Страница 39 из 86
Глава 11
Несмотря на попытку убийства, очередную между прочим, я считал, что день прошёл неплохо.
Закончив с погрузкой всего того добра, что я с чистой совестью имел право считать боевыми трофеями, мы с Валентино направились в его резиденцию.
Поначалу молодой патриарх всполошился, когда охрана доложила, что за нами неотрывно следуют чужие машины, но после того, как я объяснил ему, что это, скорее всего, люди Пратта, он немного успокоился.
Отпустило же его окончательно лишь тогда, когда он заметил, что ради нас перекрыли целые улицы, дабы мы поскорее свалили с территории рода. С учётом того, что конкретного маршрута они не знали, часть столицы сегодня, определённо, постоит в пробках.
Прибыв в довольно скромный особняк Феррите, я в очередной раз подумал, что нужно обзавестись своим, и тут же отложил на пыльную полку своего разума, нужно было поторапливаться и успеть до отбытия в Исаевск закончить с делами в городе.
Встретился с Дроздовым и сообщил ему, что с должностью главы родовой стражи ему придётся повременить, уж очень нужны его таланты в столице. Предоставив всю информацию, которую удалось получить с трупов наёмников и выжать из Генриха, дал команду рыть до победного, не жалея средств.
Насчёт прекрасной незнакомки из ресторана тоже сообщил. С записей, снятых с камер ресторана и гостиницы, вместо девушки виднелся лишь яркий силуэт. При этом дежурные, следившие за камерами, клялись, что в реальном времени она выглядела нормально. Вот только описать Леди, даже на словах, не могли, как ни старались.
Всё же необычная девушка, я даже заинтересовался. Хотя, кто знает, пересечёмся ли мы вообще когда-нибудь ещё, и не плавает ли сейчас хладный труп Леди в каком-нибудь из местных каналов?
Ну и чтобы Дроздов совсем не скучал, прямым текстом намекнул ему, что сеть осведомителей в столице роду Исаевых тоже не помешает. Учитывая службу в полиции, для него это особой проблемы составить не должно.
Хорошо быть патриархом. Раздал команды и свободен… до какой-нибудь следующей жопы.
В общем, изрядно озадачив Дроздова, с чистой совестью укатил в сторону аэропорта, попутно с этим по телефону доказывая одному из менеджеров Хиго, ответственного за погрузку, что пару тонн незапланированного груза их летающая посудина точно поднимет.
Таки убедил. Только не знаю, я или доплата в пять процентов. Впрочем, это было всяко дешевле, чем заказывать отдельную доставку бывшего имущества наёмников.
В здание аэропорта мы прибыли к самому концу посадки на дирижабль. Огромное здание бурлило, а посадочные ворота ежеминутно извергали или втягивали в себя десятки суетящихся людей.
Честно говоря, поначалу даже подумал, что не успеем к лифту, но неожиданно толпа вокруг нас раздвинулась, и я заметил, что люди с гербами Праттов взяли нас в кольцо и, держа расстояние, двинулись вперед, буквально сметая с пути зазевавшихся бедолаг.
— Это как же они от тебя избавиться хотят… — удивлённо произнёс Валентино, обращая моё внимание на отброшенного в сторону охранником мелкого дворянина.
— Да уж, сегодня Пратту поступит много жалоб, — согласно кивнул я, с недоумением переводя взгляд на пробовавшего возмутиться мужчину, которого тут же скрутили и куда-то уволокли.
Хорошо, хоть Пратт приказал своим людям не скрывать герб, иначе с десяток дуэлей мне сегодня было бы гарантированно.
Так или иначе, к лифту мы успели вовремя и, поднявшись в гондолу, сразу же направился на смотровую палубу, где смог вздохнуть немного свободнее. Все же люблю я высоту и всё летающее. Эта страсть к полёту была общей у нас с Аленкой. Интересно, как она там?
— О, я смотрю, сюда и предателей пускают. Что-то совсем люди Хиго мышей не ловят, — раздался знакомый писклявый голос за спиной, а на меня накатилось ощущение дежавю.
Почти два месяца назад стартовая площадка десантных модулей и кретин с жидкими усиками, посмевший прервать моё прощание с семьей.
— Филлипок, ты ли это, соседушка дорогой? — с максимально добрым лицом повернулся я к говорившему, и низкорослый знакомец с беспорядком на голове, который трудно было назвать причёской, напрягся, словно собирался отпрыгнуть.
Впрочем, это у него при любом раскладе не вышло бы, так как позади Пугачёва стоял другой молодой мужчина, пристально смотрящий на меня с неподдельным интересом.
По сравнению со своим спутником он выглядел настоящим аристо. Дорогая одежда, холённая рожа, явно зашкаливающее чувство собственного величия и лёгкое пренебрежение даже к своему товарищу, который, впрочем, этого не замечал, продолжая гневно смотреть на меня.
— Да как ты смеешь меня оскорблять⁈ Я — виконт Пугачёв, и не какому-то занюханному барону коверкать моё имя! — перешёл на крик излишне возбуждённый недомерок.
Неторопливо ходившие мимо нас аристократы, кажется, стали двигаться ещё медленнее. Я даже заметил знакомые лица, которые присутствовали при моей дуэли с Кембеллом. Вот они вообще сразу сориентировались и постарались занять места поудобнее.
— Надо же… Выходит, вас можно поздравить с получением нового титула? — действительно удивился я.
Не то чтобы я излишне пристально следил за соседями, тем более за теми, кто находился изрядно далеко от моих основных территорий, но присвоение очередного титула не самая рядовая церемония, и пропускать такое чревато. Нужно будет выговор сделать…
Я задумался. А собственно, кому выговаривать? Не Леонову же с Морозовой и Клаусом. Ладно, строго укажу самому себе, потом, к какому-нибудь празднику, сам с себя взыскание и сниму. Хорошо быть самому себе начальником.
— Сам наместник провёл церемонию, — гордо произнёс Пугачёв, вперив свой ястребиный взор в меня. Говорил он это демонстративно громко, пытаясь произвести впечатление на окружающих.
Смотрелось это забавно, но не портить же момент этой курице, не до конца понимающей происходящего.
— Вот теперь, наверное, действительно обидно будет понимать, что сектор возглавляет барон, а не виконт, — Валентино же тактичностью решил не страдать, озвучив появившиеся у нас обоих одни и те же мысли.
На лицах аристо промелькнули улыбки, и даже Кравцов, по-прежнему молча стоящий за товарищем, позволил себе ухмылку.
Узнал я его. Ещё один мой сосед. На Орбитале, в отличие от того же Пугачёва, я с ним почти не пересекался, но был наслышан. Причём плохого гораздо больше, чем хорошего.