Плохой

— Это был затылок, — говорит он.

— О, — я оборачиваюсь, — значит, вместо аккуратного входного отверстия на лице, ему оторвало лицо. — Я киваю головой. — Я не видела, потому что он лежал лицом вниз в луже крови. Значит, будет закрытый гроб.

Едва заметная усмешка появляется на его губах, прежде чем дверь машины, конечно же, открывается. Ронан выходит, протягивает мне руку и вытаскивает из машины. Правительственная охрана выстраивается вдоль чёрной ковровой дорожки, ведущей к ступеням собора. За ними группы фотографов и представителей прессы поднимают свои фотоаппараты в надежде запечатлеть участников похорон. Я опускаю подбородок и придаю своему лицу выражение, которое, как я надеюсь, напоминает скорбь. Ронан обнимает меня за талию, его рука ходит кругами по моей спине, как будто он утешает меня. Ирония практически душит меня.

Он увлекает нас внутрь собора, и шум снаружи сменяется торжественной мелодией органа, эхом отражающейся от высокого каменного потолка. Люди приветствуют Ронана, и он почтительно кивает им, когда мы направляемся к передней части церкви. Мы останавливаемся рядом с пустым рядом. Я расстёгиваю пуговицы чёрного мехового пальто, которое на мне надето, и Ронан снимает пальто с моих плеч. Я слышу лёгкий вздох женщин, сидящих рядом. Конечно, надев ярко-красное платье на похороны, я ни за что не смогла бы остаться незамеченной. Я уверена, это именно то, чего он хотел.

Он такой мудак.

Ронан сбрасывает своё пальто и кладёт руку мне на поясницу, подводя меня к скамье и усаживая. Его рука обнимает меня за плечи, и он притягивает меня к себе. Отчётливый аромат одеколона и затяжного сигарного дыма окружает меня, и я ловлю себя на том, что вдыхаю его, когда мы устраиваемся на сиденье. Люди перешёптываются между собой. Некоторые пробираются к закрытому гробу с опущенными головами и салфетками, промакивая глаза. Я ловлю взгляд блондинки, сидящей несколькими рядами выше, устремлённый в мою сторону. Это худенькая блондинка, которая была в доме Ронана, та, с которой он сел в машину. Я не могу удержать лёгкой ухмылки, которая растягивается на моих губах. Пальцы Ронан нежно пробегают по моим волосам, а её глаза горят ненавистью. Я без сомнения знаю, что эта женщина хочет Ронана больше, чем свой следующий вздох. Мужская рука обнимает её за плечи, и она моргает. Он что-то шепчет ей на ухо. Она целует его в щеку, и таким образом сюжет усложняется. Я бы не ожидала ничего меньшего, чем того, что Ронан будет преследовать занятую женщину.

Начинаются похороны, и они такие же скучные, как и любые другие похороны, только на этот раз я не понимаю ни слова из того, что они говорят. Я засыпаю, моя голова почти касается плеча Ронана, когда он прочищает горло.

— Постарайся сделать вид, что тебе не смертельно скучно, — произносит он.

Я стону.

— Когда начинается пьянка?

Его глаза мерцают, когда он смотрит на меня.

— Только что умер человек… — его лицо так близко, что я практически ощущаю привкус сигарного дыма в его дыхании.

— Такой высокоморальный, мистер Коул.

Он прячет улыбку, прижимаясь губами к моему лбу.

— Плохая компания разрушает хорошие моральные устои.

Я знаю, что всё это для всеобщего обозрения, но всё же моё сердце немного трепещет.

— Так и есть.

Он проводит пальцем по моему подбородку, приподнимая его, чтобы я посмотрела на него. Уголок его губы приподнимается, когда он проводит большим пальцем по моей нижней губе.

— Вставай.

Я моргаю, прежде чем оглядеться по сторонам, но обнаруживаю, что церковь пуста. Несколько мужчин держат гроб на плечах и нетерпеливо поглядывают на нас.

Как, чёрт возьми, я не заметила, что все ушли?

Ронан приподнимает бровь и встаёт, протягивая мне моё пальто. Я просовываю руки в рукава и беру его за руку, когда он выводит меня из церкви. Как только мы оказываемся снаружи, Ронан направляется прямо к блондинке и мужчине, стоящим рядом с ней. Она смотрит на меня, когда мы приближаемся, её красные губы сжимаются в плотную линию.

— Мои соболезнования, — говорит Ронан, протягивая руку. Мужчина свирепо смотрит на него. Вспыхивают камеры, и он нерешительно берёт Ронана за руку. — Какая жалость, — продолжает Ронан. — В наши дни даже люди, облечённые властью, не в безопасности.

На его губах появляется лёгкая ухмылка, и мне любопытно… Я опускаю подбородок на грудь, пытаясь скрыть ухмылку. Я бы солгала, если бы сказала, что мне не нравятся эти маленькие игры во власть. Я хочу ненавидеть Русского, и в какой-то степени так и есть, но я также уважаю его. Эти две эмоции создают неустойчивое существование.

Ронан поворачивается ко мне, указывая рукой.

— Президент Деревичи, это Камилла. Мой деловой партнёр.

Я одариваю президента своей самой очаровательной улыбкой, и он ухмыляется, пялясь на меня чуть дольше положенного. Он, спотыкаясь, делает шаг вперёд, берёт меня за руку и проводит губами по костяшкам пальцев.

— Камилла, зовите меня Николай, — говорит он. Блондинка прочищает горло, и он отпускает мою руку, прежде чем направиться к ней. — А это моя жена Анастасия.

Ох, чёрт.

Ладонь Ронана опускается мне на спину. Я стараюсь скрыть шок на своём лице, когда поворачиваюсь к ней. Она изображает улыбку на лице, но я вижу ненависть, горящую в её глазах. Итак, Ронан трахается с женой президента.

Зачем?

Я оглядываю её. Она красива в некотором царственном смысле, но я достаточно знаю о Ронане, чтобы понимать, что это слишком неконтролируемо, слишком рискованно, чтобы быть чем-то иным, кроме идеально спланированного акта. Рука Ронана скользит по моему бедру, и он крепко прижимает меня к себе. Её глаза вспыхивают.

Итак, он хочет заставить её ревновать… и использует меня для этого.

Почему это меня раздражает? Не то чтобы я ожидала, что ко мне будут относиться как к кому-то другому, а не как к одной из его грёбаных пешек.

Ронан и Николай обсуждают что-то на беглом русском. Николай кажется взволнованным. Ронан… ну что ж, это Ронан. А Анастасия смотрит на меня так, словно я сам дьявол. Я снисходительно улыбаюсь ей в ответ, отчасти надеясь, что она попытается ударить меня. Я бы переломила её тощую задницу, как веточку.

— Было приятно познакомиться с тобой, Камилла, — говорит Николай, отвлекая моё внимание от своей жены-шлюхи.

— И мне. — Я демонстративно медленно подхожу к нему и целую в щеку. — Ты знаешь, что твоя жена трахается с Коулом? — шепчу я, всё ещё улыбаясь. Он напрягается, и я отступаю назад. Щёки Николая краснеют, челюсть подёргивается. О, он вне себя от ярости. Мой желудок трепещет от возбуждения. Не могу объяснить тот экстаз, который возникает, когда рушатся идеально продуманные планы Ронана.

Ронан берёт меня за руку и тянет в сторону улицы, в то время как служба безопасности Николая направляет его и Анастасию к ожидающему внедорожнику. Как только мы оказываемся в машине, Ронан поворачивается ко мне, его пальцы собственнически обхватывают моё горло. Его пристальный взгляд сверлит меня, в то время как свободная рука шарит по дверному карману. Я смотрю через его плечо, как он достаёт револьвер. Он взводит курок и, не говоря ни слова, прижимает его к моему подбородку. Я запрокидываю голову, глядя в его неумолимые голубые глаза, и моё сердце пускается вскачь.

— Собираешься застрелить меня? — говорю я, заставляя свой голос оставаться ровным, и приподнимаю бровь.

— А разве не должен? — его губы изгибаются в улыбке.

— Не то чтобы у меня было право голоса в этом вопросе, — бормочу я. Прохладный ствол пистолета сильнее прижимается к моему подбородку, и я стискиваю зубы, отказываясь разрывать зрительный контакт с ним.

— Зачем ты ему сказала?

Я пытаюсь сдержать свой гнев, правда пытаюсь, но вопрос застаёт меня врасплох, в порыве ярости вырывая его на поверхность.

— Потому что я, чёрт возьми, могу. Я не твоя комнатная собачка, чтобы командовать мной, использовать и расхаживать перед твоей шлюхой средних лет, независимо от того, насколько сильно ты думаешь, что это так. — Я выдыхаю. — Может быть, мне просто нравится надирать тебе жопу, Русский. Любым способом, каким только могу.