Страница 28 из 52
Как и всегда, любые преимущества, при определенных условиях, становились недостатками. Вот и сейчас, отъехав от дороги в сторону чуть ли ни на километр и двигаясь по степи параллельный этой самой дороге, Паломник допускал, что появись на ней стая тварей стикса, какой-нибудь особо глазастый монстр сможет его углядеть. И не факт, что после этого не захочет подойти поближе, чтобы во отчую познакомиться с самим инвалидом. Такое знакомство для одной из сторон наверняка закончится трагедией. А учитывая тот факт, что кроме титанового копья, от которого не сможет увернуться разве что медляк, в распоряжении Паломника нет никакого другого оружия. В отличии от того же двухметрового рубера, весящего до полутонны, вооруженного когтями, способными поцарапать чугунную чушку и зубами, легко разгрызающими камни средних размеров, это не говоря о других тактико-технических характеристиках, как-то сила и скорость и бронирование, превосходящими по всем параметрам Паломника, даже с учетом уникальных свойств его транспортного средства, результат такого знакомства представляется очевидным.
Казалось бы, напрашивается совершено очевидное решение этой проблемы: свернуть в сторону еще дальше, так чтобы никто и никого не смог увидеть. Мысль о том, чтобы доехать до границы Черного Кластера и впоследствии двигаться вдоль этой самой границы вплоть до Белогорска, запирающего выход из кувшина, попервах показалась инвалиду разумной. А почему бы и нет. Держаться на расстоянии дальней видимости от Черного Кластера, с тем, чтобы не оказаться под влиянием его негативных эманацийи. Добравшись к перешейку разделяющему Черные Кластеры. Устроить себе стоянку и дождаться перезагрузки Белогорска. Даже в самом худшем случае, еды, уложенной в рюкзак предусмотрительной Рыжей из расчета на двоих и кота, ему на две недели хватит. С водой тяжелее. Всего три литра.
— Значит будем экономить, к тому же не факт, что придется так долго ждать, — успокоил себя Паломник.
А потом, воспользовавшись оттоком тварей стикса, занятых пожиранием жителей обреченного города, вырваться на оперативный простор.
В этом варианте его беспокоил всего -то один но весьма потенциально опасный фактор — собственный топографический кретинизм. По рассказу того же крестного, расстояние от дороги до границы Черного Кластера, в смой широкой части, а именно на этом уровне, плюс-минус, отъехав от собственного города по дороге километров на двадцать, составляло тридцать километров. И Паломник всерьез опасался, что потеряв путеводную нить в виде дороги он банально не заблудится в степи, будучи лишенным всяческих ориентиров. А на участке в тысячу квадратных километров, территории с которой не просматривалась ни дорога, ни Черный Кластер, ни изначальный город Паломника, можно было бы ездить неделями, вплоть до того момента, когда закончится энергия в батареях инвалидной коляски. После чего, дождавшись ночи, завыть глядя на звездное небо и застрелиться.
— Это исключительно при наличии пистолета, которого нет, — прервал бредни третьего потока сознания, рационально настроенный первый. Но при этом вынужденный согласится с тем, что без ориентиров, хотя бы в виде солнца на небе, либо пятен мха растущих на южной стороне стволов деревьев, ломится в степь чревато. А поскольку солнце на небе не просматривалось, деревья покрытые мхом, указывающим на юг, вокруг во множестве не росли, да и, как подозревал Паломник, в Улье и Юга-то не было, он принял решение углубится в степь еще на пол километра, с тем, чтобы дорога с этого расстояния просматривалась как тонкая ниточка, а сам он со стороны грунтовки смотрелся незначительным дефектом местности.
После чего понял, что отчаянно проголодался, что и не удивительно, поскольку последний раз он ел чуть больше суток назад, еще в Великом Лесу, и устроил себе импровизированный пикник на природе. Прием пищи, завершившийся обильным возлиянием живчика, значительно улучшил настроение Паломника и вынудил его согласится с расхожей тезой, что еда лучший антидепрессант.
После обильной трапезы, а на этот раз Паломник себе ни в чем не отказывал, поедая сыры и колбасы, уложенные в рюкзак заботливой Рыжей, особенно вкусные после тушенки, служащей ему основной пищей в Великом Лесу, и надеясь, что до пятикилограммового пакета с кошачьим кормом дело не дойдет, инвалида потянуло на сон.
Впрочем вздремнуть ему так и не удалось, поскольку на дороге показались первые из множества тварей стикса, растянувшиеся километровой лентой и бегущие в стороны родного города Паломника. Колонну, как и в прошлый раз возглавлял трехметровый элитник, навроде того, которого инвалид добил после удачного выстрела Бурого. И хотя элитники отличались значительным видовым разнообразием, этот Кинг-Конг напоминал того, что валялся мертвым в Башне Инвалида, как брат близнец.
Это при том, что среди элиты подобная схожесть выглядела совершенно совершенно странной. В отличии от других тварей стикса одного уровня. Те же кусачи отличались друг от друга разве что размерами. А так: же те же самые когти, зубы и даже расположение первых бронированных пластин, защищающих Споровый Мешок.
— Надеюсь этот Амбал не родственники моей добычей. И кровавая месть здесь не в чести.
— Что-то они на этот раз запоздали, — подумал Паломник, да и не слишком их много. Раза в три меньше, чем прошлый раз наличествовало в первой стае, атаковавшей город. К тому же монстры движущиеся в арьергарде выглядят явно потрепанными жизнью. Вот тот, бредущий последним, и вовсе без лапы. Такое впечатление, что это остатки банды, принявшей участие в стрелке с другой бандой. В стрелке, вылившейся в столкновение и окончившееся безоговорочной победой одной из сторон, правда не без существенных потерь у первой. И я кажется догадываюсь, кто представлял вторую сторону. Наверняка Муры.
— Вот только невинных иммунных жалко, — лицемерно произнес Паломник, прекрасно в глубине души понимая, что ему никого, окромя самого себя любимого и немного Рыжей, не жалко.
Все то время, пока по дороге тащилась колонна тварей стикса, Паломник пребывал в состоянии невероятного напряжения. Он даже пошевелится боялся, опасаясь своим движением привлечь кого-нибудь из монстром. И только после того, как последний ковыляющий лотерейщик скрылся вдали, позволил себе расслабится. А потом и заснул. Как будто бы у него в голове кто-то свет выключил, или резко выдернул из него стержень, представляющий его основу.
Проснулся Паломник уже поздней ночью. На этот раз никакая дымка не скрывала ночное небо и звезды сияли особенно ярко. Так ярко, что при их свете вполне можно было бы продолжать движение. Впрочем в небесной подсветке не было никакой необходимости, поскольку каждый стебелек ковыля светился неярким голубовато-серебристым светом, так что вся степь казалось была укрыта покрывалом, изготовленным из сияющего меха голубого песца, либо королевского горностая. На этом фоне грунтовая дорога в отдалении смотрелась черной лентой, украшающей драгоценный наряд.
— Ну хоть с ориентиром в виде грунтовки сложности не предвидеться, — порадовался Паломник. — Всегда приятно знать куда, а главное зачем, ты двигаешься.
— И что-то не так с этой травой. Не даром тут даже тушканчики и змеи не водятся. Надеюсь, она не радиоактивна.
Оказалось, что езда ночью намного комфортнее, нежели днем. Не так жарко, да и простирающаяся вокруг серебристая степь, вместо сухой и выжженной земли, способствовала хорошему настроению.
Неудивительно, что к тому времени когда начало светать Паломник отмахал никак не меньше пятидесяти километров. Что с учетом ранее проделанного пути вплотную приближало его к тому месту, где Черные Кластеры начинали сближаться, оставив в конечном счете между собой пятикилометровый зазор, закупоренный Белогорском.
Но вовсе не это обстоятельство заставило Паломника остановиться.
Дело в том, что вдалеке, слева от себя, в том месте где дорога просматривалась уже разве что с помощью навороченных технических средств, либо благодаря специфическому Дару Улья, он разглядел лагерь Муров. Вернее бывший лагерь, поскольку в настоящее время пространство, усеянное обломками разбитых в щеп машин и обрывками окровавленной одежды вряд ли могло быть использовано в качестве стоянки.