Станция "Самосуд"

— Через час должен подъехать доктор, — в воздух проговорила Рида. — Может, ты подумаешь еще раз? — она повернула голову к брату. — Лучше, чтобы ты находился под присмотром специалистов.

— Что, уже устала нянчиться со мной? — как-то грустно усмехнулся Дориан.

— Да, устала, — спокойно ответила девушка. — Дориан, у тебя все тело в волдырях от ожогов, про твою ногу я вообще молчу! Прекрасно понимаю твое желание находиться дома. И все же… — она замялась, — не слишком ли большую ответственность ты кладешь на наши плечи? Бабушка физически не сможет таскаться с тобой, банально, помочь помыться, а я уже устала причинять тебе боль каждым чертовым прикосновением, — девушка выдохнула и откинулась на спинку дивана.

В комнате повисла тишина. С трудом сохраняя спокойный вид, Дориан отвел взгляд. Он не дурак и отлично знал, что в своем состоянии доставляет множество хлопот. Пожалуй, даже слишком много. И одно дело, если бы выбора у них особо не было. Однако он был. И был бессовестно проигнорирован.

Он знал, вне зависимости от его решения, сестра о нем позаботится, хоть будет высказывать все, что думает по этому поводу. И сейчас она больше всего боялась ошибиться. Девушка, которая с закрытыми глазами собирала сложные механизмы, стояла перед задачей, от которой руки с потемневшими от мазута ногтями дрожали — фактически собрать человеческую ногу. Когда Дориан только потребовал отпустить его на попечение сестры, та даже в шутку сказала, что ей будет проще приделать ему механическую ногу, чем старой помочь срастись с протезом.

Как и сказала Рида, ровно через час раздался стук в дверь. Знакомый доктор семьи, вызвавшийся ездить к ним для осмотра, прям в обуви прошел в зал под молчаливое осуждение Вильи. После длительной возни с одеждой доктор, наконец, смог нормально осмотреть ссутулившуюся тушу. В закованную в гипс ногу ввели обезболивающее, несколько рекомендаций по уходу и пара рецептов на мази, и доктор бодро покинул уютный дом, где удивительным образом сильно чувствовалось напряжение. Во дворе даже дышать легче было. Рида вынырнула за дверь следом.

— И как долго он пробудет в таком состоянии?

— Если все сделаете нормально, как и говорили, две-три недели. Потом ожоги должны сойти. С переломом, ясное дело, счет идет на месяцы. Впрочем, я видал и похуже, — мужчина поморщился, явно припоминая что-то неприятное.

— Ясно. Спасибо за помощь, — хмуро произнесла она, обхватывая себя руками.

— Не за что, это моя работа, в конце концов, — он непринужденно пожал плечами. — Хотя было бы гораздо проще всем нам, если б он на время притупил свои страхи и прошел лечение, как положено. Ладно, пойду я. У меня таких, как Дориан, еще пять человек на сегодня, — кивнув на прощание, он быстрым шагом направился к машине, где его нетерпеливо ожидал водитель.

Впереди еще целая вечность, которая умудрялась одновременно лететь и ползти. Домашние дела, уход за полубеспомощным отнимала массу времени, но ожидание меж ними просто сжирало девушку изнутри. С самого начала она хотела знать ответы, но сейчас, когда вместо смутной ярости Илинея поставила перед ней конкретные задачи, это желание невыносимо трепало нервы. Неведение жгло каленым железом, страх упустить виновников словно отрезал от нее по кусочку, а время издевательски наблюдало за процессом, иногда подкидывая новые опасения. Весь день девушка не покидала дом и не знала, хорошо это или плохо, ведь слухи могли успешно работать в обе стороны.

К вечеру она чуть не выла, а впереди словно в насмешку стелились еще практически сутки. В какой-то момент девушке даже стало казаться, что она сходит с ума. Попытки позвонить Илинее провалились — та была занята и не брала трубку. А может, просто считала, что даже Рида не станет звонить в столь поздний час и просто не рискнула отвечать на подозрительный звонок. Лишь под утро девушка забылась тревожным сном.

— Может, уже расскажешь, какого черта с тобой творится? — холодно спросил Дориан, едва заметив смутное пробуждение сестры. Если, конечно, в этом комке нервов вообще можно было опознать человека.

Девушка исподлобья глянула на брата, выбираясь из-под тяжелого пледа, котором ее накрыла Вилья. Взгляд на часы. Время перевалило за полдень. Невыносимо болела голова и ломило плечи, а во рту пересохло, как с похмелья. Она с трудом поднялась на ноги. В глазах потемнело.

— У-у, так вот ты какая, жизнь после двадцати пяти! — протянул Дориан — борьба сестры с гравитацией его явно забавляла.

Однако комментарий девушка пропустила, выделяя максимум усилий на то, чтобы не шлепнуться обратно на диван. Кое-как она привела себя в божеское состояние, но не вид — его она решила попросту проигнорировать, не рискуя смотреть на то, что отражалось в старом, еще серебряном, зеркале трюмо.

— И снова здравствуй, дивный мир, — пробубнила она и, не оборачиваясь, спросила у Дориана: — Тебе сейчас что-нибудь нужно?

Отрицательное мычание в ответ.

— Чудно, я до работы отлучусь на час-другой, не доставай бабушку.

— Ты за кого меня держишь? — притворно возмутился парень.

— За беспомощного хорька со сломанной ногой, — она слабо улыбнулась — в этом изменчивом мире, пожалуй, нет ничего стабильнее их агрессивно-братских отношений.

Грузно переваливаясь с одной ноги на другую, она морщилась на каждом шагу: за ночь лежавшие в одном положении ноги затекли, и тысячи иголочек нещадно впивались в ступни и икры. Минут через десять, поправив съехавшие за ночь вещи и придав беспорядку на голове вид творческого, Рида вывалилась на улицу и быстрым шагом направилась на остановку. Обколотая по углам, местами треснувшая бетонная платформа, которую девушка помнила еще с детства, встретила ее холодным молчанием. В разгар рабочего дня улицы городка пустовали. Ласковое солнце ранней осени согревало редких прохожих, играло лучами с еще зелеными листьями деревьев и легкими белыми облачками.

Девушка вздохнула и переместила вес с одной ноги на другую. Городской общественный транспорт здесь уже лет пятнадцать как запустили, но угадать, когда приедет это чудо инженерной мысли было практически невозможно. Иногда Рида искренне завидовала тем, кто жил напротив остановки и мог ждать в тепле и уюте дома. Новомодные омнибусы то и дело тормозили, чтобы набрать воду, но двигались быстрее старых добрых конок, которые, впрочем, пунктуальностью тоже не отличались. Однако девушке повезло: через пару минут ожидания из-за угла, грохоча колесами по мостовой, выехал красный — еще совсем новый — омнибус. Не считая трех работников, абсолютно пустой. Под напряженное молчание она вошла внутрь. Впереди предстояло около двадцати минут тряски на твердом сидении.

С отбитым копчиком и слегка укаченную девушку высадили в центре городка, откуда отлично виднелась академия. В отличие от окраины у дирижабельной станции здесь кипела жизнь, по магазинчикам сновали студенты и редкая колдовская аристократия. Не обращая на них особого внимания, маневрируя между каретами и автомобилями, Рида проскочила к невзрачному четырехэтажному зданию из грязного кирпича, смотрящего на мир зарешеченными окнами. Центральный офис производства, предназначенный для клерков и научных сотрудников. Впрочем, для себя любимой Рида успешно выбила небольшой кабинет, аргументируя это необходимостью работы с чертежами и прочей документацией. Руководство поворчало, но возражать не стало.

Девушка приветственно кивнула вахтеру, проводившему ее чуть удивленным взглядом. Увесистый ключ полетел в руки Риды. Пара обшарпанных лестничных пролетов, покрашенная в белый металлическая дверь, и девушка оказалась в кабинете с большим зарешеченным окном. Бежевые стены с деревянными рейками под потолком и темными плинтусами. Пара шкафов-сейфов, два широких стола, за одним из которых клевал носом сутулый мужчина лет сорока. Рида бросила недовольный взгляд на стол, заваленный чертежными инструментами и какими-то папками. Пофыркав, она повернулась к неприметной дверце, которую лениво покрасили в бежевый вместе со стенами. Несколько поворотов ключа.