Право Вызова

Я дотянулся до ранца и попробовал повернуть его. Хуй-на-ны. Направление движению задавал не ранец, а непосредственно сопла. И даже если мы на секунду предположим, что я дотянусь до сопел, — а ведь в таком случае я смогу удерживать себя на экзоскелете разве что растопырив пальцы ног во рту подъесаула, — то хвататься за них голой рукой — вообще не лучшая затея.

Высота всё увеличивалась. Становилось холодно. Глядя вниз, теперь я мог различить очертания крепостной стены Осташкова. То есть вообще всей стены. То есть вообще всего города.

— Кря-кря-кря, — мимо пролетели утки.

— Ваш звонок очень важен для нас…

На никак и никем неуправляемой ракете, я нёсся над лесами и полями Тверской области. Выбравшись из очередной задницы, я тут же залез в другую, ещё более злую и зубастую.

Возможно, есть смысл привести в чувство Яросрыва?

— Эть, — кое-как и наугад, я влепил ему пощёчину.

Ничего. Слишком добротно я вырубил господина подъесаула. Как бы не было сотрясения; не хватало ещё, чтобы его сейчас затошнило.

В голове крутились вопросы. Например, мне было интересно, как высоко может подняться костюм? Есть ли у него какие-то ограничения? Не съебём ли мы случайно в космос? А если съебём, то как долго я смогу там дышать, если вообще смогу? Ох. Мне ведь нельзя в космос, у меня ещё паштет не распродан. Мне ещё в Мытищи за Романовым ехать. Мне ещё, в конце концов, жениться. Да притом не раз и не два, если я правильно понимаю местные порядки.

— Ваш звонок очень важен для нас. Пожалуйста, оставайтесь на линии.

— Да возьмите же вы уже наконец трубку! — прокричал я в спину подъесаула и со всей злости ударил кулаком по ранцу; мне же мало было проблем, да?

Ранец на мгновение замер. Затем закашлялся. На секунду завёлся, снова закашлялся и снова замер — на этот раз с концами.

И это уже не пу-пу-пу. Это пиздец.

Ветер утих. Мы достигли высшей точки нашего полёта, чуть задержались на ней, — прям как в мультиках, ага, — и начали падать…

Глава 14

Про тринадцатую школу

— Как думаешь, живой? — спросил женский голос.

— Вроде дышит, — ответил ему мужской.

— Вроде или дышит?

— Вроде дышит.

Последнее, что помню — чувство свободного падения. Солнце ещё высоко, ветер холодит моё роскошное тело, и я верхом на казачьем силовом костюме Яросрыва Неврозова падаю куда-то в тверские леса.

Помню, как начал орать на подлёте. Помню, как меня начали хлестать верхушки деревьев. Помню, как обрадовался, когда понял — мы теряем скорость, подлесок тормозит нас будто паутина, и мы не разобьёмся! А потом уже не помню. Потом я, по ходу дела, приложился головой о дерево.

— Что будем делать? — спросил мужской голос.

— Не знаю, — ответил женский. — Попробуй его пнуть.

— Я тебе сейчас, блядь, пну, — сказал я и кое-как разлепил глаза.

Я увидел кусочек вечернего неба и кроны деревьев. Я лежал на спине в позе морской звезды; широко раскинув руки и ноги. Мне было мягко. Тыльной стороной ладони я чувствовал что-то чуть ли плюшевое.

Мох! Благословенный тверской мох, ты спас меня!

— О-о-о-о, — я сел и огляделся по сторонам.

Никого. Только бомбожопицы сидят в паре метров от меня. Бедняжки, им ведь тоже досталось. Так! Ну и где, спрашивается, та сволочь, что собиралась меня пнуть⁉ Или то были глюки?

— Живой, — облегчённо сказал женский голос, и я принялся вращать головой в поисках источника звука.

— Живой, — подтвердил мужской голос. — Вот только видок у него, конечно, так себе…

— Эй⁉ — заорал я. — Вы где⁉

— Кого он зовет-то?

— Не знаю. Может, у него шок? Или головой приложился?

— Никакой у меня не шок! — я вскочил на ноги. — Покажитесь!

Голоса затихли. И без того глазастые бомбожопицы вытаращились на меня что есть мочи.

— Он что, понимает нас? — спросил женский голос.

— Судя по всему да. Э-э-э… хозяин?

Левая бомбожопица поднялась на все лапки и подошла чуть ближе.

— Хозяин, ты меня слышишь?

Ох ё-ё-ё-ё… Помню, как на федеральных каналах любили обсасывать истории про электриков, которые после удара током внезапно начинали шпарить на шумеро-аккадском и клингоно-дотракийском. Неужели что-то подобное случилось и со мной⁉ Или это всё-таки бомбожопицы говорят по-человечьи?

— Слышу, — ответил я. — Так. Погоди. Это я сейчас разговариваю на вашем языке или вы на моём?

— Ты на нашем, — ответила… ответил Левый.

— А почему?

— Есть предположение. Хозяин, ты только не пугайся.

— А я и не пугаюсь.

Я присел на корточки и протянул к Левому руку, чтобы тот вскочил мне на ладошку и тут… тут я, собственно говоря, и увидел свою руку. Тёмно-болотного цвета со светло-зелёными завитушками; прям как у незабвенной Брусники.

Так.

Скачки из тела в тело продолжаются? Мало было запихнуть меня в нищего дрыща Илью Ильича Прямухина, теперь боги решили, что я буду спасать их мир от лица клюкволюда? А чо сразу не в пчелу-то?

Жу-жу-жу…

Жу-жу-жу-жу-жу…

Пару секунд я рассматривал руку и переваривал новые вводные, а затем перевёл взгляд на то место, где я лежал. Ага. Теперь понятно. Всё вокруг, — по правде говоря кроме мха там ничего и не было, — было покрыто ровным слоем мутагена.

Твою-то мать. Я упал на керхер, керхер треснул, протёк, мутаген вытек, мои гены рандомным образом преобразовались и теперь я зелёный лесной болван, который ко всему умеет разговаривать с животными.

Хотя стоп!

Почему с «животными»? С химерами!

Как там было в пророчестве? «Племя клюкволюдов поведёт Избранный, который научится общаться с химерами. Избранный будет понимать их, разговаривать с ними, а конце концов научится их приручать».

— Хозяин, не переживай, — подала голос Правая.

— Да я и не переживаю, — я улыбнулся и прислушался к ощущениям.

Так же, как пару дней назад я нащупал в себе мезень, теперь я нащупал кое-что ещё. И если мезень чувствовалась как что-то взбалмошное и искристое, — такой прям, блядь, фейерверк в ночи, — то вот эта новая тема была… спокойной. Спокойной, свежей, природной. А ещё как будто бы зелёной.

А у клюкволюдов есть свои маги? А если есть, то какие они? Что-то типа друидов?

Я сконцентрировался на своей новой зеленой магии и попытался сделать… да хоть что-то. Получилось. Прямо у моих ног сквозь мох пробился махонький росточек какого-то то ли куста, а то ли дерева.

Вот только маны я при этом слил чуть ли не половину. Так. Теперь я не только продвинутый иллюзионист, но и агроном-любитель, покоритель химер и дважды Избранный. Нужно срочно искать племя Мохобора и предъявлять свои права. Женитьба на Лишайе, конечно, не впечатляет, но я что-нибудь придумаю.

— Хозяин, ты в порядке?

И тут вдали раздались крики. Явно человечьи.

Не знаю, кто там орёт, но оставаться одному в лесу полном химер — так себе затея; нужно бежать к людям.

— На место, — скомандовал я бомбожопицам и те подчинились.

Я поправил лямки прохудившегося керхера, — всё-таки там телефон и флешка, — и побежал на шум.

— Отойдите! — кричал сорванный мужской голос. — Не трогайте меня!

— Окружай его! — кричали другие. — Окружай! Ты кто⁉ Что ты тут делаешь⁉

— Отойдите!

— Ваш звонок очень важен для нас. Пожалуйста, оставайтесь на линии.

Я выскочил на небольшую полянку и застал презабавнейшую картину. В ней было прекрасно всё. Прям вот абсолютно всё; даже не знаю, с чего лучше начать.

Хммм… Итак:

Посередь поляны лежал и искрился раздолбанный экзоскелет, а рядом с ним в истерике метался подъесаул Неврозов. Без силовой брони Яросрыв оказался тощим, костистым и чуть горбатым; таких обычно называют сутулыми собаками. Казаком явно овладела паника. Он то орал «Отойдите!», то махал руками, то визжал, а то вдруг падал на корточки и начинал остервенело расчесывать лицо.

Со всех сторон на Неврозова наступали клюкволюды. В основном это были молодые парнишки с копьями наперевес — мускулы напряжены, моськи серьёзные, в глазах пожар.