Страница 8 из 52
Не вызывало сомнений, что скорость отстрела определялась скоростью с которой Резак находил и потрошил туши монстров.
В таком режиме охота продолжалась часа три. За это время партнеры успели забить где-то с полста тварей. А закончилась она совершенно неожиданно.
Бурый отчетливо возбудился и сделал пять выстрелов подряд, чуть ли не в режиме автоматной очереди. Паломник не сразу обнаружил, что на этот раз целью трейсера стала огромная тварь, сродни той, которая возглавила первую стаю монстров, ворвавшихся накануне утром в город. Тварь мотало от выстрелов, а потом она завалилась за угол дома перекрывавший видимость не только камерам Паломника, но и, судя по всему, Бурому.
А тот в это время орал па рации партнеру: «Резак, бросай все и гони двести метров вперед, к белому зданию справа по улице. Там на первом этаже еще вывеска „Вкусно как у мамы“. Я элитника завалил. Туша за углом дома валяется».
Вот только у Резака слова партнера ожидаемого энтузиазма не вызвали.
— Бурый, да ты охренел совсем, что ли? Как ты из своей пукалки мог элитника завалить. Ему твои пули как слону горошины. Ты точно уверен, что прикончил тварь?
— Не зди. Просто повезло. Он наклонился и щитки на затылке разошлись. Вот я в споровый мешок и попал. А ты знаешь, для любого монстра это смерть. Видел бы ты как он задергался. Я еще туда же четыре пули влепил. Так что наверняка сдох.
— А ты его видишь? — уточнил недоверчивый партнер.
— Да как я нахрен могу его видеть, если его угол дома закрывает. У меня хоть и зрение почитай орлиное, но пока еще сквозь стены смотреть не умею. Не развил свой Дар до такого. Кончай болтать. Руки в ноги и бегом. Вокруг ни одной твари нет.
Вслушиваясь в переговоры между Бурым и Резаком, Паломник заключил, что его крестный невероятно эмоционально взвинчен. По видимому «завалить элитника» представляется незаурядным событием. Иначе откуда такое многословие. И еще между делом отметил — трейсер уверен в том, что развивая свой Дар Улья сможет со временем смотреть сквозь стены. В прежнем мире инвалида такое разве что в бреду можно было представить. А здесь, в Стиксе, чуть ли не заурядное умение.
В отличии от Бурого, который буквально фонтанировал радостью, Резак не скрывал своих опасений. И тем не менее, понукаемый партнером, добрался к белой пятиэтажке и осторожно двигаясь вдоль стены заглянул за угол. Потом продемонстрировал скорость, которой матерый спидер мог бы позавидовать. Притормозив в соседнем квартале, Резак высказал партнеру все, что он по этому поводу думает.
— Ты, бля, совсем охуел! Он же живой. Лапами сучит. На меня свои буркалы вытаращил, да так что я на месте чуть не родил. Или ты думаешь, то я своим пугачом смогу элитника добить? Ну нахрен. Я к тебе. Жопой чувствую, что надо из города валить. И побыстрее.
Судя по всему, слова Резака произвели на Бурого должное впечатление.
Виновато поглядев в сторону своего крестника он сказал: «Похоже я лоханулся. Если Резак говорит, что надо сваливать, значит таки надо сваливать. Он хоть и не провидец, но его жопа на предмет шухера любому ясновидящему фору даст. Так что останешься ты здесь один».
После чего Бурый принялся разбирать свою огневую точку, по ходу давая указания партнеру, как тому наиболее безопасным маршрутом добраться до Башни Инвалида.
Резаку понадобилось пятнадцать минут чтобы взобравшись по лестнице на двадцать пятый этаж ввалиться в помещение.
И его первые слова были обращены к Паломнику.
— А это что за хрен с бугра такой? После чего трейсер выхватил пистолет и направил ствол в сторону инвалида.
— Остынь Резак, — резко скомандовал Бурый. — Это мой крестник. Можешь называть его Паломником. А можешь и не называть. Он точно тебе не ответит. Потому как говорить не может.
— Умеешь же ты приятель себе на задницу приключения найти, — буркнул Резак, понемногу успокаиваясь и пряча в кобуру пистолет. —
Нахрена тебе такой крестник? А вдруг он зараженный. Опять же, что это за хреновина у него на башке?
— Эта хреновина называется очками дополнительной реальность, — пояснил Бурый в очередной раз продемонстрировав недюжинные технические познания. — А что касается всего остального, то я законы Улья чту. А эти законы требуют помогать новичкам. И еще, между прочим, если Паломник заблокирует входную дверь, то ты хрен отсюда выберешься. Крестник покажи.
Признаться инвалида удивило то, что Бурый догадался об его возможностях управлять водной дверью. Не даром же он оставил ее открытой на все это время. Но прямую просьбу крестного выполнил не задумываясь. Бронированный лист выполз и торца дверной рамы и наглухо отрезал помещение от лестницы.
Глава пятая. Черная жемчужина
— Дай бог, чтобы у него крыша не поехала до того, как мы отсюда свалим и он нас выпустит, — буркнул Резак окончательно успокоившись и перестав обращать на Паломника внимание. После чего потребовал от Бурого поторопиться.
— Хавать будем уже когда из города выберемся. Так что разбирай свою пушку и погнали отсюда.
— Сейчас, почти готово, — сообщил бородач, отвинчивая от сошек струбцины. Надо только живчика еще сделать.
— С какого хрена? — недоуменно поинтересовался Резак. У тебя же в фляге литра два было. — И в Малыше, в багажнике, запас с прошлого раза остался. Да и у меня в торбе баклажка считай не початая.
— В том-то и дело, что было, — пояснил Бурый, встряхивая наполовину пустую флягу извлеченную из рюкзака. А потом, подойдя к Паломнику быстро извлек из кресла картридж и убедился, что тот практически пустой.
— Ты смотри, — удивился он, — считай всего-то за четыре часа литр живчика организм принял. Значит лечится. Тебе бы еще сожрать чего. Но думаю, желудок пока пищу усвоить не сможет.
После чего доверху заполнив картридж новой порцией живчика и практически опорожнив флягу установил его на место.
— Дальше, крестник, уж извини, все сам. Больше ничем тебе помочь не могу.
— У тебя на плечах голова, или тыква из шеи растет, — взбеленился партнер, глядя на манипуляции Бурого. — И где мы сейчас спиртное найдем, чтобы живчик сделать. Или ты предлагаешь по дороге в магазин заскочить. Да там сейчас такое твориться, мама не горюй.
— Главное спораны есть, а алкоголем как-нибудь разживемся, — буркнул оправдываясь Бурый.
Паломник, внимательно прислушиваясь к разговору, тут же решил оказать ответную услугу своему крестному. Единственному за всю его жизнь человеку, не считая давно умершей матери, который помог ему безо всякой корысти. Ничего не требуя взамен. А что касается того, что так требуют Законы Улья, то инвалид был твердо убежден: люди выполняют законы лишь в том случае, когда им это выгодно.
Надо сказать, что комната в которой Паломник проводил большую часть своей жизни, внешне представляла из себя образчик жесткого минимализма. Большое квадратное помещение, площадью метров в пятьдесят, со стеклянной стеной, отделяющей комнату от террасы с одной стороны и дверью на лестницу, перекрытую бронированной плитой, сверкающей хайтековским хромированным покрытием.
Встроенный в боковую стену лифт, обслуживал исключительно немногочисленных посетителей Инвалида. В первую очередь медицинскую братию и бригаду из клиринговой компании, раз в месяц наводящую чистоту и порядок на этажах, занимаемых инвалидом. На время уборки сам Паломник прятался в личной бронированной комнате, доступ в которую был запрещен для всех. Да еще, изредка, появлялись те же врач, но уже рангом покрупнее, нежели дежурный персонал. С тем чтобы провести текущее обследование клиента и вынести очередной неутешительный вердикт. Сам лифт содержал всего-то три кнопки: на 24, 25 и 1-й этажи здания. И доступ к нему контролировался как навороченной охранной системой, так и вооруженной охрана, дежурящей в холле Башни Инвалида.
А еще в совершенно пустой, сияющей белизной пятидесятиметровой комнате, в которой даже осветительные плафоны отсутствовали, стоял у стены небольшой столик, на котором сейчас валялся рюкзак Бурого. И все. Не считая, конечно, присутствующих трейсеров и самого Паломника, сидящего в инвалидном кресле.