Право Вызова

— Интересно, как Император отнесётся к таким вот новостям? — задал я риторический вопрос.

— Это правда?

Коля жутко посерьёзнел, схватился за телефон и начал на скорость, — аж двумя пальцами, — набирать кому-то сообщение. Глазами он стрелял то на меня, то на экран телефона.

— У вас действительно есть компромат на барона Мутантина? — он отправил сообщение и спрятал телефон.

— Есть.

— И вы можете его предъявить?

— Если понадобится, смогу.

— Пу-пу-пу, — сказал Коля на тяжком выдохе.

— Э! — крикнул я. — Не смей так делать! Это моя фишка!

— Что?

— Это моя фишка, говорю! Просто мне пока что не о чем пу-пу-пукать, в кои-то веки у меня всё хорошо и гладко!

— Я не понимаю, о чём вы.

И в этот самый момент вдалеке раздался рёв моторов.

— А это что такое? — спросил Коля.

— Перепаркуйся, — сказал я и кивнул на джипы посередь газона.

— Не понял.

— Машины, говорю, перепаркуй.

Мужики на крыльце засуетились и начали тянуть шеи — пытались высмотреть, откуда идёт звук. На крыльцо высыпали все оставшиеся боевики Мутантина. Кузьмич в окне заулыбался и показал мне большой палец, а Любаша захлопала в ладоши.

Бы-ды-ды-дыщ! — грохот, треск, железный скрежет и истеричные вопли подъесаула Неврозова заполнили собой весь мир.

Похоронив под собой ворота, — я разрешил, ага; хороший понт дороже денег, — танк на всей скорости влетел на участок поместья. Девочки-Клинки воинственно заулюлюкали во всю глотку. Где-то позади Вышегор Оров начал расстреливать в небо обойму из автомата.

Я очень, — очень-очень-очень, — хотел посмотреть на то, как танк сомнёт джипы. Я очень хотел посмотреть на то, как часть моих амазонок во главе с Брусникой спрыгнет на землю. И на то, как вслед за танком на участок влетят джипы, гружённые магами-клюкволюдами, я тоже очень хотел посмотреть, но… но роль нужно отыгрывать до конца. Как хороший продажник, я как никто другой знаю, насколько важна эффектная упаковка.

Бы-ды-ды-дыщ! Бы-быщ! Ды-дыщ!

Я повернулся спиной ко всей этой безумной феерии, широко развёл руки и расхохотался самым сатанинским хохотом, на который только был способен. Под косухой началось шевеление. Одна за другой, на плечи вылезли мои бомбожопицы.

Пригнувшись, будто зашуганый пёс, Коля начал пятиться назад.

— Иди сюда, сукин сын! — заорал я, достаточно просмеявшись. — Иди сюда!

Бить никого не стали. Унизили немножко, это да.

Не без помощи ассистентов, — Вышегора и Брусники, — я усадил ребят Мутантина на колени. Пару раз прошёлся вдоль шеренги туда-сюда и прочитал им проповедь о том, как хреново быть врагом семьи Прямухиных.

— Аминь.

Рожи у ребят были недовольные. В таком настроении информация до людей доходит хреново, но я очень надеюсь, что хоть что-нибудь они для себя вынесли.

— Не смею вас больше задерживать, — сказал я и Мутантины покинули территорию поместья.

Уходили они под разухабистую брань Лосей и улюлюканье «Клинков»; ну а поручик Пузо даже проводил их дулом.

Сбежав с крыльца, Любаша кинулась обниматься. Ещё вчера это причинило бы мне невыносимые душевные и физические страдания, но сегодня я был не прочь; и даже покружил девушку вокруг себя. А заодно спалил реакцию Брусники.

Ничего. Вообще ничего, кроме умиления. Прекрасно.

Следом из дома вышел Кузьмич. Улыбался, руку жал. И мне, и всем тем, кто пришёл вместе со мной. Видно было, что камердинеру не терпится остаться наедине и расспросить про странных полуголых людей с листвой вместо волос, но пока что он тактично сдерживался.

— Прошу прощения, но мне нужно привести себя в порядок. Кузьмич, объясни людям что тут и как. Покажи поместье. Чувствуйте себя, как дома, ребята! — крикнул я. — А хотя… вы же и есть дома!

— У-у-у-у! — взорвалась толпа.

С тем я поднялся к себе в комнату, скинул вещи и наконец-то залез под душ. Во время помывки обратил внимание, что довольно сильно окреп за эти дни. Во всяком случае, мои плечи теперь были шире жопы, а это уже что-то. Да и бока чутка сожглись.

Неделя. Максимум две. При том условии, конечно, что у меня наконец-то появится время на себя.

Я выключил воду, вытерся, обернул полотенце вокруг срама, вылез из ванны и подошёл к окну. Картина, которая открывалась из него, грела душу. Столько людей. Столько хороших, добрых и сильных людей. Моих людей.

Но расслабляться рано. Обманываться не в моей привычке, — это бывает пиздецки опасно.

Я всё ещё слишком слаб, чтобы тягаться с бароном. Если он так легко выделил пятнадцать людей всего лишь для того, чтобы проследить за мной, то сколько же у него их вообще? И что за тварей он мог создать для себя-любимого на своей верфи? Наверняка ведь он не только на госзаказы химер лепит.

Так что мой танк… Да, круто, конечно, но… Но пока что это просто спорткар для одного из моих командиров, вот и всё; сейчас он даже не стреляет.

Так что нужно думать, что делать дальше. Надо готовиться к обороне, а может быть даже к осаде.

Тут мой взгляд привлекло такси. Ну да, точно, рядом со снесёнными воротами притормозило такси.

Из пассажирской двери вышла одна молоденькая девушка, а из задней вторая. Одна чёренькая, с забранным назад пучком волос, а вторая блондявочка с двумя косичками. И… Чёрт. Даже не понимаю, что со мной такое. Девки были откровенно красивыми, — ну вот правда! — но к этому было нечего добавить. В кои-то веки мне не хотелось смаковать подробности, обсасывать детали и расписывать их прелести. Просто вот не хотелось и все. Что за хрень?

Эй, писос⁉ Ты что там, уснул⁉

Такси никуда не уезжало. Из дома выбежал Кузьмич, перебросился с девушками парой фраз, а потом побежал обратно, в поместье.

А пока он поднимался по лестнице, я продолжал наблюдать из окна.

Блондинка обошла такси, открыла третью дверь и из машины вылезла ещё одна девушка. Точнее даже не девушка, нет! Совсем девчонка. Лет семи, может быть восьми.

Тук-тук-тук! — постучался Джакузий Кузьмич.

— Входи!

— Илья Ильич! — под бородой моего камердинера сейчас расцвела одна из самых добрых улыбок в мире. — Ваши сёстры приехали!

Бах! — вскрылся последний блок памяти Ильи Ильича Прямухина.

Пу-пу-пу.

Пу-пу-ру-пу-пу.

Сегодня мне предстоит очень много разговаривать.

Глава 17

Про мистера Счастливчика

Сегодня мне предстояло очень много разговоров. И мне бы очень не хотелось разговаривать все эти разговоры в своей комнате. И уж тем более на кухне. Это больше не дружеские попизделки; всё, закончилось. Эту стадию мы проехали.

Не годится раздавать указания своим вассалам, сидя на краешке кровати. Несолидно это. До того несолидно, что аж жалко.

И именно поэтому я впервые с момента попадания в Илью Ильича Прямухина отправился бродить по поместью.

Туда-сюда сновали клюкволюды. Всех тех, кто не состоял в боевом крыле клана, Кузьмич взял под своё крыло. Он вооружил клюкволюдов вёдрами, тряпками, вениками и ещё этими… блядь… пипидастрами, во! Такими мохнатыми штуками, чтобы пыль смахивать.

Зеленокожие работали в охоточку, по ходу дела болтали и перешучивались. Дом буквально на глазах становился чистым и обжитым.

От своей комнаты я прошёл по длинному коридору, свернул на право и вышел… на балкон? Ну да, я вышел на внутренний балкон огромного холла. Прямо по центру этого холла стояла старая сухая ёлка. Новогодняя по ходу. Все иголки пожелтели и осыпались, — клюкволюды сейчас как раз их подметали.

Ну. Чтобы понимать размах поместья — ёлка сейчас была выше меня, хотя я стоял в полный рост на втором этаже. Не кисло, как бы. Совсем не кисло. Потолок над холлом был стеклянным и разбитым, прямо как в зимнем саду. Балкон хоть местами и обвалился, но в лучшие свои времена шёл вдоль всех стен и уводил по меньшей мере в шесть комнат и два других коридора. Кое-где отвалилась штукатурка, кое-где по стенам пошли трещины. Свет горел через раз; первым делом надо бы поменять проводку. Но в целом…