Балин. Сын Фундина. Государь Мории

Елизавета Огнелис, Мусин Ринат

Балин. Сын Фундина. Государь Мории

Предисловие

Наверно, надо поведать предысторию этого романа.

В 1999 году я устроился наладчиком в литейный цех завода «Мотордеталь». Примерно в то же самое время начал серьезно так писать. То есть для начала выбросил все свои тетрадки со школьными и студенческими потугами (о, это был тот еще позор!), и начал с маленьких коротеньких рассказявок. Первый же рассказик «Черный рыцарь» взял наш местный региональный конкурс с пафосным названием «Золотое перо России», а второй («Кошачья любовь») — опубликовали в местной желтой прессе, тоже взял какое-то место в местечковом конкурсе «Рассказы о животных».

Преисполненный уверенностью, к 2003 году я решился таки снова попробовать себя в более-менее крупной прозе. А завод, особенно крупный, металлургический — это место очень громкое. Там разговаривать по сути невозможно. Зато можно много и прекрасно думать… К тому времени я просто бредил Толкиеным, Братством Кольца. Сильмариллион был прямо настольной книгой. Вот тот момент, когда Братство идет по Мории, стоит и ночует в зале Мазарбул, принимает бой около могилы Балина… а перед этим находит книгу, разрубленную и грязную, в которой идет хронология о походе гномов в Морию… блин, как мне хотелось ее тоже прочитать.

К тому времени по Толкиену создавалась куча фанфиков, я их жадно искал в книжных магазинах. Но в основном это были эльфы. Эльфы и эльфы, и еще раз эльфы. Иногда орки. Да где же гномы? Да ешкин крот!

И вот тут я решил написать. Восстановить, так сказать, справедливость…

Тем более, однажды в ночную смену — меня послали вглубь цеха, поискать запчасти к нашим станкам, на которых мы работали. И, скажу вам, это было Впечатление. С большой буквы. Я шел с фонариком по железной пыли, оставляя после себя глубокие следы, и видел гигантские площадки, уставленные оборудованием — огромным, непонятным и даже зловещим. Брошенные станки и приспособления, спутанные канаты и провода, перекошенные стенды и разбитые лампы. Разбросанные, сломанные инструменты. Там, далеко — кипел железный бой, лилось железо, ревели токарные, били молоты — а у меня тут, в заброшенном «закутке», размером примерно километр на двести метров — просто какое-то заброшенное безумие, особенно сказочное при свете маленького фонарика.

Когда я вышел оттуда, то понял, что побывал в Мории. Когда то невероятно сказочной, богатой и непонятной стране. Оставленной, почти забытой, и не по своей воле.

Я зашел к мастеру, чтобы отчитаться о находках, и увидел на стене список работяг нашей смены. Их было пятьдесят три. И тут внезапно до меня дошло, сколько гномов пошло с Балиным отвоевывать древнее царство. Словно бы увидел их, вживую, побывал там, в сказочной реальности. Ощутил их гордость, надежду, печаль, безысходность и ярость.

И начал писать. Написал месяца за три. Потом правили, года два, наверно. А потом позвонил (или написал?) старый друг из Лениздата и предложил опубликовать, на бумаге. Сначала планировали вставить в серию, но в итоге выпустили отдельным изданием.

Так появился Балин, государь Мории. Правда, под другим названием, «Повелитель Мории». Все предисловия о Мотордетали и работягах из печатного романа убрали, естественно.

Иногда мы шутили: фэнтезийный фанфик про царя-пролетария.

Но, по сути дела, это ничего не меняет.

Перед вами повесть о Балине, сыне Фундина, государе Мории.

Надеюсь, вам понравится.

Глава 1

Многие из ныне живущих не знают, кто такие гномы. Если остановить случайного прохожего, и спросить об этом, то обычно услышишь в ответ:

«Гномы? Конечно, знаю! Маленькие, злобные леприконсы — сторожат сокровища. Мне по колено, моему сынишке по пояс. Говорят, если гнома поймать, то можно сорвать большой куш золотом. Но не советую связываться — это кровожадные твари, хитрые, с большими кривыми зубами».

Или:

«Гномы? Да-да, гномы… Маленькие и милые, непоседы с мягким сердцем. Недоверчивые, потому что люди их слишком часто обманывают, но способные на большую и преданную дружбу. Топоры? Да бог с Вами, какие топоры, они вечные труженики».

На самом деле гномов сегодня мало, меньше чем эльфов. А те, которые остались — на самом деле маленькие и скрытные. Иногда их даже путают с домовыми, что в корне неверно. Чтобы выжить в современном мире сегодняшним гномам приходится либо прятаться, либо становиться сродни упырям — безжалостным и кровожадным.

Много-много лет назад вы вполне могли встретить на улице настоящего гнома. Конечно, они были невелики ростом, но широки в плечах. Самые высокие едва достигали пяти футов. Все они носили пышные и длинные бороды, которые нередко затыкали, заплетенные косами, за пояс. В глазах гномов светилась честь и отвага, мудрость и знания были им не менее доступны, чем эльфам — истинным детям Эру. Народом они были всегда немногочисленным и очень дружным. Разговаривали в своем кругу только на древнем тайном языке, который кроме них никто не знал, даже Валары, за исключением разве что Ауле — Создателя гномов, которого сами гномы зовут Махал.

Гномы и люди редко уживаются между собой. Еще труднее найти общий язык гному и эльфу. Хотя в последнее время и не было замечено никакой вражды или споров между этими двумя народами, скорее всего это можно списать на их малочисленность и скрытный образ жизни. В древние же времена они враждовали друг с другом, и зачастую дело доходило до кровопролития. Считается, что эту вражду заложили Элу Тингол и царь Ногрода. Они вместе сотворили и по отдельности возжелали Ожерелье Гномов — Наугламир, с вплетенным Сильмариллем. Это послужило причиной одного из самых печальных деяний Древности — битвы в Тысяче пещер, закончившейся смертью многих великих эльфов и гномов.

Конечно, неприязнь между двумя народами возникла гораздо раньше, потому как праотцы Подгорного народа были созданы нетерпеливым Ауле первыми, но первородство всегда приписывалось эльфам, как первым Пробужденным. Неосторожные слова Элу Тингола: «Как можете требовать что-то от меня …чья жизнь зародилась… за бессчетные годы до того, как пробудились ничтожные предки сплюснутого народца?» — стали той каплей, которая переполнила чашу гномьего терпения. Кровавым оскорблением застыли они в сердцах гномов на многие века. Вопросы первородства, как и земельные тяжбы, могут тянуться столетьями и принимать странные формы.

Междоусобица, вероятно, продолжается до сих пор. А ведь ни гномы, ни эльфы не приемлют Моргота и слуг его, но кровь, пролитая в Тысяче пещер, не раз играла немаловажную роль в темных планах Врага. Хотя известно немало случаев, когда гном и эльф работали рука об руку, бились плечом к плечу и ели из одного котелка.

1.1

Ранним утром двадцать первого апреля, когда солнце еще только позолотило самую вершину Одинокой Горы, на пороге своего дома появился гончар Винс. Он, выпустив из двери облако пара, поднял воротник овчинного полушубка и не спеша направился к сараю, который гордо именовался «мастерской». Сегодня гончару предстояло много работы. Во-первых, надо будет растопить обе печи. Еще с вечера на полках ждали своей очереди две сотни кувшинов и горшков. Когда дрова прогорят, нужно разбудить старшего сына, чтобы помог с поддонами. Недолго простоит в первой печи посуда из голубой глины. Настанет очередь второй печи, где глиняные сосуды будут доходить до того состояния, которое называется «грубым обжигом». Товар гончара покупали с удовольствием, потому как в самую страшную жару вода и пиво в таких грубообоженных кувшинах оставались холодными, а молоко и сметана не прокисали в горшках. Мастер глины, — как иногда гордо именовал себя Винс, знал свое дело и гордился непростым ремеслом. Пожалуй, Винс был единственный человек в округе, который не просто продавал гномам товар, но и сотрудничал с подгорным народом. Покупая лазурь и краски, он продавал их обратно гномам, но уже в виде росписи на своих многочисленных и разнообразных изделиях.