Эмили. Отчаянная

— Эмили, — строго одернул её, припечатав тяжелым взглядом, — прекрати. Зачем ты пришла?

Девушка сглотнула и вмиг посерьезнела. Отпустила цветастое безобразие, которое тут же приклеилось к потолку коридора, а затем положила пирожное на ближайшую полочку. Одернула курточку и сцепила руки, опустив голову, смотря куда-то в сторону.

— Что, вот так сразу? Прямо здесь, в прихожей?

— Да. А потом я вызову тебе такси, и ты отправишься к посапывающей подруге, — послышался её нервный смешок.

Эмили тяжело вздохнула и облизала злосчастные губы, к которым то и дело возвращались его глаза. После медленно подняла потерянный взгляд. И у него внутри что-то ухнуло, отдаваясь эхом. Господи, как она красива…и невинна.

— Я люблю тебя.

К этому жизнь мужчину не готовила. Точнее, какие-то сомнения были, но… Потрясение лишило дара речи и способности шевелиться.

— Да-да, я понимаю, что у нас большая разница в возрасте, ты друг Ваграма, у тебя апатия ко всему после аварии… Я знаю, знаю, что выгляжу глупо… Но, поверь мне, пожалуйста, это абсолютно точно! Я такого никогда не испытывала, ты меня восхищаешь! Благородство, с которым ты отпустил Амалию…меня впечатлило до глубины души! И то, что ты к ней не прикасался… А ведь у мужчин определенная физиология… Ой, прости, — спохватилась, выпучив и без того огромные глаза. — Я ждала дня твоего рождения, чтобы признаться. Ты…особенный. Всё, что ты пережил, сделало тебя таким сильным и…

— Тихо, — перебил он её, разозлившись на несусветную глупость, — всё, что я пережил, сделало меня безобразным калекой. А то, что ты сейчас пыталась с таким отчаянием объяснить, называется жалостью. Видимо, перечитала сопливых романов и считаешь, что ты и есть та самая единственная и неповторимая, способная, попав к чудовищу, растопить сердце и сотворить из него нормального человека. Только в реальности так не бывает, Эмили! Ты слишком мала, чтобы произносить столь громкие слова о любви мужчине, которого не знаешь. И твои представления обо мне — уж, поверь, далеки от правды. Очень далеки…

— Нет! — молит, подлетев к нему, — это не так! Мои представления…мне не важно, каким ты был раньше. Я же чувствую, что сейчас ты очень хороший… Не отталкивай меня, пожалуйста…

Скрипя сердце, но понимая, что на данный момент это единственный способ выбить из девочки дурь о его мнимом рыцарстве, Марсель вцепился в её кисть и дернул Эмили на себя, пугая внезапным напором и грубостью.

— Даже если и так, с чего ты взяла, что мне это нужно? Или, раз я приравниваюсь к инвалиду, у меня больше не может быть предпочтений, и надо брать, что дают? Да? Так?

— Что? — выдыхает, застыв в изумлении, словно перестав дышать.

— А то, что ты не в моем вкусе. Мелковата, полновата и слишком смазлива.

Кажется, она перестала даже моргать.

— На что ты рассчитывала, когда шла сюда? Что я поклонюсь тебе в ноги за оказанную честь? Нет, уволь. Предпочитаю сам выбирать женщин, обходя стороной малолетних дурочек, верящих в сказки. Тебе здесь нечего делать.

— Ты специально так говоришь, — шепчет, словно прощупывая почву, — чтобы я ушла.

— А ты и так уйдешь сейчас, Эмили, потому что я уже теряю терпение. Что из сказанного мною — специально? Ты, что, длинноногая модель, которую я опорочил описанием? Нет, девочка, ты мне просто не нравишься и абсолютно не интересна.

Видимо, говорил он так убедительно, что достиг своей цели. Малышка отшатнулась, вырвав свое запястье.

— Ты же меня даже не знаешь. Как можно быть таким…жестоким и категоричным?

Марсель от души рассмеялся этому заявлению.

— Когда подрастешь, поймешь, как. Тебе пора.

— Я все равно тебе не верю, — снова встает на носочки и целует его в губы.

Это произошло настолько неожиданно, что мужчина не успел сориентироваться. И разозлился, почувствовав уже знакомое влечение… Словно…извращенец…

На самом деле, никаких женщин он уже давно не выбирал. Несколько раз проскальзывала мысль вызвать проститутку, но отметал её тут же. Как можно мучить своим уродским лицом и телом другого, когда сам не можешь смотреться в зеркало без отвращения? Физиология физиологией, она верно отметила, но реальность давно отбила какое-либо желание.

Возможно, такое долгое воздержание и есть причина того, что его крыша едет от невинных прикосновений этой девочки. Или уже съехала, раз руки чешутся сгрести её в охапку и припечатать к стенке, оттр*хав по полной программе.

Последнее ужаснуло Марселя. И заставило убедиться в том, что он не далеко ушел от педофилов. Боже, она же совсем маленькая, наивная и…красивая… Ей бы влюбиться в парня своего возраста… Нет же, стремление кого-нибудь пожалеть — в крови у представительниц слабого пола.

Мужчина отстранил ее резко, не рассчитав силу, отчего она не смогла удержать равновесия и упала на свою филейную часть. А когда он демонстративно скривился в отвращении и внутренней стороной ладони вытер рот, в ее глазах появились слезы…

— Сложно будет с таким характером завести семью… — произносит, на удивление, спокойно, вставая с пола.

— Я и не собираюсь. Вызывай такси, у тебя пять минут, потом я выставлю тебя за дверь. И я не шучу, Эмили.

— Я поняла. С твоей стороны пять минут — это уже щедро. Я подожду на улице.

Да, жуть, как хотелось извиниться перед ней прямо сейчас, особенно, когда девушка поднимала полный боли взгляд на него, храбрясь, чтобы не разреветься в эту минуту, но Марсель держался. Не хватало ещё искалечить ей жизнь… А именно это и произойдет, если она будет настойчива. Ибо он не железный.

— Не смею задерживать… — даже шутливо поклонился.

Эмили прошла мимо и взялась за ручку, постояла так пару секунд, а затем тяжело вздохнула и развернулась. Как же он ненавидел себя в этот момент! Как же сжалось сердце…

— Тебя никто не будет любить так, как я. Мне достаточно лет, чтобы отличить любовь от жалости. И я никого не жалею. Определенно, ты заслужил всё, что с тобой случилось. Возможно, если бы не это, я не стала бы так восхищаться… Переживу, конечно. В конце концов, ты оказался ублюдком, которому внешность важнее… В отличие от меня. С днем рождения.

Девушка тогда выбежала, оставив его терзаться. Но Марсель очень надеялся, что спустя время она поймет и будет благодарна за то, что он не дал ей совершить ошибку. Четыре года. Долгих четыре года между ними. Даже почти пять скоро. И какое-то сраное дежавю в эту секунду.

Мало того, что ничего не прошло, так еще и приумножилось. Сейчас сложно всё скинуть на жалость, ибо за те несколько месяцев, что они пересекались, мужчина точно успел создать дурное впечатление. Так почему же она так настойчива? И как унять это неожиданное трепетное чувство внутри?..

— А я, — Марсель тверд и безэмоционален, — хочу закрыть и открыть глаза, убедившись, что тебя здесь нет. На выход, Эмили.

— Мне давно не восемнадцать и я не прежняя тупица.

— Сомнительное утверждение.

— Эй, — возмущенно хмурится. — На этот раз будет по-моему. Потому что я очень долго думала и пришла к выводу, что тоже тебе не так безразлична, как ты пытаешься меня убедить. Твоя реакция на вчерашний поцелуй…

— Абсолютно ничего не значит, — перебивает Марсель, пожимая плечами, поймав испепеляющий взгляд, — это излишки воздержания. У взрослых такое бывает, малышка. Говорят «тело предало».

— То есть, своей невесте ты точно не изменяешь. Это радует, — улыбается вдруг чертовка, — но и с ней ты точно не спишь, потому что она кажется приличной девушкой. Это тоже плюс…

Он ошарашенно сдвигает брови на переносице и неверяще качает головой. Что это сейчас было? Эта девчонка реально анализирует его половую жизнь?!

— Не хмурься, ты и так грозный!

Эмили подходит прямо к столу и кладет ладошки на столешницу, немного пригнувшись и опустив к нему сосредоточенное лицо. И похожа в этот момент на тигрицу в состоянии алертности — собрана и спокойна перед нападением.

Мужчина и дальше бы восхищался ею, если бы не произнесенная размеренным тоном речь, вогнавшая его в неописуемое изумление: