Страница 225 из 230
Страйк с некоторым трудом поднялся на костыли: после долгого сидения всегда труднее держать равновесие.
— Спокойной ночи, — тихо сказала Робин Ледвеллм, с трудом отказавшись от своего образа хорошего полицейского. Она последовала за Страйком обратно в дом, и тявканье померанца в соседнем саду пронзило потрясенную тишину, которую они оставили после себя.
Глава 105
Когда тайны будут раскрыты;
Все секреты будут раскрыты;
Когда вещи ночи, когда вещи стыда,
Найдут, наконец, имя…
Кристина Россетти
Рано или поздно: Но наконец-то
— Так, — сказал Страйк, когда они шли по короткой дорожке перед домом Ледвеллов в сгущающейся темноте. — Нам нужно поговорить с Катей. Я хочу добраться до Аноми до того, как он начнет разбивать новые жесткие диски.
Когда они оба вернулись в BMW и Страйк засунул костыли на заднее сиденье, он позвонил Кате, но после нескольких звонков попал на голосовую почту.
— Не отвечает.
— Без четверти десять, — сказала Робин, взглянув на часы на приборной панели. — Может, она отключает звонки в это время?
— Тогда мы поедем к дому, — сказал Страйк.
— Не думаю, что Иниго будет рад нашему позднему визиту, — сказала Робин, заводя двигатель. — Отсюда мы доберемся за двадцать минут.
— Надеюсь, этот несчастный все еще в Уитстейбле.
Выехав с парковки и ускорившись на Бэттлдин Роуд, Робин сказала,
— Катя не могла знать, что она передает. Должно быть, она думала, что то, что надиктовал Джош, все еще в конверте.
— Согласен, это значит, что она упустила конверт из виду в какой-то момент между запечатыванием в больнице и передачей его Гранту Ледвеллу. Нам нужно точно знать, какой путь он проделал.
— Там все еще есть ДНК, если только Ледвеллы не загрязнили его слишком сильно.
— Аноми не глуп. Держу пари, он был в перчатках, и если там нет ДНК, все, что у нас есть, это почерк и потенциальный доступ к сумочке Кати.
Когда они проезжали по жилым улицам, за освещенными окнами которых Робин представляла себе здравомыслящих, счастливых людей, она тихо сказала,
— Мы имеем дело с кем-то очень злонамеренным, не так ли? Хочел положить это в ее гроб?
— Да, — сказал Страйк, глубоко задумавшись, его глаза были устремлены на дорогу впереди, — это глубоко помешанный человек.
— Который думал, что Эди любит его.
— Или сам себя обманывал, что это так.
— Могу я теперь узнать, что означало это замечание про “перерезание проводов”?
— Что? — сказал Страйк, который следовал за своим собственным ходом мыслей. — О, я имел в виду перерезание колючей проволоки для проникновения в траншеи противника.
— А проволока в данном случае — это…?
— Те спутниковые аккаунты, которые Аноми сделал в Твиттере. Этот самонадеянный ублюдок никогда не думал, что кто-то заинтересуется всеми этими мелкими аккаунтами, поэтому немного схалтурил с именами… Дай мне еще минуту, и я скажу тебе, куда, по-моему, они ведут, — сказал Страйк, снова доставая свой мобильный. — Я знаю, что видел имя Джона Болдуина где-то еще, кроме Twitter…
Чувствуя нетерпение и тревогу, Робин послушно замолчала, когда она повернула машину на Холлоуэй-роуд, по которой они должны были ехать на северо-запад, в сторону Хэмпстеда и Хайгейта. Рядом с ней Страйк сидел над своим мобильным телефоном, хмурясь, прерывисто печатая и размышляя.
— Попался! — сказал Страйк так громко, что Робин подпрыгнула. — Он на Reddit, на странице “Отследить криминальных сучек” и — блядь.
— Что? — сказала Робин, чье сердце все еще билось.
— Он сообщил о сестре Маркуса Барретта.
— Что?
— Лживая сука Дарси Оливия Барретт выдвинула ложное обвинение в сексуальном насилии против бойфренда. Живет по адресу 4b Lancaster Drive, Hoxteth… Он дал все ее аккаунты в социальных сетях… Вот почему я не смог найти ни одного у нее. Держу пари, она удалила все, как только это появилось.
— Страйк, расскажи мне об именах, — сказала Робин. — Что они выдают?
— Ну, для начала, Марк Лепин застрелил четырнадцать женщин. Любимое число Аноми — четырнадцать. Джулиус-И-Я-Эвола говорит нам, что Аноми находится, или находился, в Норт Гроув.
— Мне казалось, ты сказал, что Эвола был из тех писателей, которых крайне правые…?
— Я ошибался. Если Аноми — Ученик Лепина, то он — Я — Эвола. Потом у нас есть Макс Регер, немецкий композитор девятнадцатого века — я должен был это заметить: Я видел книгу его музыки на этой чертовой клавиатуре.
— Подожди…
— Джон Болдуин, британский композитор шестнадцатого века; Золтан Кодай, венгерский композитор начала двадцатого века. Скарамуш: прямо из “Богемской рапсодии” группы Queen. Что означает человека, который слушает Queen и Битлз, возможно, потому что у него нет…
Мобильный Страйка зазвонил по Bluetooth в машине: Катя перезванивала ему. Он ответил на звонок, но успел произнести только один слог “алло”, как через динамик раздался крик высокого тона.
— Помогите нам, помогите нам, помогите…!
Звонок прервался.
Страйк нажал на номер, чтобы перезвонить, но никто не ответил. Робин хлопнула ногой по полу.
— Это была не Катя — это была Флавия. Страйк, позвони…
Но он уже набрал 999.
— Полиция — из дома восемьдесят один по Лисберн-роуд доносятся крики, там мужчина с ножом… Потому что я знаю, что так и есть… Корморан Страйк… Семья из четырех человек…
— Черт, — сказала Робин, когда Страйк повесил трубку. — Черт — это моя вина, это все моя вина, я напугала его…
— Это не твоя гребаная вина, — сказал Страйк, хватаясь за бока своего сиденья, когда Робин на скорости вошла в поворот.
— Да, да — я должна был понять… Страйк, он умеет рисовать очень, очень хорошо.
— Как ты…?
— В туалете в Норт Гроув есть автопортрет. Я думала, что его сделала Катя, но потом я увидела од ин из ее портретов в комнате Джоша и Эди, и он был никудышным — и… — Робин вздохнула. — Страйк, я знаю, почему он отклонился в сторону деревьев после того, как зарезал Эди. Райан Мерфи сказал мне, что в тот день на Хите был неконтролируемый эльзасец…
— И он до ужаса боится собак.
Глава 106
Защити меня!
Твоя опасность, превышающая человеческую силу, одарит меня,
Железная рука и стальное сердце,
Чтобы бить, ранить, убивать и не чувствовать.
Мэри Элизабет Кольридж
привязанность
— Никакой полиции, — судорожно произнесла Робин, затормозив в нескольких дверях от дома Апкоттов.
Она отстегнула ремень безопасности, перегнулась через Страйка и, прежде чем он понял, что она делает, хлопнула рукой по кнопке, открывающей бардачок, и схватила его скелетные ключи.
— Какого черта ты делаешь? — закричал Страйк, хватая ее за куртку, когда она открывала водительскую дверь.
— Отпусти меня…
— Ты не пойдешь туда, идиотка, у него мачете…
— Там двенадцатилетняя девочка — отстань от меня!
Вытащив из кармана сигнализацию об изнасиловании, Робин освободилась от куртки и наполовину вывалилась из машины. Сигнализация выскользнула из ее руки и покатилась прочь; теперь, освободившись от удерживающей руки Страйка, она догнала ее, схватила и помчалась вверх по дороге к дому Апкоттов.
— Робин! РОБИН!
Бегло ругаясь, Страйк повернулся, чтобы вытащить свои костыли с заднего сиденья.
— РОБИН!
В освещенном окне ближайшего дома показался силуэт головы.
— Вызовите полицию, вызовите чертову полицию! — крикнул Страйк соседу и, оставив дверь BMW открытой, отправился в медленное преследование Робин на костылях.
Она уже была у входной двери Апкоттов и трясущимися руками пыталась найти подходящий ключ. Первые три попытки оказались безрезультатными, а когда она попробовала четвертый, то увидела, что свет в окне спальни Гаса на первом этаже погас.