Хроники Избранных. Трилогия

– Не знаю.- Пожала плечами Белова.- У нас в школе не было астрономии. Как-то не думала о ней.

– Если заинтересуешься и захочешь что-то узнать – я к твоим услугам. У меня в школе по этому предмету были только "пятерки"!

– Хорошо. Буду иметь ввиду.

Филипп Привалов прошел на территорию базы отдыха и, пройдя немного вглубь, остановился в легком испуге. Впереди за столиком летнего кафе сидел Светленг.

Почувствовать его Фил не мог из-за того, что не обладал такой способностью, но узнал внешне, первым делом по лицу, разумеется. Это лицо он запомнил на долго после их поединка этой весной на Мосту влюбленных. Это был один из тех немногих Светленгов, которых он действительно ненавидел и при виде их всегда испытывал желание с ними разделаться с помощью какого-нибудь колюще – режущего предмета или пистолета. Но во втором случае удовольствия от убийства было бы куда меньше.

Увидел же Филипп Скотта! Тот сидел в кампании еще одного парня и какой-то девицы.

Не исключено, что и эти двое являлись Избранными. Знать бы только, насколько они сильны. Скотт был примерно такой же силы, как Фил, а значит, не мог почувствовать в нем Избранного, если он имел способность к сканированию. Хорошо все же, что вычислять Избранных путем просмотра аур людей или ощущения специфического энергетического поля, распространяющегося на многие метры вокруг Избранного, могли в основном только те Светленги или Ворги, которые были сильными и очень сильными. А очень сильных было и среди тех, и среди других довольно мало. Но вдруг те двое, что сидели со Скоттом, сильные, способные сканировать ауры и энергетический фон? Тогда они заметят его присутствие здесь!

Привалов, с опаской и злобой поглядывая в сторону троицы, пошел мимо них к ларьку. Ну, не бежать же из-за них отсюда! Заметят, так заметят. Тогда он и будет убегать или примет бой. Хотя Светленги сами почти никогда не нападают, особенно просто так, только из-за того, что увидят Воргов.

Троица молодых Светленгов, кажется, достаточно подвыпившая – особенно это было заметно на Скотте, – не обращала на Фила абсолютно никакого внимания: они весело болтали о чем-то, шутили, а на него даже не смотрели.

Подойдя к ларьку и применив гипноз, Фил получил от продавца все, за чем пришел, не произнося ни слова, и, взяв пакет с продуктами, быстро направился к выходу с этой территории, не заплатив.

Полная тишина. Нет никакого ответа. Тимофей сидел со своим сотовым в руке и смотрел на него так, словно ожидал чего-то такого, что тот оживет, например, или еще нечто в этом духе.

Просидев какое-то время, ничего не делая и не двигаясь, он нажал несколько раз клавиши и запустил вызов того абонента, чей номер отыскал в записной книжке мобильника. молодой мужчина был взволнован и напряжен. Было видно, что он чем-то весьма озабочен.

– Слушаю, Морфеус.- Раздался в трубке голос Матрэкса.

– Андрей Александрович, похоже, наши агенты, ушедшие в штаб врага, попали в какую-то передрягу. Быть может, с ними что-то случилось. Они более двух часов не связываются со мной. Я стал звонить им сам, но система сообщает, что номера вызываемых мной абонентов заблокированы! Что за ерунда?

– Ты правильно сделал, что встревожился, Морфеус.- Отвечал лидер Светленгов.- За несколько минут до твоего звонка я получил голосовое сообщение от Шороха. Он сообщил, что захватил наших агентов и они у него в плену.

– Н-да…- Только и смог выговорить Люборец.- У меня было нехорошее предчувствие.

Не надо было разрешать им проникнуть в штаб Воргов.

– Но они же именно для этого и отправились туда, на Лесобазу. Наблюдением со стороны они ничего бы не добились и не получили никакой конкретной информации о планах противника.

– Ну, да. Только что теперь делать? Готовить атаку на вражеский центр, чтобы их вызволить?

– Ты что? Нет! мы не это будем делать. Приезжай сейчас же в штаб. Я тебя жду.

– Хорошо. Я сейчас дома. Буду через 15 минут.

Разговор закончился. Тимофей бросил телефон на стол и кинулся из гостиной в спальню, чтобы переодеться.

Машин на улицах практически не было, а все тротуары были пусты и безмолвны, из-за чего создавалось впечатление, что все жители разом куда-то пропали, и город, словно призрак, стоял в мертвой тишине, освещаемый таинственным оранжевым и желтым светом уличных фонарей.

Тимофей решил нарушить безмолвность спящего города, выехав со двора многоэтажного дома, где жил, на такси, прибывшего буквально через несколько минут после того, как он сделал заказ.

Его "Волга" была в капитальном ремонте после воскресных событий на Червишевском кольце. Слава богу, ее можно было привести в порядок, хотя это и требовало немалых усилий. Ремонтом занимались свои люди – Светленги, работавшие на одной из станций технического обслуживания в Тюмени.

На путь по пустому городу с улицы Малыгина до штаба ушли считанные минуты.

Морфеус расплатился с водителем такси и вышел перед парадным входом четырехэтажки. Ни одно окно этого здания не светилось, но молодой мужчина знал, что внутри находятся как минимум несколько человек: шеф, пара дежурных и двое – трое Светленгов – охранников.

Выйдя из такси и простояв минуту на тротуаре, в двух или чуть более метрах от дверей, Люборец пронаблюдал, как уехала "Жигули – пятерка" с оранжевой прямоугольной лампой на кабине, на которой высвечивалось пять старых добрых, всем знакомых еще с далеких Советских времен, кубиков: три сверху и два снизу.

Тогда все машины такси обязательно имели такой значок. И, как правило, это были только "Волги".

Но вот минута истекла, и Светленг подошел вплотную к входу в дом. Слева, в той двери, которая не имела ручки и не открывалась, всегда оставаясь неподвижной, имелось узкое, малозаметное вертикальное отверстие длиной около двадцати сантиметров. В эту щель подошедший сунул пластиковую карточку с магнитной и стальной полосками с одного края и провел там ею сверху вниз.

Что-то чуть слышно пискнуло. Он потянул за ручку правой дверцы и, открыв ее, проскользнул во внутренние помещения. Тяжелая толстая деревянная дверь, лишь изнутри покрытая тонким железным листом, захлопнулась сама собой, притянутая обратно гидравлическим механизмом, именуемым в народе "локтем".

Холл пребывал в полной тиши и тьме, которую лишь немного разбавлял свет уличных фонарей, проходивший сюда через окно, расположенное по правую руку от любого входящего в это помещение человека. У лестницы, где стояла будка без крыши и со стенками метровой высоты, Тимофея встретили двое охранников в одинаковых военных камуфляжных костюмах с электрометателями* и стрелометами: все висело у них на поясах.

– Доброй ночи, парни!- Поздоровался он.- Как ваши дела?

– Доброй ночи, Морфеус.- Отозвался тот, что был немного ниже, но зато полнее и крепче.- Все спокойно. Пока больше никаких происшествий, кроме недавнего захвата в плен на Лесобазе агентов. Знаешь уже об этом?

– Да, Владимир. Потому я здесь в столь поздний час.

Больше Люборец не стал задерживаться с ними на первом этаже и поднялся на третий в кабинет лидера, дверь которого стояла почти напротив выхода на лестничную площадку, чуть левее от нее. Оказавшись в приемной – сам кабинет главы Светленгов начинался только после еще одной двери, находившейся слева, – он обнаружил того сидящим на столе, который окружал с трех сторон мягкий диван.

Рядом стояла пустая бутылка из-под пива, в руке Рудаков держал другую, начатую.

Из CD – магнитолы на окне доносились негромкие звуки Лунной сонаты Бетховена.

– Доброй ночи, Андрей Александрович.- Сказал Тимофей, встав перед ним.

Тот вел себя весьма странно: сидел в тусклом свете одного ночника с таким непонятным, отсутствующим, туманным взглядом, будто был сильно пьян или обкурился. Сидел с растрепанными сильнее обычного волосами, в наполовину расстегнутой рубашке. Но когда он заговорил, голос оказался вполне трезвым и даже почти таким же резким и громким, как всегда: