Страница 22 из 102
Главная роль в этом наборе фальшивок предназначалась «личному письму Тухачевского», в котором следовало ссылаться на предыдущую переписку. В других документах, относящихся к различным периодам времени, намечалось назвать фамилии приверженцев советского марща-ла. Там же предлагалось упомянуть связанных с ними немецких генералов, стоящих в оппозиции к Гитлеру. По мнению. Гейдриха, это должно было стать «изюминкой всего плана», придать сработанной в СД фальшивке большую правдоподобность.
В инструкции своим мастерам фальсификации Гейдрих подчеркивал, что досье следовало оформить так, как если бы оно хранилось в архиве СД, куда имеют доступ многие сотрудники этой службы. Один из них в целях наживы решил якобы снять фотокопии этих документов, чтобы продать их русским. Такая ситуация представлялась фальсификаторам наиболее правдоподобной.
Несмотря на то что изготовители фальшивок располагали практически неограниченными возможностями, работу часто тормозили непредвиденные обстоятельства. К примеру, много времени пришлось потратить на поиски пишущей машинки с русским шрифтом, такой, «какой могли пользоваться сейчас в Кремле». Не просто было найти и гравера, квалификация и благонадежность которого соответствовали бы самым высоким требованиям. Наконец клеврету Гейдриха Науйоксу удалось отыскать некоего Франца Путцига, который вполне отвечал этим условиям.
В сфабрикованном досье выделялось «письмо Тухачевского», исполненное на соответствующей бумаге с русскими водяными знаками в характерной для маршала манере. На полях письма были карандашные пометки, которые, по мнению Гейдриха, «еще более явно свидетельствовали о вине Тухачевского, нежели сам текст письма». В документах досье упоминалось об имевших место ранее беседах и переписке, а также «явные намеки на то, что Красная Армия и вермахт были бы несравненно сильнее, если бы им удалось освободиться от довлеющей над ними тяжелой бюрократии». В досье имелись также сфальсифицированные расписки ряда советских военачальников в получении крупных денежных сумм за якобы сообщенные ими немецкой разведке секретные сведения.
Для пущей правдоподобности к досье прилагалась сфабрикованная сопроводительная записка Канариса, на которой была изображена резолюция самого Гитлера.
Старания фальсификаторов из ведомства Гейдриха получили высокую оценку фюрера. По его мнению, план операции был «в целом логичным, хотя и абсолютно фантастическим». Тем не менее Гитлер приказал незамедлительно начать операцию, направленную на то, чтобы «поколебать устои авангарда Красной Армии в расчете не только на данный момент, но и на многие годы вперед».
Нацистская разведка начала направленное распространение слухов о мнимом заговоре советских военачальников. Дезинформация усиленно доводилась до сведения руководителей Франции и Чехословакии, поддерживающих в то время добрые отношения с СССР. По дипломатическим каналам президент Чехословацкой Республики Эдуард Бенеш и министр национальной обороны Франции Эдуард Деладье настойчиво предупреждали Москву об «опасной измене». Злокозненную дезу распространяли и по другим каналам. В архивах И. В. Сталина недавно было найдено письмо корреспондента «Правды» в Берлине А. Климова, которое он направил в январе 1937 года редактору своей газеты Л. 3. Мехлису, который и передал его И. В. Сталину. В письме А. Климова содержалось, как якобы достоверное, сообщение о том, что в Германии «среди высших офицерских кругов упорно говорят о связи и работе германских фашистов в верхушке командного состава Красной Армии в Москве. В этой связи называется имя Тухачевского».
Весной 1937 года по линии Главного разведывательного управления РККА были получены сведения о том, что в Берлине распространены слухи о существовании среди генералитета Красной Армии оппозиции советскому руководству. Хотя данная информация расценивалась как маловероятная, ее все же доложили И. В. Сталину и К. Е. Ворошилову.
Настойчивые сигналы из Берлина были услышаны в Москве. Как пишет в своих мемуарах бывший шеф нацистской разведки Вальтер Шелленберг, «…Бенеш написал личное письмо Сталину. Вскоре после этого через президента Бенеша пришел ответ из России с предложением связаться с одним из сотрудников русского посольства в Берлине. Так мы и сделали. Вскоре из Москвы прибыл эмиссар Ежова, который заявил о готовности купить — материалы о «заговоре». «Гейдрих потребовал три миллиона золотых рублей — чтобы, как он считал, сохранить «лицо» перед русскими», — утверждает В. Шелленберг. Названная сумма была выплачена и рафинированную фальшивку доставили в Кремль.
Теперь компетентные историки утверждают, что нацистская дезинформация не была решающей причиной ареста и осуждения М. Н. Тухачевского и его соратников. К тому времени репрессии в нашей стране среди военных приобретали широкий размах. Фальшивка же послужила лишь удобным основанием для обвинения высших военачальников СССР в «измене» и «сговоре», когда в Кремле была поставлена задача провести жесткую чистку вооруженных сил. Так или иначе ядовитое семя нацистов упало на благоприятную почву — они это понимали и из этого исходили, совершая свой политический подлог.
11 июня 1937 года в Специальном судебном присутствии Верховного суда СССР начался процесс по делу М. Н. Тухачевского и его сослуживцев. Примечательно, что Гейдрих распорядился установить тогда прямую связь между канцелярией СД и посольством Германии в Москве, чтобы постоянно быть в курсе событий.
По существовавшему в то время порядку имевшиеся в распоряжении органов НКВД агентурные сведения нельзя было предавать огласке — рассекречивать. Однако стало очевидно, что судей Специального судебного присутствия ознакомили с содержанием нацистской фальшивки. Они, конечно, понимали, что она безоговорочно принята руководством страны и органами НКВД как документ, разоблачающий преступные деяния «предателей».
Суд был скорым и неправовым. Несправедливо и незаконно обвиненных в несуществующих преступлениях М. Н. Тухачевского и его соратников приговорили к расстрелу. Красной Армии, нашему Советскому государству был нанесен невосполнимый урон.
Жизнь талантливого советского полководца М. Н. Тухачевского оборвалась, когда ему исполнилось всего 44 года. «Гигант военной мысли, звезда первой величины в плеяде выдающихся военачальников Красной Армии» — так характеризовал его маршал Г. К. Жуков.
В руководстве нацистской Германии афера с фальшивкой против маршала Тухачевского считалась одной из самых выдающихся в истории немецкой разведки. Инициаторы этого политического подлога из СД кичились тем, что нанесли тяжелейший удар по боеспособности Красной Армии и к тому же заработали на этом три миллиона рублей.
Впрочем, последовавшие события заметно снизили охватившую их эйфорию. Это признал в своих мемуарах сам В. Шелленберг. «Часть “иудиных денег” я приказал пустить под нож, после того, как несколько немецких агентов были арестованы ГПУ, когда они расплачивались этими купюрами. Сталин произвел оплату крупными банкнотами, все номера которых были зарегистрированы ГПУ.»
В своей «Тайной истории сталинских преступлений», опубликованной впервые в 1953 году, Орлов писал: «Когда станут известны все факты, связанные с делом Тухачевского, мир поймет: Сталин знал, что делал…». «Я говорю об этом, — добавил Орлов в статье от 23 апреля 1956 года, — с уверенностью, ибо знаю из абсолютно несомненного источника, что дело маршала Тухачевского было связано с самым ужасным секретом, который, будучи раскрыт, бросит свет на многое, кажущееся непостижимым в сталинском поведении.»
ИОНЕ АНТОНЕСКУ
Известность, правда печальную, Антонеску приобрел в 1907 году, когда в чине младшего лейтенанта участвовал в подавлении крестьянского бунта в Галаце, за что получил прозвище «красная собака». Впрочем, так его прозвали не только за пролитую крестьянскую кровь, но и за рыжий цвет волос.
Стремительную карьеру Антонеску сделал в годы первой мировой войны, служа в румынском генштабе и участвуя под началом генерала Константина Презана в разработке боевых операций в Восточных Карпатах, под Бухарестом и Мэрэшешти. В ходе этих операций германские и австро-венгерские войска потерпели поражение. Антонеску, как считают его обожатели, «внес вклад в воплощение стародавней мечты всех румын: объединение Валахии, Молдовы и Трансильвании и создание в 1918 году единого румынского государства — Великой Румынии». После войны Антонеску работал военным атташе сначала в Париже, потом в Лондоне. Вернувшись в Румынию и получив генеральские погоны, он был назначен начальником Высшей военной школы Румынии. В 1933 году Антонеску — начальник генштаба, в 1937–1938 годах — министр обороны.