Страница 92 из 102
Я пригляделся, стараясь отыскать подходящее для смертельного укола место на теле ушедшего в глухую оборону пациента, но меня опередил Балаган. Клинок его штык-ножа проткнул спину потерпевшего чуть ниже шеи и, встретив преграду в виде позвоночника, ушел правее. Недобитый хранитель вскочил и с торчащим из спины орудием членовредительства бросился вверх по лестнице, издавая нечто похожее на брачный крик кабана и брызжа слюной. Нож он из бренного тела так и не вытащил. Видимо, мозг подавал команды, но отказавшая правая рука оставалась безучастной. Левая подключилась, только когда недобиток, продолжая визжать, взбежал на четвертый этаж, где я догнал его и перерезал глотку.
— Э-э… Промазал, да? — виновато поинтересовался Балаган, забирая окровавленный штык-нож.
— Зависит от того, куда хотел попасть.
— В основание черепа.
— Знаешь, дружище, шмаляй-ка ты лучше из пулемета, шуму будет меньше.
В подкрепление моих слов Ткач наградил незадачливого палача лютым взглядом и дал команду продолжать движение.
Мы гуськом в полуприседе вышли из подъезда и, перемещаясь вдоль стены, свернули за угол. Но и тут нашей процессии не суждено было пройти без задержек.
— Стоп.
— Что еще? — еле слышно прошипел Ткач, уже выискивая цель на заросшем кустами дворе и в гаражах справа.
— Смотри, — указал я на полусгнившие «ракушки» возле соседнего здания, некогда облюбованного нашими недоброжелателями.
Среди ржавых каркасов в зарослях репья и крапивы шевелились крючковатые, похожие на тени фигуры. Шевелились едва заметно. Стелящийся над землей туман еще больше скрадывал движение, и, не будь под рукой оптики, я списал бы увиденное на ветер, качающий ветви упавшего дерева. Их было пять. Четверо сидели вокруг трупа — вероятно, одного из подохших в ночной заварухе хранителей — и неспешно лакомились вырванными потрохами. Мирно, чинно, будто поповская семейка за обедом. Пятый же стоял чуть в стороне, карауля покой трапезничающих товарищей. Дьявол! Какое же говно должно было случится, чтобы человек выродился в такое? Хотя почему выродился? Может, эволюционировал? Да и человек ли? Высокая, под два метра ростом, тварь была на удивление тощей, с непропорционально длинными конечностями и тщедушным тельцем, увенчанным крупной продолговатой головой на тонкой шее. Ни глаз, ни ушных раковин я не разглядел. Только подвижные поблескивающие влагой ноздри и узкий безгубый прорез рта. Дующий со стороны тварей легкий ветерок приносил смрад выпущенного ливера, разбавленный странным кисловатым ароматом, трепал их грязные обмотки. Неприкрытые головы и шеи существ щеголяли дряблой землисто-серой кожей, какая бывает у покойников, долго пролежавших в холоде. Длинные узловатые пальцы караульного сжимали нечто напоминающее гибрид пики и молотка на метровом древке. Заостренный набалдашник был покрыт слоем спекшейся крови и волос. Серьезным оружием не назовешь. Разве что для добивания годится.
Одна из пирующих тварей отползла от «стола» и, не поднимаясь с четверенек, протянула наблюдателю кровоточащий шмат печени. Тот принял подношение и без лишних формальностей отправил в пасть.
— Ах ты ж срань, — выдохнул Сиплый, плотнее прижимаясь щекой к прикладу «СВД». — Жахнем залпом — положим всех.
— Не уверен, что это — все.
— Да какого хера у вас там происходит? — прошептал, изнывая от любопытства, следящий за тылами Балаган.
Безглазая башка наблюдателя, двигая челюстью, повернулась в нашу сторону.
— Валить надо, — дрожащим, будто не своим голосом пискнул Гейгер.
Я почуял, как вдоль позвоночника бежит холодок, и волосы на затылке встают дыбом от возникшего вдруг безотчетного страха.
— Ходу-ходу, — протараторил Ткач, спешно отступая.
Тварь немного подалась вперед и повела мордой, словно принюхиваясь. Замерла на секунду. Вымазанный черным рот раскрылся в беззвучном крике. Остальные четверо, как по команде, вскочили, развернув к нам слепые окровавленные рыла, и…
Никогда мне еще не приходилось такого пережить. Это был ужас. Настоящий, дикий, неконтролируемый, животный. Не тот, что приходит извне. Нет, он созревает внутри, в костях, в кишках, разрастается, поглощает, распирает, хлещет наружу через поры, через вылезающие из орбит глаза и рвущийся в надрывном вопле рот, выдавливает воздух из легких, сминает мозг, сковывает мышцы. Абсолютный кошмар, обволакивающий ледяной вязкой массой, до того плотной, что, будь я способен контролировать собственное тело, взял бы нож и нарезал ее крупными ломтями, какие можно швырять в рожу недругам, сея безумие. Но я не контролировал тело, вообще его не ощущал и не соображал, что делаю. Ни мыслей, ни привычных чувств. Только пульсирующая темнота перед глазами и гул в ушах. Безудержный восторг со знаком минус, адская эйфория, антипод вселенского счастья. Как еще не обгадился. Вот уж действительно — страшно до усрачки.
Придя в себя, я обнаружил, что сижу на груде битых кирпичей глубоко под плитой в темном холодном углу и трясусь, да так, что зубы стучат. Удивительно, но автомат, «ВСС» и даже сидор с попискивающим внутри Красавчиком остались при мне. А вот боевые товарищи…
Высунул башку, огляделся — местность незнакомая, вроде чисто, тварей в зоне видимости нет, и жуть не одолевает, хотя поколачивает еще малость.
— Сиди тихо, а то сожру, — пригрозил я четвероногому компаньону и покинул убежище.
Первое, что решил сделать, — определить свое местоположение. Минут через пятнадцать блужданий среди руин обнаружил на стене табличку, выцветшую и покрытую слоем грязи, но все еще читаемую — «улица Потешная». Экие затейники были москвичи. Теперь бы еще на карте ее отыскать.
Я выбрал уголок поукромнее и развернул здоровенный лист бумаги, потертый и местами прохудившийся на линиях сгиба. Так, Потешная, Потешная. В город мы вошли по Щелковскому шоссе, значит, искать нужно вокруг него. Парковая, Прядильная, Подбельского, Пугачевская, Просторная… Есть! Вот ты где. Занесла нелегкая к черту на рога. Ну, теперь, по крайней мере, известно, в какую сторону съебывать. И что? А существуют альтернативные варианты? Я знать не знаю, куда запропастились остальные. Можно до конца жизни — что не так уж долго в нынешних обстоятельствах — разыскивать их следы. Ткач — жадная сука — мог хотя бы назначить место сбора на случай… Вот на такой — блядь — случай! Черт! Потратить столько времени и сил, чтобы возле самой цели развернуться и уйти? Ну уж нет.