Страница 9 из 18
Гадань привел Беню и Бюцева — очень милые офицеры. Дельсаль привел Башкирова и Галиндо, тоже очень милые, и Ольга привела 4-х, но таких гадких, что не стоит об них говорить. Карловы были, Гейдены были, потом все Константиновичи, Мейндорф, Трепова и вот офицеры, в общем, нас было 40 человек, здорово. Тётя совсем не так меня давила, как я думал, она даже позволила поздороваться с караулом при ней, уж это я совсем не думал. Чёрт знает, что делается в Сан-Франциско, там такие ужасные потери, 30 тысяч человек погибло, ужасно прямо. Погода у нас чудная, лёд совсем не держит, мы откопали из-под льда наши прежние детские плоты, и Г. М. на нем сегодня провалился до вертлужной кости, страшно смешно было. Скоро, 17 апреля, 50-летие моего батальона. Я дарю каждому офицеру мой портрет в хорошей рамке, и поэтому я снимался у Бюсона в парадной форме, и в таком виде я ехал через Петербург, но, к счастью, в закрытой карете, по случаю дурной погоды. Утром я здоровался (как раз перед отъездом) с моими стрелками, которые делали репетицию парада и мокли, бедные, под дождем, который шел почти весь день. Вчера Тётя уехала обратно в Москву, она нам сказала, что мы останемся здесь до лета и прямо отсюда поедем в Ильинское. Я так доволен, что мне стоило больших усилий сдержаться и не показать ужасную радость на лице, когда Тётя мне это сказала. Тётя мне разрешила ездить на воздухе верхом. Ура, вот это весело, и сказала, что я могу даже ездить с Константиновичами. Это ужасно, я ни одного урока не приготовил за праздники, так что завтра придется их всех приготовить. Не могу писать, потому что начал Г. М. читать, и это страшно мешает, но что делать, я довольно пописа́л. 7 часов.
9 апреля. Воскресенье
Ах, черт, вот ужасно, мне предстоит идти 17-го впереди батальона с вынутой шашкой, мне так страшно, что сказать нельзя. Я должен буду делать репетицию и это будет ужасно. Ружейные приемы начнутся послезавтра, что будет очень весело. 9 часов 50 минут.
11 апреля. Вторник
Судьба моя решилась. Я должен идти впереди батальона с вынутой шашкой. Послезавтра для меня специально будет репетиция и я, наверное, спутаю. Вечером восемнадцатого Государь меня берет с собой на обед в батальон. Это тоже очень страшно, потому что мне, наверное, придется провозглашать тост. Одним словом, все, что делается на этой неделе и на будущей, все ужасно страшно. Я каждый день репетирую с шашкой все приемы, какие я должен буду делать. Я даже их делал при м. Вельтер., что заставило нас обоих страшно смеяться. Вечером мне попало от Г.М за то, что танцую Reuк Уок, в шутку, конечно. Г. М. говорит, что это страшно вульгарно (Татин разговор напоминает, потому это и вульгарно, как я не знаю что). Мы сегодня с м. Вел. ходили в собственный сад, в маленькую ферму. Это так странно видеть, всё то, с чем некогда играли. Я собираюсь поправить железную дорогу, т. е. шпалы одни, это очень легко сделать, одно трудно — это снять рельсы, не портя их, это вот немножко трудно. Ружейные приемы будут на будущей неделе. 9½ часов.
13 апреля. Четверг
Сегодня была первая репетиция, ужас, как страшно было, но только пока я не вынимал шашки, но только, как я вынул ее, мне сразу стало хорошо, а когда я пошел, то такой подъем духа стал, что я готов был идти Бог знает куда. Я четыре раза прошел, и последний раз было очень хорошо. Я не знаю, почему, но мне казалось, что все как-то особенно кланяются. Мне сейчас вызвали караул, и я должен был им кланяться и махать, чтобы они ушли. Сегодня был парад гренадёрскому полку. Перед завтраком показывали старые мундиры, это было очень интересно. Вчера мы танцевали в Павловске, было очень весело.
Третьего дня у Тёти Мавры родилась дочь[60]. Недаром у нее, когда мы туда ездили, был такой толстый живот, но тогда почему-то я не сразу догадался. Вчера мне рассказывал Гавриил про скандал, который случился с ним на верховой езде. Один офицер-артиллерист скакал галопом и перегонял д. Митю[61] со всеми детьми, и кричит им «повод вправо», а когда совсем почти поравнялся с ним, закричал: «Что вы, не слышите, пешья крыса». Тогда д. Митя встал поперек дороги и спросил того офицера, что он тут делает. «Я галопирую мою лошадь», — отвечал тот. «Поезжайте к коменданту и попросите от моего имени вас посадить на двадцать восемь суток под арест», — сказал дядя Митя. Сегодня же за парадом тоже вышел скандал. Певчие были одеты в штатские шляпы и за это посадили того офицера, который ими заведует, под арест тоже на 28 суток, так что они оба сидели под арестом, и я их не видал на репетиции. 9¾ часов.
15 апреля. Суббота
Сегодня вышел скандал со мною. Я опоздал на репетицию и пришел после того, как уже взяли ружья на плечо, чтобы идти церемониальным маршем, и я после этого случая так пал духом, что я пошел хуже, чем в первый раз. Вчера мы чай пили на балконе, чудная погода была, конечно, в том дворце. Вчера был [день] рождения Георгия Михайловича. Я ему дал штуку, чтобы кидать бумагу, и маленький несессер для ногтей, и кажется, ни та, ни другая вещь, к сожалению, не очень понравились. Сегодня мы обедали в том дворце, и за бильярдом я спросил Государя, можно ли достать лодку, чтобы кататься на маленьком пруде. Завтра мне предстоит очень страшная вещь, это, что мне надо принимать офицеров моего батальона, они мне подносят жетон. Я теперь задал себе задачу: поправить рельсы в маленьком саду, потому что они в таком виде, что прямо смотреть грустно. Все почти шпалы надо менять, потому что они все перегнили. Ой, чёрт! Мне уж теперь страшно думать о том завтрашнем, т. е. так страшно, что сказать нельзя, ещё вдобавок, если я бы не спутал сегодня…
С Марией сделалось что-то очень странное, она такая важная и так груба и дерзка с Г. М., что ужас. Вчера, например, она закрыла, т. е. скорее захлопнула и закрыла на ключ, дверь перед самым его носом при Волкове, не думая, небось, об том, хорошо ли это или нет, и как раз она это сделала на рождение Г. М., а сама не допускает, чтобы ей сделали неприятность, скажем, 6-го апреля, ой, ой, ой, нет, напротив, когда хотел сделать что-то не по ней, так она сейчас страшно обиделась. И сегодня продолжает еще грубить, например, перед лакеем она бросила в Г. М. апельсин, а когда м. Д. начала ее упрекать, она сказала, что, мол, жаль, что я не попала ему в лицо, я так хотела, и это при людях. Я не понимаю, что с моей сестрой случилось, ей-Богу, не понимаю, и вот, что неприятно, что я не могу ей сказать ничего, потому что она начнет меня дразнить и упрекать при Государе и Императрице, а это уж совсем неприятно. Сегодня была настоящая гроза, с молнией и с громом (и даже с градом, что менее приятно). Ах, я так надеюсь, давай-то Бог☦, чтобы я хорошо прошел бы мимо Государя семнадцатого, если же нет — будет такой скандал, что лучше об этом и не думать. Давай Бог, давай Бог, давай Бог, что всё благополучно было бы. 10¾ часов.
16 апреля. Воскресенье
Скоро еду обедать в тот дворец. Сегодня будут обедать первый и второй батальон, это Мария заинтриговала, чтобы я обедал, и хотя она гадкая, но за это я должен быть ей благодарен. Завтра нам лодку принесут на пруд, так странно, ту же, которая была, когда мы были маленькими. Г. М. ходит как в воду опущенный, все еще не может (да это более чем понятно) простить Марию за вчерашнюю выходку. Вдруг завтра будет плохая погода и придется идти в манеже, вот досадно будет, и я как бы не спутал, ой, черт возьми. Были утром у обедни, а потом на воскресном завтраке. После завтрака Мария говорила с конвойцами, и была так важна, что ужас, и так заговорилась, что не перестала даже, когда императрица перестала говорить. Днём я опять возился и поправлял шпалы у маленькой железной дороги. Это очень весело делать, но я с ужасом думаю, что вдруг я не смогу поправить эту дорогу и она останется так расковырянной, вот скандал. Но я думаю, этого не будет, потому что это было бы слишком стыдно. Как у меня вертится в животе на завтрашний день, но я буду молиться☦очень крепко и, Бог даст, всё будет хорошо. Теперь же мне совсем не страшно идти на обед, так как я почти всех знаю. Да, я большое событие пропустил. Утром сегодня мне батальон преподнёс жетон (очень красивый, с бриллиантами), а капельмейстер марш, который он сочинил для 50-л[етия] батальона, посвятил мне. Мне надо одеваться в мундир. 7¾ часов.
60
Вера Константиновна (1906–2001) — княжна императорской крови.
61
Великий князь Дмитрий Константинович (1860–1919).