Со вкусом гнили

– Люди всегда подводят, – продолжал Тощий. Его вкрадчивый голос тонул среди многих других. – Что бы ты ни делал, как бы ни старался, на какие бы уступки ни шёл, им все мало. Они не умеют ценить то, что имеют. Каждый думает, что именно он заслуживает большего. Что он особенный. Что лишь он и важен, его жизнь, его действия, его мнение.

Шлак уже давно потерял нить разговора, поглощенный красным пятном и теми ощущениями, которые оно вызывало. Ив ещё делал вид, что слушает театрально-длинный монолог босса. В другое время в другом месте слушал бы и Шлак, но сейчас мысли занимал только ринг.

– Доверие… оно постоянно выходит боком.

Было непохоже, чтобы теневой барон хоть кому-то доверял. Новости о тайных делишках староверов не удивили его и не огорчили. Казалось, он готов был к чему-то подобному, и только вопрос времени, когда торговцы замыслят заиметь больше, чем им предлагают.

– Они говорили о чем-то там, в тоннеле?

– Говорили слишком тихо. Не было слышно, – отозвался Ив.

– Конечно. Я могу представить, что планируют провернуть торговцы. Воображают себя защитниками угнетенных? Пусть. Мы будем готовы к любому их шагу.

– Размозжить бошки этим ублюдкам – и дело с концом… – пробормотал Шлак, облизнув губы.

– Было бы приятно на это посмотреть, но увы, – уголком рта усмехнулся Тощий. – Неизвестно, как скоро найдутся такие же отчаянные и не слишком верные убеждениям староверы, готовые обеспечивать нас товаром. Может, вообще не найдутся. А ведь на торговле с ними держится почти половина моего бизнеса.

– Но не спускать же это с рук?

– Нет, конечно. Нужно преподать им урок. У нас ещё будет время подумать над этим, а пока я хочу, чтобы ты, Истислав, прошёлся по записям и выяснил имена всех порченых, которые принимали поставки.

– Сделаю, – буркнул хмурый парнишка, и Тощий удовлетворенно кивнул.

На квадратной площадке в центре помещения, огороженной со всех сторон сеткой, наконец началось движение. Толпа загудела сильнее в предвкушении того, зачем все сюда явились. Букмекер кричал:

– Делайте ваши ставки! Последний шанс! Неряха Джо против Большерукого! Победа или поражение!

Шлак жадно всматривался в угол арены. Дверь на площадку открылась, и на свет вышел первый участник. Его кожа была похожа на фарш, красная и рыхлая, будто в теле порченого вылупились личинки насекомых и прогрызли себе путь наружу. Настоящий урод. Он вышел в центр, издал гортанный рык и поднял кулаки, приветствуя толпу. Кожа его прикрытого одними штанами тела при этом мерзко колыхнулась. Богатые ублюдки с восторгом заревели в ответ.

Следом показался второй участник. У этого ладони были в два раза крупнее обычного и смотрелись как боксёрские перчатки. Когда порченый поднял их к свету, Шлак заметил несколько лишних пальцев. Бицепсы тоже выглядели внушительно. Зрители закричали повторно.

Когда два урода принялись медленно кружить по площадке, сверля друг друга злобными взглядами, Шлак затаил дыхание. Сладостное предвкушение разошлось по телу, словно нестерпимый зуд. Губы сами собой растянулись в оскале.

Наконец мутанты прекратили выпендриваться и сошлись. Большерукий первым нанёс удар. Его огромный кулак впечатался в рыхлую морду. Голова Джо откинулась, изо рта брызнула слюна и первая кровь.

Шлак сжал кулаки и с азартом зарычал. От низа живота волной начало подниматься знакомое возбуждение. Больше всего в этот момент он хотел оказаться там, на арене, хотел сам наносить удары под оглушительные крики толпы. Хотел чувствовать под своими кулаками чужие кости, ощущать вкус крови на языке. Но все, что он мог сейчас, это жадно следить, как двое порченых лупят друг друга. Ловить среди чужих голосов крики боли и хруст ломающихся костей. Все остальное перестало существовать, была только кровь.

Насилие казалось высшим проявлением жизни. По-настоящему живым можно почувствовать себя только в шаге от смерти. Когда противник, готовый тебя убить, смотрит в глаза, когда он наносит удар, мир становится ярче. Когда бьёшь сам, когда видишь боль на лице противника, его страх – чувствуешь превосходство. Возбуждение. И упоение.

Порченые с рычанием избивали друг друга. Так самозабвенно. Для них в этот момент тоже никого не существовало.

У Неряхи заплыл глаз, кровь из свернутого на сторону носа текла по подбородку. Большерукий тоже плевался кровью. Как жаль, что участникам не дают хотя бы маленького ножичка: представлению не повредит чуть больше красок.

Рукастый урод врезал Джо под ребра, кулак впечатался глубоко в дряблую кожу живота. Противник согнулся, попытался перехватить второй кулак. Следующий удар пришелся в то же место, потом ещё один. Под огромными кулаками сминались органы и трескались ребра. Джо отшатнулся, ударился спиной о сетку, повалился на колени и сблевал. Большерукий обернулся к толпе с приветственно поднятой ладонью. Как только противник отвел взгляд, Неряха заехал ему под колено и повалил на пол, навалился сверху жирным фаршеподобным телом. Отогнул широкое запястье и надавил. Захрустели кости, треснула кожа, когда вывернутая ладонь прижалась к собственному предплечью. Из глотки Большерукого вылетел полный ярости и боли рык.

Шлак затаил дыхание. Его сердце разогналось так быстро, что, казалось, готово проломить ребра изнутри. В штанах вдруг стало тесно. Ничто в этот момент его не интересовало, кроме последних минут боя. Медленные, но яростные и отчаянные удары усталых противников, их тяжелое сопение, ненависть и страх в их глазах – вот это и есть мгновения настоящей жизни. Один из них умрёт сегодня. Но только под страхом смерти раскрывается истинная суть живого существа.

Большерукий извивался под тушей Джо как змея, загребал ногами и пытался высвободить руку. Он умудрился ухватить Джо за отвисшую кожу, впился в неё ногтями. Неряха взвыл, когда по его боку потекла кровь, отвёл назад голову противника и грохнул его подбородком о бетонный пол. Затрещали смятые внутрь черепа кости. Джо поднял его голову снова – и с силой опустил. Красные брызги разлетелись по бетону во все стороны. Огромная ладонь безвольно шлепнулась на пол. Джо снова впечатал голову противника в бетон, поднялся, покачиваясь от усталости и напряжения, и обернулся к зрителям. Те откликнулись восторженными овациями.

Потом, когда победителя увели с арены, двое работников перевернули Большерукого на спину, являя всем кровавое месиво из плоти, костей и зубов, которое осталось на месте его лица. Взялись за ноги и потащили прочь, на утилизацию. Шлак жадно проследил за блестящей алой дорожкой до закрытой двери.

Только спустя время он понял, что к нему обращаются. Голос босса долетел как бы издалека, едва слышный за шумом крови в ушах.

– Вижу, тебе понравилось, мальчик мой?

Четырехрукий только оскалился шире и украдкой запахнул плащ.

– Знаю, знаю. Ты скучаешь по этому: по своим победам, по славе, по толпе, кричащей твоё имя… Наслаждайся представлением, но не забывай о своих основных обязанностях.

Тощий взял их сюда в качестве телохранителей. Странно, что ему вообще требовалась охрана, ведь он и сам мог себя прекрасно защитить. Его тело было напихано всевозможными имперскими приблудами похлеще, чем у любого из его работников. Кое-кто вообще сомневался, что Тощий человек. Конечно, такое могущество не могло не обрасти слухами, но слухи эти Тощий никак не подтверждал. Охрану он брал скорее для порядка, ну или для того, чтобы не делать всю работу самому, если вдруг что-то случится.

Местечко это вроде бы считалось безопасным: куча местной охраны и личной, которой собралось тут больше, чем самих богатых ублюдков. Закрытое представление только для верхов, где дерутся самые известные, самые остервенелые и уродливые. Шлак лучше всех понимал, что привлекает людей в боях до смерти. И если бы во время боя кто-то вздумал напасть на Тощего, Шлак вряд ли обратил бы на это внимание. Босс прекрасно знал это, когда выбирал себе сопровождающих. Значит, от них ему нужно что-то другое.

Сквозь толпу к ним протиснулась смазливая телочка с напитками на подносе. Она с улыбкой подала бокал Тощему, а когда подняла взгляд на Шлака, вздрогнула и едва не споткнулась. Порченый усмехнулся. Ему это нравилось.