Спрятаны Под Сосной

— Ты уверена? — грустно спросил Итан, не вытирая капли со своего лица.

— Да… — ответила я.

Райан и Лили смогли спокойно выдохнуть, но я продолжала дрожать, ведь так и не успела рассказать того, что должна была.

— А ещё, — моё дыхание на секунду сбилось. — Я люблю тебя.

Время остановилось, но это было совсем неплохо, а даже напротив. Удивлённые глаза на лицах всех, с кем я была рядом — радовали меня. Такая жизнь в их глазах вдохновляла меня продолжать борьбу. Даже если где-то в темноте глаз тигра.

Итан поспешил обнять меня, полностью обессиленную. Последние запасы моей энергии исчерпали себя, и я упала на его тело, а следом на колени, вместе с музыкантом. Он обнимал меня, держа вес моего тела.

Лили и Райан поспешили ко мне, чтобы как-то помочь.

Эта картина всеобщего беспокойства зависла в моей памяти на долгое время. Всё имело смысл до тех пор, пока я не закрыла глаза.

Для меня, наступил конец истории.

Конец

Райан 15 лет

2 мая

Мне снился тот день, когда Йоко потеряла сознание, а мы принялись за упокоение Лили. Когда мы оставили японку в больнице, то сами вернулись в зелёную зону, когда наступила ночь.

— Её глаза… она уже здесь, — заметила призрак в белом сарафане и голубой заколкой, придерживающей её волосы.

— Давай, мы собрали всё, что требовалось, — Итан раскрыл оба черных пакета.

— Надеюсь, это сработает, — переживал я, вдруг что-то пойдёт не так и мы неправильно поняли правила загробного мира.

— Я тоже, — Лили подошла к пакетам.

Перед тем как навсегда покинуть нас такой, какой мы её знали, наивной и доброй, девочка решила кое-что рассказать. Эту информацию она узнала совсем недавно.

— Проверяя болото, где лежит тело Нэнси… я различила тело эмбриона, в области её живота, — сказал Лили, косясь на красные глаза в темноте соснового леса.

— Измена, самоубийство и душевные переживания, — сказал я себе под нос, стараясь понять, что же произошло с выпускницей последнего класса, который она так и не закончила.

— Изнасилование… её просто не хотели слушать. Оказавшись в тяжёлой ситуации, никто не поддержал Нэнси, — раскрыла всю историю девочка, продолжая смотреть на высокий силуэт с паучьими лапами.

— Мир несправедлив, — подытожил Райан, глубоко и тяжело вздыхая.

— Наверное… но он точно не настолько плохо, как вы считаете, — Лили широко улыбнулась и засмотрелась на яркую луну. — Жаль, что я больше её не увижу.

Открыв мешки и увидев свою голову, руки, ноги, туловище. Девочка почувствовала необычайную лёгкость и свободу. Все её переживания и страхи сошли на нет. Теперь она была абсолютно чиста перед собой, также как и перед нами.

Мощный столб света светился из её груди. Звёзда выглядывали из-под облаков вместе с яркой луной, освещая всю тьму нашего мира. Сегодня победил свет, а значит можно отдохнуть.

Взглянув на Итана, я увидел как уголки его губ начали дрожать. Слёзы сами лились, ему никак нельзя было их сдержать, лишь вытирать раз за разом, пока не остановятся.

Стоя к нам спиной, Лили также с ручьём слёз и улыбкой обернулась в нашу сторону на прощанье.

— Я сожалею, что больше не увижу луну такой, какой была… — выдержав короткую паузу, девочка сказал свои последние слова Райану. — Но ещё больше мне жаль оттого, что я не запомню вас. Не запомню, что вы сделали ради меня.

Свет стал настолько ярок, что ослепил нас, на пару секунд. Лучи светили из всех возможных мест. Даже тёмный лес был освещён, а вместе с ним было хорошо видно Нэнси, провожающую Лили.

Когда свет стих, мы больше не видели девочку. Эта наивная и улыбающаяся подруга больше не была рядом с нами. Всего за пару секунд, мы вновь лишились её, как тогда, три года назад.

— Прощай… — выдавил Райан сквозь слёзы. Никогда не видел того как он плачет. Друг делал это в полном одиночестве. Но сейчас, он просто не мог показывать спокойствие.

***

Проснувшись, я понял, что нахожусь в больнице рядом с Йоко. Подруга лежала подключенная к аппарату. Рядом стоял компьютер, показывающий пульс девушки.

Всю ночь моя голова лежала на кровати, а Йоко положила на неё свою руку. За окном начали выглядывать лучи солнца, освещая белую комнату. Мне было не по себе из-за подозрительной тишины.

Бледная, будто мертвая кожа и развеивающиеся шторы от ветра… у этого есть своя мелодия. Грустная и глубокая, где преобладают басовые и медленные звуки.

Как я умудрился здесь уснуть?

Вчера я приходил проведать девушку, ведь мне сообщили об операции, которую будут сегодня проводить. Меня старались успокоить тем, что она точно выживет.

Но девушка говорила одно и то же:

— Кажется, это моя последняя весна… я чувствую это, — звучал уставший и почти безжизненный голос.

Этот голос продолжал говорить в моей голове. Он звал куда-то, вероятно в мир мёртвых.

— Чего такой зашуганый? — неожиданно сказала Йоко, с удивлённым лицом.

— Ах… ты проснулась, — теперь мой голос был уставшим и грустным.

Йоко попыталась вспомнить, что было вчера вечером. Осознав, что я провёл всю ночь в её палате, брови нахмурились, а голос стал более низким. Девушке явно не нравилось то, что я был всё ещё рядом.

— Ты школу пропустил, — сообщила японка, взглянув на часы, висевшие напротив её койки.

— Да… — холодно ответил я, наплевав на свой пропуск.

— Но у тебя выступление через сорок минут, — напомнила мне Йоко, тонко намекая, что мне пора бежать.

Точно, выступление!

Если я побегу прямо сейчас, то успею вовремя. У учителей будут вопросы, где я пропадал весь учебный день. Но, как и всегда, отмазку можно придумать за пару секунд.

Но я успею лишь в том случае, если гитара будет под рукой.

А я забыл её дома!

— Ничего, я ещё успею с тобой побыть, — сообщил я, чувствуя как мой пульс учащается.

— По глазам видно… ты врёшь, — с девушкой не с чем было поспорить.

И всё-таки шанцев, что японка выживет — очень мало. Скорее люди поймут, о чём я пою и что чувствую. Но теперь я понимаю, что они и не обязаны меня понимать. Главное, чтобы я понимал сам себя.

— Мы ведь увидимся после выступления? — задал вопрос я, немного дрожащим голосом.

— Угу… — девушка положила ладонь мне на щёку. — Кто знает, может быть, твоя победа вылечит меня.

— Я сыграю изо всех сил, обещаю, — только чтобы увидеть тебя с улыбкой на лице.

Её наблюдал за мной, запоминали изгибы лица и веснушки. Я был бы счастлив, если они вновь стали фиолетовыми. Но, к сожалению, теперь радужка серая, смотрящая куда-то сквозь меня.

— Мне и не пригодилась бы эта операция, если бы болезнь показала себя с самого начала, а не развивалась во мне долгое время, — Йоко жалела о своём прошлом, но уже не так тяжко как раньше. — Я ведь иду на поправку, больше не разлагаюсь и восстанавливаюсь. Но слишком большая область поражена. Мой организм слишком сильно измо… — мне больше не хотелось слышать её слов о болезни. Каждое упоминание и деталь резали мне душу.

Желая, чтобы девушка замолчала, я вскочил со стула и положил свои ладони ей на щёчки. Йоко не ожидавшая этого в туже секунду перестала раскрывать мне детали своей болезни.

Сейчас она милая, с округлившимися глазами. Даже щёчки сменили свой оттенок, перестав быть такими болезненно бледными.

Чмокнув девушку в лоб, я изрядно смутил её. Она не могла мне говорить со мной, смотреть в глаза, но сохранять неловкое молчание было хуже.

— Ты… где такую рубашку взял? — спросила девушка, наматывая волосы на палец.

Вчера я надел новую рубашку. Тоже клетчатую, но только красную. Что-то в ней манило меня. А отрыл я её в секонд-хенде. Никогда бы не подумал, что одежда оттуда мне понравится больше, чем полностью новая.

— Взял по дешёвке, здесь за углом,

— В секонд-хенде что ли? — подруга замолчала и принюхалась, пытаясь ощутить запах старины.

— Я её постирал, — улыбнувшись, прозвучал мой голос.

Девушка вновь взглянула на часы и стрелки, что уверенно шли вперёд, не желая останавливаться. Ей хотелось, чтобы они пошли вспять, но это невозможно.