Право на месть

- Мекса, это ты опять? – шепнула я подруге.

- А чего? Жарко. И воздух очень сухой. А Анхельм водный полог умеет.

Я лишь закатила глаза. Ну вот как объяснить такой незамутненной унвартке, что у людей не принято просто так спать, где вздумается. Пусть даже «со своими». Ни чтобы согреться, ни чтобы охладиться. Или, может, это я чего-то не вижу?.. Вон и Ронард какую-то странную улыбку затаил.

Его светлость еще с вечера выяснил нужное направление, а вот компасов здесь действительно не водилось. И вовсе не потому, что до магнитов не додумались, а потому что сами их местные боги, рассерженные когда-то скудными подношениями, эти пески прокляли. «Не ведайте прямых дорог, ибо есть только одна – лабиринт неверия людского»… Дураков проводить нас в самое сердце сахры, понятное дело, тоже не нашлось.

Зато внезапно пригодился казавшийся бесполезным дар Хельме. По крайней мере, на указание следовать звезде Ригель, пока оная не сойдется с Расс ут-Тхудабан, а после идти на свет аш-Шилияк, он кивнул, не моргнув глазом. И откуда названия-то знает, раз сам свой дар считает глупым? И хотя бы до самих звезд их ревнивые боги еще не добрались…

- Это нам только на руку, если сможешь так ориентироваться, – одобрил Ронард. – По сахре лучше идти ночью, а отсыпаться днем. Выдвинемся с закатом.

Так и решили, впрок отоспавшись после обеда, в чем помог понятливый Греттен. А вечером погрузили на выносливых камелей припасы, облачились в дорожные просторные одежды и выехали навстречу коварной и неизведанной судьбе.

Солнце в этой части света не привыкло вечером долго катиться по небосводу, радуя, как в Империи, взор красками заката. Около девяти вечера просто подумало немного, да и рухнуло со всей высоты за горизонт, ночь наступила мгновенно. Зато ночью пески сахры перестают обжигать ноги, окончательно остывают и становятся чем-то вроде нетающего мелкого снега.

Мы беспрепятственно покинули шумный Эргани, разве что Анхельма стражники окликнули напоследок:

- Эй, брат-шакык! Ты туда не ходи! Если в Джадхму собрались, то лучше в обход иди! День-полтора еще потратишь на крюк, зато пути исхоженные, безопасные. Ладно кяфиры твои, а сам-то, друг-садык, сгинешь нипочем в сахре…

Хельме витиевато им ответил в той же манере, те и махнули рукой: раз сам себе баши, хоть кол на голове теши…

Неприхотливые камели мерно покачивались на песчаных волнах, нагоняя снова дремоту. Анхельм, чтобы прогнать сонливость, принялся живо рассказывать разные истории, частично сочиняя их на ходу, заливисто смеясь сам с себя. Все немного взбодрились, разговорились и мы с Ронардом чуть отстали. Так странно, уже столько дней провели вместе, а просто поболтать времени все не находилось. Обычно наедине не до разговоров было… Зато сейчас тишина сахры и усыпанное звездами небо сами располагали к длинным беседам.

Я себя болтливой никогда не считала, даже наоборот, а с Ронардом, как и до этого уже пару раз случалось, снова прорвало. Поведала обо всех событиях, что со мной случились после стремительного отъезда из дворца вплоть до появления в Лесу. И слушал ведь! Смеялся после того, как я поставила попечительский совет на место, улыбался, местами хмурился. Рассвирепел от упоминания о нападении в Ровеле, о кандалах Тротта и о проверке, предшествовавшей экзамену, насилу втроем успокоили. Он всего этого знать не мог, так как спал смертельным сном, одурманенный дриадой. И это я еще старалась лишний раз Аландеса не поминать лихом…

Пришлось ненадолго перебраться на его камеля, и даже спускаться с высоченного животного не пришлось: просто была выхвачена из седла ловким движением и неумолимо прижата к груди. Наконец железная хватка чуть ослабла, позволив наконец глотнуть воздуха, и я почувствовала, как понемногу отступает бессильная ярость.

- О, а ты еще не знаешь, как она всем на экзамене носы утерла! Такое светопреставление устроила! – Хельме как-то очень легко перешел с Ронардом на «ты» после того необдуманного приветствия. У него вообще все просто. А меня поначалу от одной мысли, чтобы назвать его светлость хотя бы по имени, трясло.

- Да ничего особенного, – смутилась я. – Всего-то этот форинг Нааратис, который теперь в отделе контроля теперь за главного, попросил сразу с ним контракт подписать, а арн Конлатэн заявил, что со следующего года сам преподавать станет, лишь бы ему дали с моим Светом поработать… Но господин Ксавия живо всех на место поставил. Мол, мне самой решать.

И добавила, хихикнув:

- Ты бы его глаза видел, этого арна, когда я сказала, что ничего, кромеladetblilysиз светлых форм не знаю, и то чревато будет, если применю… Ой, да, кстати. Надо ж наконец хотя бы его попробовать, все забываю. Хоть силу Света под действием заклинания увижу, чтобы понимать, как дозировать.

- Ардина, – что-то заново нахмурился Ронард. – А ты когда вообще в последний раз магию применяла?

- Эм-м… ну вот на экзамене и было. А, нет, на следующий день тоже, уже в Лесу! Ну, когда я тебя Светом… Я действительно лечить не умею, но помогло же! Ну и все. А тени не в счет, они уже давно сами по себе за мной ходят…

- Помогло, – задумчиво согласился Ронард. – Но потом прошло еще три дня в Лесу, два до земель Кеи, день до Дансо, два до Эргани. Сегодня девятый. Твой резерв, Ардина, помнишь? Ты не чувствуешь «перенасыщения»?

Я удивленно посчитала тоже. А действительно. Девять дней без применения магии и у меня даже потребности в ее использовании не возникло. Просто забыла о ней, и все. Не давит, не жмет. Обратилась к своим озерам – оба полнехонькие, но спокойные, наружу не лезут.

- Нет, не чувствую… Хотя все на месте. Ну-ка…

Я поддела всего одну искорку из бескрайнего белого озера, выпустила наружу:

-Ladetblilys!

Простейшее заклинание светового шара. И магия не подвела, даже из такой крохи получился вполне приличный шар – величиной с мою голову и такой яркий! Только в ладонь сразу будто иголкой кольнуло. Чуть поморщилась, но от внимательного взгляда Ронарда это не ускользнуло.

- Так, остановка, – скомандовал он всем. – Ардина, давай теперь Тьму. Без заклинаний, просто сырую. Немного.

Выпустила и ее бесформенным облаком. И сразу ощутила некий дискомфорт, в ладони запульсировало еще сильнее и я рефлекторно, даже не отдавая себе отчет в действиях, попыталась схватить собственную магию, повисшую в воздухе, втягивая ее в себя. Той самой левой рукой, где затаилось драгоценное семечко.

- Не хочу! Оно не хочет…

Вперилась взглядом в своенравную руку и увидела, как под кожей все шире расползаются темные ниточки-корешки.

- Не понимаю… Это оно излишками питается? Или, наоборот, начинает расти, только когда я магию применяю?

Но Ронард и друзья понимали не больше моего.

- Мекса, когда было пророщено прошлое зерно… Ты говорила, многих принесли в жертву. Кто это был? Была у них магия? – вспомнил Ронард.

- Я не знаю, – растерянно ответила унвартка. – Мы не знаем. Очень давно. Магия почти у всех жителей Леса немного есть. Орки были, дриады сами пошли, наши. Люди тоже… да. Наверняка.

- Но магии Изначальной у вас ведь тоже уже тогда негусто было?

- Как и везде, – кивнула она.

Пока сошлись на том, что магию я по возможности применять не стану. Ну, снова-здорово… То печать, то Сагарта, то кандалы, теперь вот зерно. Но с ним хоть какая-то определенность есть: три недели и все.

На горизонте посветлело. Надо же, целую ночь шли! Солнце выпрыгнуло так же неожиданно, как зашло до этого. И враз задрожал маревом воздух, прогреваясь от беспощадного светила. Днем в сахре лучше спать, беречь силы, иначе жара очень быстро доконает неосторожных путников. Вот и немногочисленные обитатели сахры, шустрые ящерки, змейки и скорпионы, закрывались в пески поглубже, где не достанут палящие лучи.

Мы последовали их примеру, прежде позавтракав (или поужинав?) перед дневным сном. Тонким полоскам вяленого мяса, сухарям и высушенным финикам на такой жаре ничего не делалось, лишь бы вода была в достатке. И соль – еще одна драгоценность в этих широтах. Потому что с потом и прочими естественными процессами она быстро выводится из организма, делая кровь совсем жидкой, мышцы слабыми, а голову мутной. Говорят, явлениемираджв сахре тоже от этого, один из симптомов.