Предать нельзя Любить

– Вот и всё, Гера.

Спустя две минуты слышится звонок в дверь. Сначала короткий, оглушительный. Затем непрекращающийся и бьющий по натянутым струнам в груди. Какое-то время терплю противный звук, а потом опять отвечаю на входящий вызов, поднося телефон к уху.

– Открой мне, – говорит Арсений жестко. Громко, так что я из-за двери его слышу.

– Нет, – выдыхаю.

– Ты… Ты не одна, да? - его голос срывается.

– С ума сошел, – прикрикиваю.

Если ты думаешь, что кроме тебя мне кто-то нужен, то ты дурак Долинский!

– Тогда открывай. Немедленно.

– Нет.

– Малыш, – его голос становится обманчиво мягким. – Что ты со мной делаешь, а?! Это какая-то пытка?

Зажимаю рот рукой и реву. Реву навзрыд. Душа словно разбивается на кусочки, которые отчетливо мелькают перед глазами.

– Ари, открывай. Я не уйду.

Всхлипываю.

– Ну что ты там ревешь, дурочка? Открой мне дверь, расскажи, и я всё решу.

Это так самонадеянно, что я истерически смеюсь сквозь слезы. Опять будет врать?!

– Я же сказал, что не дам упасть, – произносит щемяще нежно.

Да. Господи! – взвываю про себя. – Наверное, лучше сразу все решить?

Поднимаюсь, поправляя юбку, и щелкаю блестящей задвижкой на двери.

– Ну наконец-то, – раздражительно закатывает глаза Долинский и проходит в квартиру.

Снимает обувь озираясь. Собаки окружают его высокую фигуру и подозрительно обнюхивают, затем начинают жалобно скулить и тыкаться в ноги, пачкая светлые, дорогие брюки.

– Рассказывай, – говорит он, не обращая на Геру с Арнольдом внимания. Кружит глазами по опухшему лицу и привлекает к себе.

Тут же отстраняюсь.

Поднимаю телефон с пола, снимаю блокировку и ищу в галерее ту самую фотографию. Передаю ему, и смотрю, как его глаза ошеломленно округляются.

– Откуда это у тебя? – спрашивает угрюмо.

– В интернете нашла, – с вызовом выговариваю, отбирая телефон.

Разворачиваюсь и шагаю на кухню, чувствуя сзади увесистое дыхание. Швыряю мобильный об стол.

Арс хватает меня за руку и обнимает со спины. Намертво, безжалостно.

– У меня были отношения до тебя. Я взрослый человек. Откуда эта трагедия, Арина?

– Ты издеваешься? – шепчу устало. – Это же твоя жена.

Он громко хмыкает и смеётся мне в ухо.

– Что ты хохочешь? – взрываюсь. – Надо мной?

– Над тобой, конечно.

Арсений усаживается на стул и тянет к себе на колени. Вырываюсь, упираясь в твердые плечи, пытаюсь спрыгнуть.

– Не брыкайся, – мрачно приказывает и извлекает из кармана мобильный. – Детский сад. Думал, у нее что-то серьезное произошло, – качает головой.

– Отпусти.

– Сиди уже, – сжимает ладонь на бедрах, припирая к себе еще ближе.

Молча наблюдаю, как он большим пальцем давит на зеленую иконку мессенджера, и пролистывает простыню из переписок. Найдя нужную, совершает видеовызов.

– Кто это? – спрашиваю, силясь не дышать его запахом, потому что соображать становится все сложнее.

В ногу мне упирается каменный член, и я неосознанно трусь об него, распаляя нас обоих еще больше.

– Арс, – на экране возникает девушка. На вид – моя ровесница.

Она в пижаме, заспанное лицо обрамляют светлые кудрявые волосы, похожие на легкое облако.

– Привет, Стеш, – Долинский натягивает улыбку, а его правая рука на моем бедре сжимается еще сильнее.

– Боже, кто это с тобой? – взвизгивает Стеша и прячется под одеяло. – Я выгляжу как атомная война.

– Она тоже, – замечает Арсений, кивая на моё покрасневшее лицо, а я робко пихаю кулачком плечо, обтянутое пиджаком. – Мы по делу. Это Арина, моя девушка, – наводит экран телефона на меня, и я чуть улыбаюсь, насколько могу в данный момент. – Нам необходимы от тебя свидетельские показания для защиты моих чести и достоинства.

– Ого, – девушка хохочет. – Вот это да! Такого я не припомню, Долинский.

– Стефания Денисовна, подтвердите пожалуйста, что наш с вами брак был заключен во имя вашей канадской мечты и будет расторгнут сразу по приезду на родину?

– Конечно, – кивает девушка и продолжает с легким акцентом. – Мой парень тоже немного в шоке от такой дикости. Так что я думаю, буду требовать от вас встречных показаний, Господин Адвокат.

– Без проблем, – отвечает Арс на выдохе, посматривая на меня опасным взглядом. – Как вообще дела? Сто лет не созванивались. Что за парень?

– Допрос еще продолжается? – смеется Стеша. – Запись ведется?

– Нет, твоя мама ничего не узнает, как и отец.

– Ну тогда – не для протокола. Арс, я влюбилась, – мечтательно пропевает девушка и откидывается на подушку. – Он такой классный. Хоккеист, представляешь?

– Ладно, рад за тебя. Будь осторожнее, – предупреждает Арсений. – Потом наберу как-нибудь, поболтаем.

– Да дождешься тебя. Арина, спасибо вам, мой сводный братец хотя бы вспомнил вообще, что я существую.

– Не за что, – отвечаю хрипло смущаясь.

Чувствую себя полной дурой.

На снимке, отправленном Виктором Андреевичем, была абсолютно другая девица. Смуглая брюнетка, которая приобнимает Долинского за талию и нежно целует в губы.

Я просто поверить не могу, что отчим так поступил со мной. Или он и сам не знал, что это не Стеша? В любом случае необходимо с ним поговорить, сообщить, что я выхожу из игры.

Я не буду предавать. Не смогу. Сегодняшний день обнаружил, что я просто не в состоянии это сделать и отречься от любви. Это чувство сильнее меня. И как оказалось, чище.

Стеша отключается, а на кухне зарождается неудобная тишина, сбивающаяся поскуливанием Арчи из коридора.

– У меня к тебе серьезный разговор, Арина, – говорит Долинский, откладывая телефон на кухонный стол.

Его тон такой холодный, что меня с ног до головы леденящим ужасом пробивает.

Радует только то, что он ни на миллиметр не отдаляется и все так же стискивает мое бедро ладонью.

– Говори, – произношу, сглатывая ком в горле.

– В отношениях, так же, как и в моей работе, главное – доверие. Если по какой-то причине оно отсутствует, то вынужден признать, что нам с тобой не по пути.

– Я… – запрокидываю голову к потолку, сдерживаю слезы, но потом собираюсь. – Не хочу этого, – вздыхаю. – Ну, чтоб не по пути…

Укладываюсь на твердое, напряженное плечо и как Гертруда, извиняясь, трусь об него щекой.

– В таком случае, – мой любимый мужчина устало вздыхает, озираясь по сторонам, и переводит тяжелый взгляд на меня. – Мы договорились? Больше никаких необоснованных обвинений и истерик?!

– Хорошо.

– И почему я тебе не верю? – проговаривает он иронично.

Словно чувствует что-то. Может эта его хвалёная юридическая интуиция так и работает?

Доверчиво и нежно целую жесткие губы. Обвожу их языком старательно, собирая его вкус. Расслабляю неумело и трусливо, но, кажется, у меня получается, потому что мужские руки спускаются к подолу юбки и тянут его наверх, фиксируя на талии.

Поворачиваюсь и усаживаюсь к нему на колени лицом, обвивая ногами, насколько позволяет спинка стула.

Он держит крепко, дышит глубоко и ускоренно. Атакует на мой рот, словно только об этом и мечтал, вминает в пах, о который я трусь промежностью.

Поцелуи становятся дольше и глубже, такие ошеломительные, что я прикрываю глаза от удовольствия, когда его пальцы с силой несколько раз сдавливают обнаженные ягодицы.

Моя светлая кухня заполняется стонами и всхлипами ровно до тех пор, пока между нами не возникает обнаглевшая морда Гертруды с опечаленным взглядом.

– Блд, что за день? – хрипит Долинский, неохотно отстраняется. Пытается восстановить дыхание и низко смеется. – Поехали ко мне. Собирайся.

– Я мигом, – говорю поднимаясь.

Одергиваю юбку и бегу в прихожую. Схватив сумку, вспоминаю о папке и припрятываю её в комод.

– Возьми сразу вещей побольше, – кричит Арс с кухни.

– Зачем? Мне все равно каждый день собак выгуливать и кормить, – возражаю.

– Куда девать твой прицеп? Будем приезжать и кормить, – тихо проговаривает Арсений, заглядывая в спальню. А мое сердечко в эту минуту, кажется, захлебнется от нежности.