарой, она будет твоей последней.

Он роняет сигару, а когда поворачивается, чтобы бежать, Игорь уже преграждает ему путь. Сцепив руки вместе, я отступаю в сторону. При нажатии на спусковой крючок из глушителя вырывается лишь небольшой хлопок воздуха, и Иван падает лицом в кучу снега у дверного проёма. Я улыбаюсь, потому что брызги крови и вправду выглядят довольно празднично.

Я поправляю свой костюм и перешагиваю через тело, возвращаясь в тепло вечеринки. В конце концов, выглядело бы подозрительно, если бы я ушёл так внезапно, не так ли? Возможно, я ненавижу тонкости этих политических кампаний, но мне так нравятся иногда связанные с ними деловые отношения. Несколько человек останавливают меня, чтобы поговорить, и я подчиняюсь, в конце концов извиняясь. Я беру бокал вина и прислоняюсь к дальней стене в ожидании.

Квартет продолжает играть, а затем какой-то мужчина кричит. Я поднимаю взгляд как раз в тот момент, когда он вбегает со стороны патио, и моё тело трепещет от предвкушения.

— В человека стреляли! — кричит он. Женщины визжат, мужчины снуют вокруг, прижимая к ушам сотовые телефоны. Вокруг Ивана, лежащего в луже крови, поднимается настоящий переполох, а я просто стою, совершенно позабавленный всем этим. Смерть — естественная часть жизни. Не понимаю, почему все так расстраиваются. Мои наблюдения прерывает вибрация телефона в кармане брюк. Я достаю его и прикладываю к уху.

— Да?

— Хесус не принял наше предложение, — говорит Борис.

Моя челюсть дёргается, а пульс тикает, тикает, тикает быстрее, отдаваясь в горле.

— Прости. Что ты сказал, Борис?

— Он не продаст землю.

Я смотрю через всю комнату на Анастасию, которая цепляется за руку своего жалкого мужа.

— Купи мне билет на самолёт до Мексики. Сейчас же, — велю я, прежде чем повесить трубку, засовываю телефон в карман и ухожу с вечеринки, прижав кулаки к бокам.

У меня есть дела, которыми я должен заняться.

***

На следующее утро я сижу за столом Хесуса Гарсии, рядом со мной Игорь и Борис. Я смотрю на часы, прежде чем выглянуть в окно на пустынный пейзаж. Пустынные холмы Хуареса, кажется, тянутся бесконечно, раскалённые и выжженные солнцем.

Я решил, что ненавижу Мексику. Я ненавижу картели за отсутствие утончённости и уважения, которыми они не обладают. Они не более чем дикари с боеприпасами, но, к несчастью для меня, картель Синалоа владеет землёй, в которой я очень нуждаюсь. Может быть, когда я покончу с этим, я сотру с лица земли весь их город Хуарес. Может быть…

Дверь в кабинет со скрипом открывается, и входит Хесус, одетый в дешёвый костюм. Несколько мужчин с пистолетами в руках следуют за ним в комнату. Картели и их оружие… Чернильно-чёрные волосы Хесуса зачёсаны назад, а на лбу у него постоянная складка. Его взгляд останавливается на мне, когда он заходит за свой стол и садится.

— Я не заключаю сделок с русскими. — Он улыбается, и я ожидаю, что на свету блеснёт золотой зуб, но этого не происходит. Какое огромное разочарование.

— Четыре миллиона долларов, — произношу я, поправляя запонки. — Я дам вам четыре миллиона долларов за землю вокруг Лаго Эстрельядо.

— Нет. — Он берёт недокуренную сигару из пепельницы на своём столе и подкуривает её.

Я смотрю на него, уголок моих губ приподнимается в раздражённой улыбке.

— Не думаю, что вы понимаете, с какой щедростью я делаю вам это предложение.

— Мне насрать на твою щедрость. — Хесус широко улыбается. — Как я уже сказал, я не заключаю сделок с русскими.

Мой пульс стучит у меня на шее, кровь приливает к лицу.

— Я предполагаю, что ты не понимаешь, с кем имеешь дело, и я дам тебе ещё одну возможность принять мудрое решение, друг мой.

— Я знаю, кто ты такой, и мне насрать!

Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох. Я не принимаю отказов. Никогда. Я открываю глаза и встаю со своего места, бросив мимолётный взгляд на Хесуса, направляясь к двери его кабинета. Я старался быть милым, правда старался.

Итак, что же с ним делать? Убийство — это так скучно, и, если Хесуса убьют без стратегического планирования, другой лидер просто займёт его место. Я любитель театральности, празднеств, поэтому просто сыграю небольшую партию в шахматы. Натравить картель на картель, сидеть сложа руки и наблюдать за бойней, как император на шоу гладиаторов. А потом, когда Рим будет лежать в руинах, я нападу и заберу свою землю. Бесплатно.

Как только мы садимся в машину, я бросаю взгляд на Игоря.

— Узнай всё, что сможешь, о картелях Хуареса и Габриэле Эстраде, хорошо, Игорь? Нет ничего лучше, чем если Хесуса уничтожит его собственный враг.

Глава 2

КАМИЛЛА

«Whore» — In This Moment (трек)

6 месяцев спустя

Хесус стоит посреди фойе, окружённый вооружёнными до зубов мужчинами, а я стою в коридоре и наблюдаю. Он сгибает палец, подзывая меня. Я заставляю себя улыбнуться, входя в комнату, и останавливаюсь перед ним.

— Любовь моя, — говорит он, — я должен пойти и убить твоего брата и всех его маленьких друзей. — Он гладит меня по щеке, и я борюсь с волной отвращения, угрожающей подняться.

— Ах, Хесус, я очень надеюсь, что он убьёт тебя, — отвечаю я.

Его лицо краснеет, а челюсть напрягается, прежде чем он направляется к двери, сопровождаемый половиной своей армии. Как только дверь закрывается, я поворачиваюсь и иду по дому, думая о том, насколько слаб Хесус.

Войны ведутся постоянно. Люди умирают за то, что им не принадлежит: за власть, деньги, даже за любовь. Но нет войн более кровавых, чем войны картелей. Деньги и власть абсолютны и не имеют себе равных. Люди будут сражаться и умирать за такие вещи, и Хесус не исключение. Ирония в том, что я должна быть его залогом, сестрой, которую он похитил, чтобы держать Габриэля, своего врага, в узде. Он не понимает, что настоящий враг — это тот, кто спит в его постели, прислушиваясь к каждой частице информации. Подмечая каждую слабость. Тот факт, что он пошёл сражаться с моим братом вместо того, чтобы убить меня, показывает, насколько глубоко он попал в мою ловушку.

Да, Хесус слаб, и это его убьёт.

Когда я брожу по почти пустому дому, я представляю, как красиво выглядела бы вилла, охваченная пламенем; люди Хесуса кричат в агонии, когда с их тел сходит кожа. Эта мысль вызывает улыбку на моём лице, но, увы, я должна выждать своё время. Если моему брату не удастся убить Хесуса, это придётся сделать мне, и гораздо легче перерезать горло мужчине, пока он трахает тебя, чем когда он приставляет пистолет к твоей голове.

Я прохожу мимо бильярдного стола в игровой комнате, проводя пальцами по войлоку по пути к бару в углу. Я наливаю стакан бренди и делаю глоток. Алкоголь обжигает по пути вниз, и я закрываю глаза, представляя все способы, которыми Габриэль мог бы убить Хесуса. Конечно, это будет кроваво и ужасно. Смерть, достойная босса — послание.

Раздаётся громкий хлопок, и земля сотрясается, пугая меня. Кусочки штукатурки осыпаются с потолка, когда люстра над моей головой опасно раскачивается.

Какого хрена?

Я спешу к окну. Люди в чёрном военном снаряжении врываются во двор. Это не Хесус, и не Гейб. Я должна предположить, что кто бы это ни был, он враг. И для всех, я шлюха Хесуса, а это значит, что я всё равно что мертва, если они меня найдут. Раздаётся быстрое хлоп, хлоп, хлоп выстрелов, и я немедленно опускаюсь на корточки и прижимаюсь спиной к стене. Чёрт.

Я подползаю к бильярдному столу и шарю под ним.

Наверняка у этих ублюдков где-то здесь припрятан пистолет? Ничего. Чёрт возьми!

По коридору раздаются шаги, и я хватаю бильярдный кий, разламывая его коленом. Я сжимаю куски дерева в каждой руке и бросаюсь к двери, прижимаясь спиной к стене. Ручка опускается, и дверь открывается прежде, чем покрытый пылью ботинок переступает порог.