Страница 3 из 66
Волки, словно видя перед собой призрак смерти, пятились, пытаясь скалиться и угрожающе рычать, от невидимой мне угрозы.
Павел, вдруг тоненько вскрикнув, упал, закрывая собой распластанного волка, который уже почти не дёргался, откинув большую лобастую голову, только зрачки всё двигались, ища что-то…
Рыжая молния скользнула мимо, попутно вонзив мне в босую ногу когти.
От укола по телу прошла волна острой боли, и тут я встретилась взглядом с волком. Взгляд животного оказался неожиданно сознательным. Цвет глаз вдруг сменился с янтарного на пронзительно зелёный и меня опять окатила волна боли, прочистившая, тем не менее, мозг.
Как во сне, сунув скрученную судорогой руку под рубашку, коснулась застёжки талисмана. Тяжёлой змеей скользнул он в ладонь. Только много позже задалась вопросом - как онемевшие пальцы смогли расстегнуть обычно тугой замок? Но в тот момент действия были интуитивными, настолько сильна стала моя вера в силу доставшегося ненароком украшения.
Как живая, цепь обвила кисть, оранжевый камень оказался сверху, мерцая как ночной светофор. Рука вскинулась сама собой. Луч света ударил куда-то вверх, и волки взвыли громче, только теперь вой был похож на боевой. Павел перекатился на спину, судорога пробежала по его лицу, едва увидел этот оранжевый проблеск.
- Настя, остановись, - прохрипел он.
- Это не я!
Голос сорвался в рыдание. Это действительно не я. Рука не отпускала цепь и не опускалась, не давая мне свободы. Ноги отказывались слушаться и, стоило напрячься, чтобы обрести власть над собственным телом, тут же подогнулись. Я рухнула на колени всё так же, подняв руку вверх.
Сверху раздалось ответное завывание…
Волки прижались к земле, а вокруг их кольца началось форменное светопреставление. Вихрь палой листвы и еловых игл вперемежку с валежником (интересно, откуда столько, вечером едва набрала на костёр) завертелся вокруг, засыпая глаза.
Прикрывшись рукавом свободной руки, зажмурилась изо всех сил, проклиная от всей души день и час, когда встретила Мирлиса, а так же собственное любопытство, которое и привело в итоге на эту жуткую поляну. Пока крыла сама себя всеми известными нецензурными словами, вокруг был ад. Единственное, что смогла почувствовать в смешении земли, воздуха и частей деревьев, как волк навалился на меня, прижав к земле, и я, вдобавок ко всему, расчихалась до слёз, когда уткнулась носом в волосатое пузо. Рёв и визг оглушали, можно подумать всё волчье население собралось на поляне и устроило бои стенка на стенку. К волчьим рыкам добавилось нечто запредельное, свист на уровне ультразвука, от которого по коже побежали мурашки и стыли зубы во рту, а горло с каждым новым заходом всё сильнее сжимало ледяной рукой паники. Счастье, что подняться на ноги не могла, да и вообще пошевелиться, иначе на животе уползла бы, куда глаза не глядели, и не известно, чем бы это закончилось.
Спустя вечность (потом Павел с Мирлисом долго спорили, прошло пять или двадцать минут), заваруха резко прекратилась, камень у меня в руке похолодел.
Волк осторожно слез с меня, извиняясь, тихо фыркнул, и обессилено рухнул рядом. Только теперь опустила талисман и, наконец, решилась открыть глаза.
Сквозь застилавшие слёзы успела заметить, что все присутствующие смотрят вверх. Тоже посмотрела…
Нарезая над головами круги, растворялся в голубых небесах огромный крылатый зверь. Сначала не поняла, кто это, но при очередном витке, когда солнце осветило всю фигуру, разобрала, что на радужных птичьих крыльях в небесах парит не грифон или иное чудо, а обыкновенная, только большая, очень большая, собака. Нормальная такая собака “дворянской” породы, такие иной раз сторожат дворы, только размером с корову. От такой псины лучше держаться подальше - затопчет и не заметит. И как только поместилась на небольшой, в сущности, поляне? Теперь же собака, не обращая внимания на оставшихся на земле, парила всё выше. Спустя несколько минут, осталось одно только голубое безоблачное небо.
Осмотрелась вокруг.
Прежде всего, взгляд наткнулся, иного слова не подберу, на существо, лежавшее между деревьями у края поляны. Так себе, копна, большая, непонятного цвета - не разобрать, то ли чёрный, то ли бурый, а может тёмно-зелёный? Но вот дух от неё шёл такой, что если бы не дувший от нас ветер (мысленно поблагодарила своего знакомого, услышав в голове смешок), то мы бы задохнулись. Не то что бы вонь, а нечто до того инородное, что волки старательно отворачивались от копны и тёрли носы лапами.
Пока осматривалась, Павел и Мирлис бросились к лежавшему рядом со мной Серому.
- Настя, помоги!
Приказной тон и на этот раз проглотила молча. Желание спорить отбило, кажется, надолго. Подбежала, краем глаза отметив, что из-за деревьев показались наши кони. Шли они бок о бок, дрожа, до сих пор переживали настигший ужас.
Павел откинул лобастую голову волка, из угла пасти сочилась струйка крови.
- Ему пришлось хуже всех, - пыхтя сквозь стиснутые зубы, проговорил Мирлис, подтаскивая мешок оборотня.
Можно подумать, я этого не поняла. Похоже, что нас задело краем. Не мы были нужны той “копёнке”.
Суетясь, крутилась вокруг, не зная как подступиться и что делать - в анатомии волков не сильна.
- Воды принеси!
Павел командовал не глядя, по-видимому, мне, у Мирлиса ведь лапки, он для похода за водой не годился. Подхватила котелок и помчалась через поляну к роднику в сопровождении пары волков, показывавших дорогу.
Пока я, спотыкаясь и ойкая, когда в босые ноги впивались сучья, бегала за водой, Мирлис когтями распотрошил мешок и достал какие-то кулёчки и свёрточки. Едва вернулась, он принялся командовать, лапой указывая, что и в каком порядке смешивать. В это время волки перетащили несколько сухостоин для костра. Зелье приготовили быстро.
Павел тем временем что-то делал у не подававшего признаков жизни волка.
Мешая в котелке, то и дело посматривала на распростёртое тело. Жалко зверя до слёз, такого большого и красивого. Он очень отличался от окружавшей стаи. Все волки обычные, серые, а у этого шкура трёхцветная, это рассмотрела только теперь, расположившись очень близко. Издалека он казался бурым, но на самом деле в мех намешаны белые, рыжие и чёрные волоски. На шее большая тёмная грива, почти как у льва, огромные лапы - моих две ладони надо, чтобы поместить такую…
- Готово, - сообщил рыжик.
Протянула котелок Павлу, тот попытался влить в пасть Серого зелье. Увы, не вышло. Жидкость вытекала между зубов, не проходя в горло.
- Павел, погоди, - полезла в свою котомку. - Чёрт, где она…
- Что ищешь?
Мирлис, как всегда, сунул свой нос. Молча оттолкнула его локтём, не прекращая поисков, пока не нащупала на дне забытую в дорожной суете флягу.
- Попробуй, это должно помочь.
Павел застыл, едва выдернула пробку. По поляне поплыл знакомый чарующий аромат. С дальнего конца поляны раздался придушенный хрип, туша дёрнулась, навевая повторный ужас.
- Не бойся, - оборотень выхватил флягу. - Он скован надолго и не может причинить зла сейчас.
- Оно живое?!
У меня волосы зашевелились.
- Живое, живое. Эту тварь убить невозможно.
Осчастливил меня рыжик, внимательно следя за действиями оборотня, который осторожно поднёс откупоренную флягу к дёрнувшемуся волчьему носу.
Веки волка дрогнули, но глаза открыть не смог. Тогда оборотень осторожно, по капле стал вливать эльфийское вино в приоткрытую пасть.
Обессилено опустилась на ближайшую кочку. Ноги не держали, рука как свинцом налилась. С чего бы это?
Глянув, чуть не врезала сама себе этой самой рукой - на запястье, несколько раз обкрутив его, висела цепь талисмана. Ничего себе, в панике про него абсолютно забыла, а он, как живой, переполз на запястье, защёлкнув застежку.
Интересно, как я готовила зелье с такой гирей? Едва начала разматывать цепь, как заметила, что оранжевый камень погас, помутнел, исчерпал силы, а вот голубой подмигивал едва заметными на солнце переливами, робко предлагал воспользоваться своей помощью.