Право на магию

40.2. Ронард. Новые проблемы

Убедившись, что Ардина окончательно уснула, Ронард осторожно выпустил тонкую струйку собственной магии. Не обладая сам магией крови, действовал вслепую, «прощупывая» ту тонкую незримую оболочку, что окружает человека с рождения и до смерти. У обычного человека это прозрачная слабая пленка, надави чуть сильнее и прорвется, делая носителя совсем беззащитным перед магическим воздействием. Именно такой он и «увидел» Ардину впервые в приюте, предварительно отбраковав, но в тот раз на ней были кандалы Тротта. У магов защита плотнее, окрашена в разные цвета и оттенки согласно типу их магии. Сейчас же девушка была словно закована в жесткий серо-бурый панцирь.

Печать-сигил находилась аккурат напротив сердца. Смутная, неясная, символов не разобрать, но совершенно непохожая на родовые знаки их семьи. Ронард все же попытался ее сломать, но безрезультатно. Ардина беспокойно дернулась во сне и он прекратил воздействие. Кем бы она ни была, но к императорской семье не имела никакого отношения. Он сидел, сгорбившись, еще несколько минут, пытаясь осознать неизбежное. Из матери-настоятельницы он тогда вытряс все, что могло иметь отношение к будущей студентке. Сейчас, еще раз прокручивая тот разговор в голове, судорожно искал хоть какие-то зацепки. Как появилась, во что была одета, что говорила, искал ли кто ребенка… Но ничего, ни единого намека на возможную семью. А, значит, некому помочь. Съездить в Истрию еще раз? Опросить заново всех сестер-монашек, жителей города. Ну не должно быть так! Чтобы молодая неугомонная душа была обречена, не успев толком и раскрыться.

В Академию он вернулся уже поздним вечером. Проблем и поводов к размышлению прибавилось. Будто мало ей и без того незавидной судьбы, так еще и отчислена по ложному обвинению. Такого произвола Шентия терпеть не станет. Даже не столько из-за Ардины, сколько заботясь о репутации самого учебного заведения. По крайней мере, добьется для нее оправдания напоследок, раз больше ничего сделать не может. Не взирая на неизбежный конфликт с собственным племянником.

Мэтр Ксавия, несмотря на поздний час, дожидался друга в своем кабинете. Оба не любили терять время на пустые разговоры, так что сразу перешли к делу. Ксавия хмуро кивнул на небольшой стеклянный шар у себя на столе. А тот будто и ждал — засветился, сменяя картинки. В видениях земля содрогнулась, по стене какого-то здания поползли трещины, затем шар потух. Никас устало помассировал виски и поставил крестик на плане территории.

— Это что такое было?

— Это только будет. Завтра или послезавтра, но здесь, в Академии. Знаешь, Рон, ты подумаешь, что я сошел с ума, но что-то происходит. И что-то нехорошее. Я понимаю умом, что это невозможно, но сама Академия будто слабеет…

Он рассказал в подробностях о всех мельчайших происшествиях за последние дни.

— Понимаешь, одно дело, когда студенты шалят. Как если бы завтра кто-то неудачно с магией земли баловался. Но тут другое. Оно… оно само. И раньше такого не было. Как будто магия уходит из этих стен.

— Валдан знает?

— Не придает значения. Сам знаешь, более узколобого человека еще поискать…

Ронард, соглашаясь, кивнул.

— Разберусь. Что Аландес? Я просил тебя за ним присмотреть.

— Да тут тоже такое дело… Помнишь, девчонку из Истрии вытащили? Которая без магии, но с даром артефактора. Ее, кстати, работа, — указал он на шар. — Отчислили по обвинению наследника. Только, сдается мне, что-то там не чисто. Представляешь, собирался заплатить не меньше сотни эйрат, а та ни в какую. Только твердила, что не виновата, и деньги брать отказалась.

Ронард хмыкнул, что-то такое и с ним уже было.

— Я в том числе по этому вопросу. Собери утром всех свидетелей, кроме принца, встретимся у ректора. И пригласи мэтра Серенде.

— Заклинателя? — недоуменно переспросил Ксавия.

— Он, в первую очередь, менталист.

— Рон, ты уверен? Может, она сказала мне правду, а, может, и нет. Ты действительно хочешь ввязаться в это? Ну да, девчонка милая, дар необычный, но магии-то нет, что ей тут делать? Через неделю полугодовые экзамены, ее так и так не допустили бы к ним. Нет, я знаю, как ты порой бываешь помешан на своих расследованиях и вечных тайнах, но Аландес! Ты собираешься опровергнуть его слова?

— Я жду тебя утром, Никас.

Ронард не стал спорить с очевидными аргументами, а, как обычно, следовал своей интуиции. В конце концов, он не возглавлял бы отдел контроля, если бы думал, как все. А теперь самое время навестить племянника.

Помимо доступных каждому общежитий администрация предоставляла и платные апартаменты для «особых» студентов. Насколько Ронард знал, роскошные комнаты принца, немногим уступающие его покоям во дворце, были проплачены на три года вперед. Было бы даже странно, если бы способности принца «вдруг» оказались ниже его благосостояния.

Перед дверью его светлость замер на несколько секунд, склонив голову вбок. Из темноты коридора отделилась неслышная тень, охранник коротко поклонился, Шентия кивнул в ответ. Бдит, это хорошо.

Ронард вошел без стука и дверь оказалась не заперта. Две бутылки вина на столике, смазливая полураздетая девица на коленях высокородного студента. Да, кому-то закон не писан.

— Имя, — сухо обратился Шентия к девице.

— Алайя Баджия, — пролепетала та, впрочем, не сдвинувшись с колен.

— Вон, — сухо отрезал Ронард.

Девица резво соскользнула с принца, по пути поправляя откровенный вырез, и скрылась за дверью.

— Развлекаешься, племянник?

— Готовлюсь к экзаменам, дорогой дядюшка, — усмехнулся принц. — Частные уроки.

Ронард демонстративно вылил недопитую бутылку на ковер.

— Ты знаешь, что за один факт употребления вина отчисляют без разбирательств?

— Ой ладно… Ну расслабился немного. Будто папенька этим не грешит.

— Тебе, Аландес, до папеньки как до Альтанских гор на хромой козе.

— Так чем обязан, дядюшка? Я думал, ты отсюда с концами.

— Это мне решать. Как по-твоему, достоин ли ты, Аландес рес Данлавин, своего имени?

Наследный принц, опьяненный вином и очередной легкой постельной победой, рассмеялся.

— А кто оспорит мое имя, дорогой дядюшка? Уж не ты ли, незаконнорожденный?

Ронард проглотил оскорбление. Он с рождения знал, что формально не являлся сыном своего отца. Хоть Райсанера, его мать, и стала официальной фавориткой императора, но фамилию он носил рода матери. Нердес, старший сводный брат и действующий император, принял его как равного, возвысив, сделав своей правой рукой. А Аландес лишь разбалованный донельзя долгожданный ребенок.

— Зачем ты это сделал? Студентка была ни в чем не виновата.

— Э-ээ… а ты о ком? — наигранно произнес принц. — Тут, знаешь, их столько…

— Нит-Истр, — все еще держал себя в руках Ронард. — Ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю.

— А-аа, эта дурочка, — все еще храбрился наследник. — Так тебе, все-таки, дала? Так за нее волнуешься. Не поздно ли прискакал?

Ронард не стал применять магию, а поддался обычным, немыслимым для аристократии, инстинктам. Аландес, схваченный за горло, захрипел.

— Теперь слушай меня, щенок. Завтра я соберу преподавательский совет. Только из уважения к твоему отцу я не стану опровергать твои предыдущие показания. Ты видел только то, что тебе самому показалось, и в чем тебя убедила эта якобы «жертва», Вилария Цольдерс. Это избавит тебя от позора, а меня — от необходимости подвергать твои воспоминания менталистике прилюдно. Я в своем праве, и ты это знаешь. Твой ответ?

Аландес мелко затряс головой.

40.3. Возвращение?

Проснулась я рано и с тяжелой головой. Вроде и тепло в доме, а я постоянно мерзну. Беата, тем не менее, уже суетилась на кухне, гремела чашками, на печке что-то вкусно шкворчало.

— Проснулась уже? Вот и славно, позавтракаем да и поедете! — крикнула она, заслышав скрип ступенек подо мной.