Солдаты второй линии

Мальчик был очень рад распре: шло время. Время выигрывали пограничники.

Спор между нарушителями кончился тем, что тот, который говорил про зверя, выхватил пистолет и заставил второго идти впереди себя. Он держал пистолет у пояса и, вероятно, если бы идущий впереди сделал какое-либо подозрительное движение, выстрелил ему в спину.

Мальчик подумал, что пока надо оставить нарушителей в покое. Пусть снова почувствуют себя в безопасности. Но его увлекала эта своеобразная игра, и ему трудно было сдержаться. Ведь он был мальчик. Он не понимал всю опасность своего положения. И он не выдержал.

Забежав опять вперед, он спрятался за кустом у обрыва. Куст был широкий, ветвистый и мальчик очень хорошо замаскировался.

Когда нарушители оказались метрах в двадцати, Мальчик-с-пальчик заворочался, затрещал ветвями.

Выстрел прозвучал совсем не громко. Гораздо мягче, чем удар пастушеского бича.

Мальчик даже не понял, что это выстрел, только нога его, опиравшаяся в ветви над обрывом, подвернулась, словно кто-то шутя ударил его сзади под коленку.

Потом ноге стало очень больно. Но мальчик не крикнул. Сдержался. Он почувствовал, что руки ослабли. Ветви заскользили в пальцах. И сам он заскользил в обрыв.

Но и тогда он не закричал.

Он скатился под обрыв и потерял сознание.

Очнулся мальчик потому, что Дамка тыкалась в его лицо своим влажным холодным носом. Рядом стоял дедушка. И еще солдаты и начальник заставы.

— Поймали? — спросил мальчик.

— Поймали, — ответил дедушка, — мы уже совсем рядом были, когда они тебя ранили.

— На выстрел и побежали, — сказал начальник заставы.

— Переусердствовал ты, герой, — ласково улыбнулся дед.

Мальчик хотел подняться.

— Лежи, лежи. Потом расскажешь, — строго сказал дед.

Зажигание

Мотоцикл — это...

Федор Ященко и Иван Ищенко говорили о том, что такое мотоцикл, часами в течение двух лет. Год они только говорили. Второй — копили деньги и продолжали говорить. Тот, кто не понимал, что такое мотоцикл, казался Феде и Ване человеком без мечты, человеком без крыльев.

Федя и Ваня отрицали достоинства не только велосипедов, но и автомашин, а однажды Федя сказал даже, что самолет — ничто перед мотоциклом.

Страсть к мотоциклу объединила бригадира животноводов и тракториста настолько, что они стали друзьями. Даже больше. Партнерами. В клубной самодеятельности они начали подражать Штепселю и Тарапуньке. Благо внешность у них для этого была подходящая.

Все село знало, что приятели копят деньги на ИЖа. И как только Федя и Ваня заводили разговор о своей двухколесной мечте, злые языки неизменно задавали один и тот же вопрос:

— Как же вы ездить-то будете? Каждый на одном колесе?

Приятели отшучивались.

Каждое воскресенье их можно было встретить у сельмага. Они стояли в углу магазина, где на ящиках, как на постаменте, возвышался ИЖ. Продавец уже давно привык к ним, привык и к тому, что Федя и Ваня относились к некупленному мотоциклу, как к своей личной собственности.

Они проверяли заводскую смазку и если находили, что что-то не так, то Ваня бежал в мастерскую за тавотом и они вместе исправляли недостаток. Не было на ИЖе винтика, который бы они не осмотрели критически и не согласились с тем, что в избранной ими машине всё в порядке.

В будни приятели ходили за четыре километра на заставу к старшине Самсонову. Он как-то проводил в колхозе беседу о бдительности. Федя и Ваня после беседы целый час разговаривали со старшиной о мотоцикле и уговорили его позаниматься с ними.

Наконец день покупки мотоцикла настал. Друзья считали, что их путь от сберегательной кассы до магазина только по забывчивости односельчан не был усеян цветами.

Длинный-предлинный Федя и коренастый Ваня сняли с ящичного постамента ИЖ и, держась каждый за рог руля, вывели мотоцикл на площадь. Раскрасневшиеся, взволнованные и даже усталые, словно им пришлось выводить не мотоцикл, а племенного быка, упирающегося изо всех сил.

В общем, друзья были счастливы.

Однако теперь они вплотную столкнулись с проблемой, о которой их предостерегали шутники: как ездить вдвоем на одном мотоцикле? Все время вместе? Обременительно для обоих. А если кто захочет прокатить знакомую девушку? А ведь непременно захочет! Тогда как?

Положение осложнялось тем, что хорошая знакомая Вани жила в шести километрах в одну сторону от села, а Феди — в четырех, и в противоположную.

Пришлось выработать целый статут пользования мотоциклом. В целом правила сводились к следующему: мотоцикл водят строго по очереди. За опоздание на каждую минуту — отнимается час пользования, за мелкую поломку — неделя, за крупную — месяц.

В течение трех месяцев договор выполнялся Федей и Ваней неукоснительно. Особым шиком считалось подъехать к назначенному месту в последнюю минуту срока и, лихо затормозив, приветствовать рукой уже начавшего волноваться приятеля.

Но нет правил без исключения. Так и в уговоре приятелей появилось неожиданное осложнение, оставшееся по обоюдному соглашению безнаказанным. Наказан был третий.

Осенним вечером Федя гнал мотоцикл по шоссе. Мотор пел пчелкой. Моросил дождь, но Федя не снижал скорости. Он чуть-чуть опаздывал. У него затянулся разговор с девушкой. Федя должен был попасть на ферму к Ване, которому предстояло совершить прогулку к телятнику соседнего колхоза. Там у него было назначено свидание ровно в 23.00.

Фара белым снопом пронизывала дождь. Видимость была плохой, но Федя все равно не снижал скорости.

Он должен поспеть к ферме в срок!

Маленькие слабости в ином человеке сильнее сильных. Они незаметны, они точно мыши под полом. Маленькие слабости грызут исподволь. И, кстати сказать, может быть не случайно такие крупные и сильные животные, как слоны, панически боятся мышей? Испытание на маленькие слабости порой больше говорят о человеке, чем искушение на большие.

Когда Федя за крутым поворотом увидел идущего по обочине шоссе человека, первой его мыслью было проскочить мимо. Впрочем, это даже трудно было бы назвать мыслью. Просто Федя не обратил на прохожего внимания. Он спешил. Он должен был поспеть к ферме в срок. Каждая минута опоздания лишала его часа пользования мотоциклом.

Однако время позднее. Что делать одинокому путнику в пограничной полосе? А если это свой? Пусть не здешний, но спешащий человек, у которого документы окажутся в порядке? Сколько минут потеряет Федя?

Но вдруг не свой и документы не в порядке?

Как же остановиться, чтоб он не догадался, чтоб не насторожился?

Федя решительно выключил зажигание.

Мотор, словно возмущенный подобным обращением, зачихал, закашлял.

Мотоцикл остановился.

Тогда Федя принялся ругаться. Он даже сам удивился, как это у него натурально получилось. Потом догадался: ругал-то он в сущности не мотоцикл, а незнакомца.

Тот подошел не торопясь. Хотел пройти мимо, но Федя остановил его:

— Вы что-нибудь понимаете в этой технике?

— Нет.

— Вот беда. И дождь, как на поденщине.

— Да.

— Промокли?

— Есть малость.

Федя дотронулся до плаща прохожего:

— Малость... Хоть выжимай.

— Ничего.

— Помоги, друг. Услуга за услугу, — сказал Федя. — Тут будка есть, от фермы. Куда же я на этом драндулете поеду. Доведем туда мотоцикл, сами обсушимся.

— Я до деревни доберусь.

— Тебе еще два часа идти. Да и кто тебя здесь ночью в избу пустит. Район-то пограничный, сам знаешь. А в будке — сами хозяева.

— Верно, — подумав, сказал незнакомец.

Они пошли, увязая в грязи по вспаханному полю. Неизвестный молчал, а Федя ругал, не переставая, дождь, погоду, поле, мотоцикл, но про себя он имел в виду только спутника.

Будка показалась из-за поворота неожиданно. В окошке горел свет.

— Кто там? — спросил неизвестный.