Это пройдет?

Я не виновата, что не соответствую ожиданиям. И я имею право отстаивать то, что мне дорого. Но почему-то глубоко внутри, я всегда сомневаюсь и не верю, что достойна любви.

Завтра утром позвоню Грише и поговорю с ним. Сердце ускоряется при мысли, что завтра я услышу его голос.

8

Утро началось рано. За окном настоящий ураган. Оконное стекло жалобно звенит от ветра. В квартире тепло. Я пью «три в одном» и смотрю во двор. От снега не осталось и следа. Вчера все было белым, прикрывая грязь улиц, а сегодня стало противным, серым месивом.

Мне страшно. Сколько бы я не храбрилась, меня пугает будущее. А что, если я правда не справлюсь?

Тетя Лера и Вика еще спят. Дядя Вася ушел на смену. Я слышала, как он тихо прошел по коридору. Звонить Грише пока не стоит. Вдруг он отсыпается после работы. Мне очень хочется снова прогулять университет, но я собираюсь заглянуть в библиотеку, а потом все-таки появиться на семинаре. Зачет у меня только после обеда. Воспользуюсь окном и съезжу в бар. Денежный вопрос лучше обсудить лично.

Мне неловко. Во-первых, мне трудно просить, а во-вторых, я чувствую, что обмен будет неравноценным. У меня совсем нет опыта работы. Теперь мои обстоятельства и мотивация резко изменились.

Я знаю, что мозг не любит никаких изменений, даже положительных. Любые изменения – нервное напряжение. Этим я объясняю себе волнение перед грядущим днем.

Мою кружку, протираю стол и иду переодеваться. Я заранее оставила вещи на стиральной машинке в ванной, чтобы лишний раз не заходить к Вике и не будить ее. Она спит, смешно приоткрыв рот. Полночи я пыталась отвовевать у нее одеяло, а потом бросила эту затею и спала под байковым в клетку.

Честно отсидев семинар по теории государства и права, и не умерев на задней парте от скуки, я иду на метро. Хорошо, что Гришин бар тоже в центре.

В метро душно и многолюдно несмотря на то, что час пик прошел. Пишу сообщение старосте и прошу ее поставить меня последней в очереди. Зачет я все равно завалю, так что нет смысла дергаться.

По дороге запоздало думаю, что стоило все-таки позвонить. Гриши может просто не оказаться на месте, или бар может быть просто закрыт. В таком случае я поцелую дверь и уйду, потратив деньги на проезд впустую.

Парадная дверь действительно закрыта, прохожу дальше в поисках служебного входа. Тяну железную дверь, и она поддается. Захожу внутрь и иду по темному коридору, минуя уборные и подсобные помещения. Внутри стоит абсолютная тишина. Я выхожу в зал и собираюсь громко спросить, есть ли здесь кто-нибудь. Не успеваю открыть рот, как натыкаюсь глазами на картину, от которой почему-то мучительно сжимается сердце – Ксюша целуется с Гришей.

Она сидит на высоком барном стуле, Гриша стоит между ее разведенных ног. Ксюшины руки шарят по широкой спине, сжимая ткань бежевой толстовки. Гриша упирается одной рукой в барную стойку, другой – зарылся в ее волосы, водопадом рассыпавшиеся по спине. Атмосфера вокруг пропитана похотью. Это не просто поцелуй, больше похоже на прелюдию.

Отступаю назад, но Гриша словно почувствовав мой взгляд, поднимает глаза. Чувствую себя застуканной на подсматривании. Черт, ну почему я не позвонила.

Гриша отрывается от Ксюшиных губ, выпрямляется и проводит рукой по волосам. Похоже, он тоже смущен.

Ксюша медленно поворачивается и смеряет меня взглядом с головы до ног. Она красивая, но полный высокомерия взгляд лишает ее привлекательности. Это не может исправить ни вздернутый нос, ни выразительные глаза. На ней широкие шерстяные брюки и лавандовый свитер крупной вязки. Ей идет новый цет волос.

— Прошу прощения. — стараюсь взять себя в руки. — Нужно было позвонить. Гриша, я хотела с тобой поговорить.

Ксюша продолжает смотреть на меня. Гриша выдыхает, словно собравшись с мыслями, и улыбается.

— Нестрашно. — он указывает рукой в мою сторону. — Это Вера – наш новый сотрудник, а это – моя девушка Ксюша.

Я киваю и делаю несколько шагов вперёд. Ксюша продолжает делать вид, что не знает меня.

Первый раз мы виделись мельком на улице. Она могла не запомнить меня, но второй раз мы провели пол дня на пикнике, отмечая Олин день рождения. Вика зачем-то взяла с собой меня. Мы с Олей никогда не были подругами, и я чувствовала себя очень неуместно.

У меня в телефоне даже есть даже фотография с того дня. Все, что мне переслала Вика, я удалила. Оставила только наше селфи. Нам по шестнадцать. Мы поймали первые отблески заката. Вика радостно смеется в объектив, сверкая брекетами, а я целую ее в щеку.

Закончив глазеть, Ксюша сухо приветствует меня. Спрыгивает с барного стула, забирает со стойки маленькую сумочку на цепочке и светлую, короткую дубленку.

— Поеду. — она целует Гришу в щеку и ласково гладит шею. Слегка оборачивается ко мне и равнодушно бросает. — Пока, новый сотрудник.

Молчу. Предельно странное поведение. Раньше она казалась мне обычной девчонкой, но теперь производит впечатление хищницы, защищающей свою территорию. Ксюша уходит через парадный, стуча каблуками.

В зале горит только красная неоновая подсветка над барной стойкой. Из-за серости за окном в баре довольно темно. Стулья подняты. На одном из столов разложены документы и лежит планшет.

Гриша заходит за барную стойку.

— Кофе будешь? — он ещё спрашивает, «три в одном» – вообще не моя история.

— С удовольствием. Капучино на кокосовом, если можно.

Я сажусь за стойку и наблюдаю за ловкими движениями. В них нет сомнения, только отточенная чёткость профессионала.

Пользуюсь моментом и рассматриваю Гришу. Кроме цвета глаз и светлых волос у него нет ничего общего с матерью. Телосложением Гриша, наверное, пошёл в отца. Меня всегда удивляло, как обычные с виду женщины, выходят замуж за красивых мужчин. Да так, что те считают себя счастливцами, отхватившими джекпот.

Гриша опускает передо мной чёрную чашку. На блюдце лежит маленькая конфетка и чайная ложка с красивой ручкой. Кручу её в руках.

— Серебро. В Италии набор купил за копейки в маленькой антикварный лавке. — поясняет и садится рядом.

— Красиво. Ты любишь своё дело, да? — мы сидим так близко, что колени почти соприкасаются. Его лицо вблизи не разочаровывает: чистая кожа, белые ровные зубы. Ресницы светлые, почти незаметные.

— А смысл было все это начинать без любви. — он делает взмах рукой, очерчивая пространство.

— Ну люди же начинают. Женятся, потом детей рожают зачем‐то. Врут друг другу, причинять боль, тратят время в пустую. — задумчиво бормочу и осекаюсь под его взглядом. — Ляпнула не подумав, извини. — мне становится неловко. — Гриш, и прости, что без звонка пришла. Это было некрасиво.

Пробую кофе – ароматный, в меру крепкий. Идеально. Гриша тепло улыбается и на душе становится легче, стыд отпускает.

— Проехали. Что ты хотела обсудить? Кира что-то упустила, и у тебя остались вопросы?

— Кира – душка и Биг босс, она не могла ничего упустить. — не могу скрыть сарказм в голосе.

Гриша смеётся. Впервые встречаю человека, который так много улыбается. У него точно не было проблем ни с девушками, ни с друзьями.

— Она иногда включает «режим мегеры» — изображает пальцами кавычки, — но она правда отличный специалист. Кира урвала мне лучшего помощника на кухню. Организовала классную рекламу. Они с Ксюхой с детского сада дружат. Она за неё ручалась и не прогадала.

Я чувствую раздражение, и относится оно вовсе не к Кире. Я снова делаю глоток кофе и собираюсь с мыслями. Раньше я просила денег только у отца.

— Дело в том, что я теперь... как-бы это сказать. Короче, я ушла из дома. — брови Гриши ползут вверх. «Из-за твоей матери, между прочим, хочется добавить мне», — Я очень нуждаюсь в авансе. И да, я понимаю, как это выглядит, но я все отработаю. — хочется приложить руку к сердцу, чтобы убедить его в серьезности своего настроя.

Вчера обстоятельства изменились, и я правда верю в то, что говорю. Киру теперь послать не получится, но ничего, я переживу.