Падший враг

— Дело не в Поле. — Я засовываю руки в ящики, роясь в заметках, ручках, калькуляторе и маркерах. — Дело в твоей жажде отвлечься.

— По крайней мере, я чего-то хочу. — Его слова врезались прямо в меня. — Когда ты закончишь с ящиками, включи этот компьютер и дай мне знать, если он потребует код входа, хорошо?

Следующий час мы работаем молча. ПК не требует кода. В то же время мы не находим на нем ничего интересного. Картотечные шкафы тоже оказываются неряшливыми. Мы просматриваем письма, открываем фотографии, переворачиваем ковры, ищем тайники, где Пол мог хранить что-то секретное, но разочарования следуют одно за другим. В офисе нет ничего, что могло бы навести на мысль о том, что Пол когда-либо был кем-то большим, чем скучный женатый менеджер хедж-фонда.

В какой-то момент я начинаю чувствовать себя глупо и даже — как ни странно — злюсь на Пола. Я создала этот офис как святой Грааль всех секретов, а из него ничего не выходит. Я чувствую, что разочаровываю Арсена.

Почему меня волнует разочарование этого человека, я не понимаю, но это так.

Проходит еще час. Мы перепроверяем все, что рассматривали ранее. Наши нервы на пределе, и тишина наваливается на нас мертвым грузом. Ни один камень не остается неперевернутым. Но мы больше не дружим, не горячимся друг к другу и даже не слишком цивилизованны. Напряжение повсюду, оно обвивается вокруг наших конечностей, словно плющ.

— Остановись. — Голос Арсена разрезает тишину. Это неожиданно и заставляет меня задыхаться, когда я просматриваю еще один файл клиента Пола. — Мы с тобой оба знаем, что ничего здесь не найдем. Это пустая трата времени.

— Этого не может быть. — Я прижимаю файл ближе к груди. — Пол был так напряжен из-за своего офиса. Такой скрытный…

— Это потому, что у него здесь конфиденциальная информация о компаниях стоимостью в миллиарды долларов. Не потому, что он держал трусики Грейс под принтером. — Он встает с пола. Тонкая пленка пота покрывает его лоб. — Мы приложили все усилия.

И это все? Он не может уйти! Не так. Не так скоро.

Я иду за ним из комнаты, удрученная.

— Ну ты знаешь. Уже поздно, а я тебе даже поесть не предложила, не говоря уже о выпивке. . .

Он закатывает рукава на мускулистых предплечьях.

— Не беспокойся об этом. У меня есть остатки в холодильнике.

Тем не менее, я плетусь за ним. Из коридора в гостиную и к двери. В моей груди вспыхивает паника. Арсен может быть черствым, холодным и полным яда до краев, но последние несколько недель он был другом. Своего рода соратник.

— Хорошей жизни, деревенщина. — Он резко распахивает дверь.

— Стой!

Я понимаю, что этот пронзительный чужой голос исходил от меня.

Он действительно останавливается, все еще спиной ко мне. Он не двигается, ожидая, когда упадет другой ботинок. Мне нужно что-то сказать. Что угодно, Винни. Наконец, я нахожу свой голос.

— Есть еще кое-что, что я хочу, чтобы ты увидел. Альбомы . . . вроде того. Может быть, я что-то упустила.

Арсен поворачивается ко мне лицом. Выражение его лица совершенно нечитаемо.

— Я знаю, что это тяжело. К тому, что мы прощаемся, прилагается определенный уровень принятия. Мы узнали все, что можно было найти, и ничего хорошего. После того, как я уйду отсюда сегодня вечером, мы, вероятно, больше не увидимся. И твоя последняя связь с Полом исчезнет. Я понимаю. —Но он вообще не понимает. Мое горе по Полу не зависит от моих отношений с ним. Для меня Арсен стал самим собой. Не просто средство для достижения цели. — Но лучше заклеить пластырем.

— Мы можем наложить пластырь завтра, — слышу я от себя, хотя ничто в моем мозгу не разрешает этим словам покинуть мой рот. — Сегодня мы можем отомстить за то, что они сделали с нами. Пройти полный круг.

— Как?

Я облизываю губы, глядя себе под ноги.

— Мы можем заняться сексом.

Один только его взгляд вызывает у меня хлыст. Я могу сказать, что он думает, что это ужасная идея.

— Ты пьяна? — Он сужает глаза.

Я фыркаю.

— Только не говори мне, что ты об этом не думал.

— Нет, — протягивает он. Затем, на случай, если он не ясно выразился: — Я имею в виду, да, конечно, я думал об этом, но это ужасная идея. Даже для тебя, деревенщина.

Хотя, говоря это, он также закрывает за собой дверь, чтобы дать нам некоторую степень конфиденциальности.

— Почему нет? Ты был тем, кто не мог перестать целовать меня…

— Проблема не в привлекательности. — Он делает шаг вперед и убирает прядь волос с моего лица. — Проблема в том, что это все усложнит, всплывут проблемы, и очень может быть, что твое маленькое кровоточащее сердце перепутает секс с чувствами. К тому же, остается еще маленький вопрос о том, что я технически являюсь твоим боссом.

— Ненадолго, — указываю я. — Ты хочешь продать Калипсо Холл. И не будь так уверен, что ты мне волшебным образом понравишься только потому, что мы спим вместе. — Я лгу нагло. — Кроме того, подумай о мести…

— Месть — это примитивное, обреченное на провал понятие. Я не буду делать или не делать вещи, основываясь на том, что Грейс подумала бы о них.

Черт бы побрал его и логику. Я могу сказать, что он принял решение. Он отстраняется.

Я собираю осколки своей гордости и делаю шаг назад. Не нужно умолять.

— Ну, тогда. — Я выпрямляю позвоночник. — Я больше не буду тебя задерживать. Я надеюсь, что у тебя будет хорошая жизнь, Арсен.

— Шансы выглядят не очень хорошо, но спасибо. То же самое относится и к тебе.

Он оборачивается, открывает дверь, отходит в сторону и мягко закрывает ее.

Несколько мгновений смотрю на дверь. Затем я опускаюсь на колени и испускаю жалобный стон. Я бы хотела поплакать об этом, но, как обычно, слезы не идут. Однако сердце болит по-настоящему, и я не знаю почему. То ли из-за отказа, то ли из-за разочарования, то ли из-за мысли, что еще одна глава о Поле в моей книге закончена.

Мне нужно несколько минут, чтобы собраться. Когда я наконец это делаю, я встаю и поворачиваюсь к кабинету Пола. Интуиция подсказывает мне, что я что-то упускаю. Звонок в дверь. Я замираю. Я не в настроении для компании. Я делаю еще один шаг к комнате Пола.

— Открой, деревенщина.

Подойдя к входной двери, я прижимаюсь к ней лбом, закрывая глаза.

— Зачем? — Я вздыхаю. — Назови мне одну вескую причину.

— Одну? — Его голос так близко, что я знаю, что он тоже прислоняется к двери. — Потому что мы чертовски заслужили это.

Я распахиваю дверь, а он стоит там, тяжело дыша, как будто взбежал по лестнице. Его волосы в беспорядке. Его щеки раскраснелись. Он выглядит живым. Я не помню, когда в последний раз этот мужчина выглядел больше, чем прекрасно сохранившийся труп.

— Позволь мне прояснить одну вещь. — Он поднимает палец. — После сегодняшнего вечера мы больше не увидимся. Ты была рождена для большего, чем быть конфеткой для другого мужчины, который никогда не сможет тебя полюбить.

— Да, — отвечаю я так же запыхавшись. Единственное, что стоит между нами, это узкое пространство порога.

— После этого не будет больше ни ужинов, ни фильмов, ни объятий.

— Больше никаких схем, никакой информации, которой можно поделиться, — добавляю я, кивая.

— Это. — Он указывает между нами. — По обоюдному согласию, верно?

— Да. — Я опускаю подбородок, наблюдая за ним. — Я хочу заняться с тобой сексом.

— Я тоже хочу заняться с тобой сексом, — сдавленно признается он, откидывая голову назад и закрывая глаза. — Блядь, мне трудно думать о чем-то, чего я когда-либо хотел больше.

Что-либо? Даже Грейс?

Мы сталкиваемся и взрываемся в одно целое, его руки в моих волосах, мои губы слились с его губами. Он, спотыкаясь, вваливается в мою квартиру, сжимая одной рукой мою талию, целуя меня отчаянно, неистово, пока изо всех сил пытается снять с меня платье. Мои руки извиваются вокруг его плеч. Моя спина ударяется о стену, но его рука обхватывает мою голову, защищая меня.

— Где чертова молния? — Он стонет в нашем поцелуе, его язык кружится вокруг моего, опускаясь к моей шее.