Дверь

Глава 24

Блейк

Под подошвами моих ботинок хрустели сухие листья. Грязно-желтая лужайка была покрыта тонким слоем снега. К обеду он растает, а сейчас есть еще несколько часов, чтобы полюбоваться этой картиной.

Джоанна шла рядом, она посильнее укуталась в пальто, и сунула руку в карман моей куртки. Я не шелохнулся, продолжал смотреть и идти вперед, сцепляя наши пальцы в кармане.

– Спасибо, что согласилась съездить со мной, – сказал я.

Джоанна повернула голову в мою сторону, ее волосы были завернуты на затылке во что-то наподобие пучка. Но короткие волоски у лба и за ушами топорщились и выбивались из прически и подхватываемые ветром кружились в разные стороны.

– Конечно, в любое время, – ответила она.

Не думал, что когда-нибудь побываю здесь. Это место вызывает внутри холод и выглядит очень одиноко и печально.

Вдалеке показалась спина Гранта.

Мы подошли к каменному надгробию. Я остановился рядом с отцом. Джоанна убрала руку из моего кармана, и тогда я шагнул вперед, и положил перед надгробием букет ромашек.

Ромашки были любимыми цветами Стэфани. Она всегда говорила, что они очень долго не умирают и выдерживают первые холода.

Я решился и пришел сюда впервые. До этого я даже не был на ее похоронах. Не мог видеть, как гроб с ее телом закапывают в землю. Не мог видеть плачущих людей, и охрипшего от горя отца. Мне было проще бежать от этого. Не замечать некоторых вещей.

А еще я слишком долго винил за смерть Стэфани себя. Ведь я мог остановить ее, спуститься быстрее, схватить ее за руку, да хоть запереть в кухне. Но я не успел, сцепился с матерью и Стэфани уехала.

Больше всего меня мучало то, что Стэф так и не успела насладиться жизнью, она умерла молодой. Она любила жизнь, хотя ей было непросто.

Стэф родилась в небольшом городке Давосе, в Швейцарии, недалеко от заснеженных гор. Ее мама умерла при родах, и Стэф воспитывал отец. Он занимался альпинизмом и преподавал уроки скалолазания в местном спортивном центре. Стэф покоряла горы еще будучи ребенком.

У них даже была особая традиция, в день рождения Стэф они шли в горы, и проводили там время.

В день, когда ей исполнилось семнадцать лет, сама Стэф, ее отец и подруга отца пошли в горы, маршрут был несложным, Стэф называла такие трассы «детскими». Произошел несчастный случай, ее отец сорвался со скалы и умер, прямо в ее день рождения.

Она привнесла в нашу семью традицию – в каждый ее день рождения мы ходили в горы. Позже она рассказала, что это не только день, когда она праздновала свой день рождения, но и день, когда она вспоминала отца. Он не хотел бы, чтобы единственная дочь отказалась от этого праздника из-за его смерти. Он очень любил Стэфани.

После такого потрясения ей пришлось переехать в штаты. Позже Стэф стала работать в центре скалолазания в Нью-Йорке.

Они с отцом были слишком разными. И не должны были сойтись. Но судьба распорядилась иначе. Компания отца занималась реставрацией сгоревшего крыла здания, где находился центр скалолазания. Там они и познакомились.

Это произошло через год, как Елена ушла. Мне было семь, когда отец привел Стэф к нам домой. Я невзлюбил ее сразу. Думал, что она пришла занять место моей матери, к тому же, Стэф была младше моего отца на десять лет.

Я вел себя с ней ужасно, постоянно оскорблял ее, отговаривался. Но Стэф смогла со мной подружиться.

Она говорила, что всегда мечтала о полной семье и благодаря нам она обрела ее. Но она так и не смогла удержать в руках то, что обрела. Вернее, не смогли удержать ее мы.

Джоанна знала все. Я рассказывал ей о Стэфани, о прошлой жизни и том времени, когда я был по-настоящему счастлив. Прошлая неделя помогла ей узнать меня. Однако о себе она не много говорила. Она всегда казалась мне скрытной.

Я рассчитывал плавно перевести наши отношения «секса по дружбе» в нормальные полноценные отношения, но она держалась в рамках, которые мы установили. Мы занимались сексом, она возвращалась к себе домой. Я искренне недоумевал, почему она такая холодная и как мне снова разжечь ее.

Я боялся, сам не знаю почему, что она никогда и ничего не почувствует ко мне. А мне хотелось, чтобы Джоанна не просто хотела секса со мной. Самому мне было недостаточно только секса. Джоанна постоянно была в моей голове.

Поэтому и сейчас она была рядом.

Никто не видел меня таким, каким видела она. Слабым, съедаемым чувством вины, беспомощным и брошенным всеми любимыми людьми в жизни. Одиноким и растерявшим весь интерес к жизни. И мне нравилось то, что она не жалела меня. Возможно, некоторые моменты заставили ее растрогаться, но на этом все. Она больше не поднимала этих тем. И не смотрела на меня, как на маленького беспомощного мальчика.

– Я рад видеть тебя здесь, сын, – сказал отец, поворачиваясь ко мне. – Рад видеть тебя и твою девушку.

Его губы изогнулись в маленькой улыбке. Он подошел и пожал руку Джоанны. Я не стал ему говорить, что мы с ней не пара, впрочем, не стала говорить об этом и она.

– Рада снова вас видеть, мистер Джефферсон, – поприветствовала она моего отца.

– Просто Грант, – поправил он. – Я сразу заметил, что между вами искры летают. Признаться честно, вы первая девушка Блейка, с которой я познакомился.

– Потому что до этого у меня не было девушек, – безэмоционально бросил я. И Джоанна не моя девушка, сама она считает нас друзьями. – Я здесь не за этим.

Отец отстранился и хмуро взглянул в мои глаза.

– Говори. Хотя я итак все знаю.

Мне пришлось вдохнуть, чтобы наполнить легкие воздухом.

– Я зол на тебя. Зол, за то, как ты обошелся за Стэф. Зол из-за ее смерти, зол, что ты позволил Елене разрушить нашу семью, – на одном выдохе сказал я.

– Я знаю Блейк, я знаю. Я виню себя за это вот уже десять лет, – сказал отец.

– Еще я зол, что ты подослал ее ко мне снова, – сказал я. Отец обернулся и взглянул на меня. – А еще, я благодарен тебе за это.

Грант вскинул брови. Он был искренне удивлен этим.

– Да, я благодарен. Потому что это наконец помогло мне понять, что она ушла не из-за меня. Дело не во мне и никогда не было во мне, – выдохнул я.

Джоанна подхватила меня под руку, тонкие пальцы обернули мое предплечье, и она оперлась щекой о мое плечо. Она молчала, но я чувствовал ее рядом, чувствовал ее поддержку.

– Елена до сих пор не нашла себя. Возможно, она будет искать себя всю оставшуюся жизнь, – предположил я. – Я не был плохим сыном и не должен чувствовать себя виноватым в ее уходе.

– Блейк, никто и никогда не винил тебя! – воскликнул отец. – Во всем этом виноват только я один. А когда она вернулась во второй раз… Мне нужно было просто выставить Елену, но я не сделал этого. Я не знал, чего она хочет, и думал лишь о тебе. Я наивно полагал, что если она снова будет рядом, ты станешь счастливее, – признался отец. – Я один виноват в том, что случилось со Стэфани.

– Не думаю, что она хотела бы, чтобы кто-нибудь из нас винил себя в ее смерти. Это был несчастный случай, – сказал я.

– Ты прав, – устало согласился он. – Она не хотела бы этого. Стэфани всегда думала сначала о других, а уже потом о себе. Она была полной противоположностью твоей матери.

Зло и добро. Одну я не хотел видеть, а другую не смогу увидеть никогда.

Хотя я бы даже не стал их сравнивать. Это крайняя степень неуважительности по отношению к Стэфани.

– Еще кое-что, – сказал отец. – Прости, что не верил тебе. Елена рассказала, что пожар устроила сумасшедшая, с мужем которой она крутила. Я такой идиот, что поверил ей, – грустно сказал он.