Страница 91 из 102
Первой и, говорят, единственной настоящей любовью Гитлера была красавица брюнетка Анджела Раубаль, 20-летняя дочка его двоюродной сестры. Роман начался в сентябре 1929 года, когда она приехала из Вены к своей матери, работавшей экономкой в роскошных апартаментах Гитлера на площади Принца-регента в Мюнхене.
«Дядюшке Адольфу» было уже сорок лет, он проявил здоровую инициативу — взял на себя функцию покровителя и поселил Анджелу в соседней спальне под плотной охраной. Дядя появлялся с племянницей на общественных мероприятиях, оказывал ей знаки внимания, однако по ночам… Горничные, убиравшие спальню, обменивались сплетнями об «очень странных и невыразимо анормальных» отношениях, но об истине могли только догадываться. Кроме того, считая себя большим художником и коллекционируя порнографию, Гитлер рисовал Анджелу в самых непристойных позах. Говорят, она в слезах жаловалась подружкам: «Вы не представляете, какое чудовище мой дядя! Трудно вообразить, что он заставляет меня делать!».
Перепуганная племянница терпела эти притязания целых два года, а в 1931-м пустила себе пулю в сердце из пистолета «вальтер», принадлежавшего лично фюреру. Говорили, что для Гитлера ее смерть была большим ударом, и близкие боялись, что он сам может покончить жизнь самоубийством.
В середине 30-х годов Гитлер встретил 29-летнюю немецкую киноактрису Ринату Мюллер, ладно скроенную голубоглазую блондинку — образец арийской красоты. Ее свидания с Адольфом закончились драмой: Рината выбросилась из окна своего дома в Берлине. Другая версия — ее выбросили гестаповцы, обнаружившие, что попутно она имела любовника-еврея. Несчастливо сложились судьбы и других любовниц Гитлера.
Англичанка Юнити Митфорд выстрелила себе в голову в 1939 году, однако не погибла и прожила в полубезумном состоянии еще 9 лет. После любовного свидания с фюрером повесилась Сюзи Липтауэр, пыталась покончить с собой Мария Рейтер.
Что стояло за этими смертями и попытками самоубийства? Сексуальные отклонения Гитлера? Или женщин убирало гестапо, охранявшее репутацию фюрера?
Еще при жизни Гитлера ходили слухи, что он гомосексуалист, но его близкий коллега Альберт Шпеер утверждал: «Эти обвинения лживы. Заботы Гитлера и долгие часы работы зачастую обостряли его сексуальные желания, ему даже приходилось принимать успокоительные таблетки… но гомосексуалистом он не был!». Исследователь жизни фюрера Гленн Инфилд писал: «Свидетельства многих женщин, с которыми он. спал, — многие еще живы — доказывают, что он ценил женское тело. Они смеются над заявлениями, что Гитлер был гомосексуалистом, и их свидетельства убеждают».
Он принимал визиты дам: штурмбаннфюрер СС Ганс Линге проставлял в таких случаях в графе «личное» своего еженедельника дату и два инициала. Этот удивительно хорошо вышколенный слуга одного господина — как его ни просили со всех сторон — так и остался с «зашитым ртом», не раскрыв инкогнито и секреты своего хозяина. Однако наблюдательная жена адъютанта личной охраны фюрера Шаубе, фрау Вильма Шаубе, оказалась менее скромной и охотно цитирует имена и даты. С ее слов, между прочим, Гитлер в 24 года ублажал еврейку Иоганну Ваксман, пробыв с нею целых три месяца, в 25 лет познал, но не задержал возле себя Хелену Рокштайн, а в 29 лет у него была замужняя медсестра Грета Шмидт, та самая, которую ревнивый муж вместо того, чтобы бросить, застрелил 6 апреля 1920 года прямо на вокзале Шарлоттенбурга.
Политик Гитлер сознательно, и не только тогда, когда еще шел к власти, поощрял романтический ореол вокруг своей персоны; к тому же было приятно слышать рядом со своей фамилией имена из высших кругов: Лиль Дагобер, Тианы Лемниц, Паулы Вессели, Маргарет Слезак, Ольги Чеховой, Лени Рифеншталь и многих, многих других…
Зарубежным историкам удалось раздобыть немало сведений об интимных отношениях фюрера с особами, состоявшими между собой в родстве через Эрнста Ханфштенгля — аристократа, ценителя искусств и коммерсанта, который в начале 20-х попал под воздействие национал-социализма. Это — жена Эрнста Хелен и его сестра Эрна. Среди предков Эрны и Эрнста Ханфштен-глей были полководец Мольтке, композиторы Шуман, Лист и Вагнер, а их родители находились в приятельских отношениях со знаменитым американским писателем Марком Твеном, поскольку жили в США. Впечатления о своей первой встрече с Адольфом в мюнхенском трамвае Хелен зафиксировала в дневнике: «На остановке вошел стройный, застенчивый молодой человек с отсутствующим взглядом пронзительно голубых глаз. Одет он был почти убого: дешевая белая сорочка, черный галстук, поношенный темно-синий костюм, поверх которого была надета совсем не подходящая темно-коричневая кожаная куртка». Следующую фразу — «И тут мой муж познакомил меня с ним» — Хелен зачеркнула. Вероятней всего, она сделала это много лет спустя, после развода с Эрнстом, когда тот в свою очередь порвал всякие отношения с Гитлером и вернулся в США.
«Мы обменялись несколькими фразами, — продолжает мемуаристка, — и я предложила этому человеку приходить к нам обедать, когда у него будет время. С этого дня он стал у нас постоянным гостем, наслаждавшимся тихой и уютной атмосферой нашего дома. Время от времени Адольф играл с моим сыном Эгоном или излагал свои политические воззрения. Я думаю, он любил бывать у нас чаще, чем у других, потому что мы общались с ним не как со знаменитостью, а как с равным.»
Жена Эрнста Ханфштенгля была настоящей светской дамой, каких Гитлер прежде не встречал. Ее аристократическая простота, женское обаяние и утонченные манеры пленили будущего фюрера, чувствительного к людям «голубых кровей». Спустя десятилетия Хелен не без гордости отметит, что она была чуть ли не единственной женщиной в окружении лидера национал-социалистской партии, способной «высечь из него случайную искорку веселья». Однако она же находила в нем талант подлинного лицедея. Особо магическое воздействие, по мнению фрау Ханфштенгль, оказывал на людей голос фюрера. По всей видимости, об этом догадывался и сам Адольф, который, ухаживая за Хелен, подкреплял свое красноречие «демоническими» взглядами. Тем не менее ее интеллигентный муж, наблюдавший за этим флиртом с легкой иронией, не видел в Гитлере соперника.
Так продолжалось до ноября 1923 года, пока Гитлер не потерпел провала со своим «пивным путчем». В панике он примчался в дом Ханфштенглей, где Хелен укрыла незадачливого «спасителя нации» от преследовавших его полицейских в платяном шкафу. На утро ей едва удалось выхватить из его рук пистолет, посредством которого путчист хотел свести счеты с жизнью. Она же впоследствии убедила его прекратить голодовку в тюрьме, куда он угодил по обвинению в попытке государственного переворота. Именно к тому времени, когда отношения между Хелен и Адольфом приобрели наибольшую доверительность, относится эпизод, о котором вспоминал ее сын Эгон.
Однажды вечером Гитлер и фрау Ханф-штенгль уединились на софе в гостиной. «Он испытывал душевное и физическое влечение к моей матери, — пишет Эгон. — Было в ней что-то такое, что вызывало в нем трепет. Момент был подходящий: вместе, одни, в сумерках. Когда я переступил порог комнаты, я увидел человека, ползавшего на коленях у ног моей матери. Зарывшись головой в складки ее платья, он стонал, как в бреду: «О, если б нашлась душа, которая могла бы меня приголубить!».
Завидев меня, мать тотчас оттолкнула горе-ухажера и принялась успокаивать его, разревевшегося, словно мальчишку. Гитлера шатало, его руки повисли как плети, он едва не рухнул на пол, садясь на софу. Теперь я понимаю, что сердце моей матери разрывалось от влечения к этому человеку, но, будучи дамой высшего света, она не могла себе позволить слабости в моем присутствии, поэтому, овладев собой, она задала ему вопрос:
— Почему же вы тогда не женитесь?
В ответ Гитлер сделал протестующий жест и произнес фразу, которая запала мне в память:
— Я никогда не смогу жениться! Вся моя жизнь отдана Германии…»
Другой мемуарист описывает эпизод, когда Хелен пыталась научить Адольфа вальсировать, но тот наотрез отказался: