Чернильно-Черное Сердце

— очищенное от зла, — сказал Джош со смаком.

— Вроде того, но — нет, потому что, разве Харти не самый приятный персонаж во всей этой истории?

— Да, это так, я полагаю, — медленно сказал Джош. — Он невинный… но ведь это не так, правда? Потому что он стал черным, из-за всего того зла, которое он сделал.

— Но он этого не делал, — сказала Эди. Теперь они были поглощены друг другом, а о камере на время забыли. Харти обвиняют в этом, его клеймят позором, но он был жертвой — мозга и воли, или чего-то еще. Он пытается стать лучше, но он гротескен, поэтому никто не верит, что он хороший.

Она снова повернулась, чтобы посмотреть в камеру.

— Что-нибудь из этого имело смысл? Нет. Следующий вопрос.

— Предполагается, что Папервайт стерва? — Джош читал со своего листка бумаги. Он поднял глаза на камеру. — Да.

— Нет! — сказала Эди, наполовину возмущенная, наполовину удивленная.

— Но она такая. Она никогда не даст Арти ни единого шанса.

— Она просто немного — гм — мы никогда не анализировали ничего из этого.

— Это, — сказал Джош, — будет чертовски ясно любому, кто смотрел мультфильм.

Все засмеялись, включая Тима. Раздался писк.

— Черт, это мой, — сказал Джош, — забыл его выключить…

— Мы такие профессионалы, — сказала Эди аудитории.

— Это от Кати, — сказал Джош, читая сообщение на своем телефоне. “Вы уже сделали видео с ответами на вопросы фанатов, потому что я думаю, что это было бы…. “Делаю…, — прочитал он вслух, набирая текст, и Тим снова засмеялся, — ...это… прямо… сейчас. и молчу

Он бросил телефон на кровать.

— О чем мы говорили?

— О Папервайт. Она хочет снова стать живой. Она ненавидит быть призраком.

— Хотя она вроде как стерва.

— Ну, она застряла среди всех этих…

— Уродов, да.

— амбулаторных частей тела, — сказала Эди, и Джош рассмеялся. Никто бы не хотел застрять там навечно.

— Хорошо, — сказал Джош, снова взяв свой лист бумаги. “Некс” вопрос. Дрек. “Что такое Дрек?”

Они посмотрели друг на друга и снова засмеялись.

— Мы не знаем, — сказал Джош.

— Мы действительно не знаем, что такое Дрек.

— Ты нарисовала его, — сказал Джош.

— Его голову, да — я видела эту маску давным-давно, и это была одна из тех…

Эди изобразила огромный клюв.

— Маски чумного доктора? Огромный клювообразный нос и маленькие глазки, и я подумала, что это очень жутко. Так что… он немного зловещий, Дрек такой.

— Но кто такой Дрек?

— Я действительно не знаю, — сказала Эди, начиная смеяться. — Как ты думаешь, кто он?

Да хрен его знает. Может быть, это эпизод из свободной серии. “Что, блядь, такое Дрек?” Следующий вопрос… “Что такое смуглики и мукфлюки?”

На этом Джош и Эди разразились удвоенным хохотом, столкнувшись друг с другом, задыхаясь. К тому времени, как они пришли в себя, у обоих на глаза навернулись слезы.

— Мы не можем ответить на этот вопрос, — сказал Джош фальцетом.

— Мы не можем выразить ответ словами, — задыхаясь, сказала Эди.

— Ты узнаешь смаглик, когда встретишь его, — сказал Джош, борясь со смехом. — И мукфлук.

Они оба снова зашлись в истерике. Невидимый Тим тоже смеялся: камера дрожала. Наконец, Джош сказал,

— Ладно, давайте возьмем себя в руки… Итак… это серьезный вопрос, — Он протянул листок бумаги, — Знаете ли вы работы Яна Пеньковского, потому что ваша анимация напоминает мне его иллюстрации. Да! Мы любим его работы. Это его влияние. Моя мама подарила мне книгу “Is”, которая была опубликована в семидесятых.

Эди отошла от экрана и вернулась в кадр, держа в руках книгу иллюстрированных сказок.

— Вот она. Я никогда не слышала о Яне, пока Джош не показал мне ее, и теперь я его самая большая поклонница.

Она открыла книгу, показывая зрителям картинки.

— Видите? Он сделал эти невероятные силуэты на мраморной бумаге. Разве они не потрясающие?

Хорошо, — снова сказал Джош, — идем дальше. У меня есть вопрос.

Он снова боролся со смехом.

— Как вы думаете, будет ли когда-нибудь снят фильм о…

Он и Эди снова разразились громким смехом.

— о “Чернильно-черном сердце”? Да… нет, если честно… этого никогда не будет. Господи, вы можете себе представить? Фильм о…

— Да, нет, — сказала Эди, вытирая глаза, — я не могу как-то…

— Смуглики и мукфлюки не захотят смотреть этот фильм, — сказал Джош.

— Ну что, это все вопросы? — спросила Эди.

— Есть еще один. “Вы, ребята, парень и девушка?”

Все еще задыхаясь от смеха, они созерцали друг друга в своих почти одинаковых рубашках, руки соприкасались, оба прислонились спиной к стене, увешанной фотографиями.

— Эм… — сказала Эди.

— Нам удобно выкладывать это здесь? — спросил Джош.

— Да, хорошая мысль. Что если папарацци придут?

— Это вызывает беспокойство, — сказал Джош. Он повернулся, чтобы посмотреть на камеру. — Мы просим о конфиденциальности в это трудное время.

— Так говорят, когда расходятся, — сказала Эди, — а не когда говорят, что вы вместе.

— Ах, простите, — сказал Джош. — Я не читал “Хеллоу” и книгу для знаменитостей, только последнюю страницу.

— Как она заканчивается?

— Ну, без спойлеров, но плохо.

— Алкоголь и наркотики?

— Нет, это сейчас.

Эди и Тим рассмеялись. Эди снова повернулась к камере.

— Если дети смотрят, мы шутим.

За ее спиной Джош пробормотал “Мы не шутим.

Видео закончилось.

Робин несколько секунд смотрела на застывшее изображение — Джош Блэй и его красивая, широкая улыбка, Эди, прильнувшая к нему, сияющие янтарные глаза — затем, несмотря на все усилия, она закрыла лицо руками и расплакалась.

Часть вторая

Артерии подвергаются огромному разветвлению на своем пути по всему телу,

и заканчиваются очень мелкими сосудами, называемыми артериолами, которые, в свою очередь, открываются

в тесную сеть микроскопических сосудов, называемых капиллярами.

Генри Грей. «Анатомия Грея»

Глава 15

Кто говорил о зле, когда юные ноги летали

В сказочных кольцах по гулкому залу?

Фелиция Хеманс

Паулин

Прошел целый месяц с тех пор, как Эди Ледвелл была найдена мертвой на Хайгейтском кладбище, но в газетах не появилось никаких новых сведений. Робин, которая регулярно проверяла свежие новости, знала, что Джош Блэй по-прежнему находится в больнице, его состояние уже не критическое, но серьезное. В остальном информации было мало.

— Может быть, Блэй не видел нападавшего? — размышляла Робин вслух со Страйком однажды вечером на Слоун-сквер, куда последний прибыл, чтобы взять на себя наблюдение за Фингерсом. Их объект, живший на третьем этаже большого здания с универмагом на первом этаже, по-прежнему не приближался к Саут Одли-стрит и не подавал признаков того, что пытается избавиться от гроба или скульптуры, исчезнувших из дома его отчима. Робин не верилось, что молодой человек, который мог позволить себе жить в самом центре Белгравии, мог чувствовать необходимость красть у своего отчима, но несколько лет наблюдения за жизнью сверхбогатых людей научили ее, что все это относительно. Возможно, для Фингерса это было равносильно тому, как украсть десятку из родительского кошелька.

— Если Блэя сначала ударили электрошокером, а потом напали сзади, я сомневаюсь, что он вообще много видел, — сказал Страйк. — Наш друг вообще выходил сегодня на улицу? — добавил он, глядя на окна балкона, за которым жил Фингерс.

— Нет, — сказала Робин. — Но вчера у него была тяжелая ночь. Барклай говорит, что он вернулся домой только к четырем.

— Есть новости о твоей квартире? — спросил Страйк, прикуривая сигарету.

— Я все еще пытаюсь решить, сколько я могу заплатить, — сказала Робин, чье первое предложение было отвергнуто. — Вчера вечером я ездила смотреть квартиру в Тауэр-Хэмлетс. Это было такое место, в котором доктор Криппен чувствовал бы себя как дома.