Альфа. Канатоходцы

— Какая нетипичная реакция на препарат, доктор Розенкройц. Лаборант неверно рассчитал дозировку?

— Роза, наши сотрудники не первый день работают, чтобы так ошибаться. Просто леди Маар у нас дама с подвохом.

Иден с трудом открыла глаза, чтобы взглянуть на собеседницу принцессы. Однако в боксе Елена была одна.

— Вижу, пришла в себя, Иден. Да, заставила ты понервничать штатного лекаря. Он к такому не привык. Шесть часов без сознания, пара остановок сердца. Думали, придётся реанимировать, но вопреки законам природы, твоё тело справилось без помощи извне — в голосе не пряталась тревога, поэтому Иден оставила без внимания своё состояние.

— Да, я не зря не люблю уколы, — Иден выдавила улыбку.

— Ничего, раз выжила, значит, быстро пойдёшь на поправку. Пока останешься в карантине, под наблюдением. Я должна быть уверена, что ты выдержишь поездку до Мерсива.

Яд Маар не возражала, лежала на своей койке, поглаживая ладонь правой руки пальцами левой, и улыбалась.

Глава 4

Если владыка даёт распоряжение, оно исполняется без замедлений. В этом Габриэль убедился на собственном опыте, когда пришёл в школу. Уже через час он был представлен всему коллективу, ознакомлен с расписанием, наделён полномочиями и ограничен обязанностями. Час и жизнь сменила вектор движения.

— И вы совсем не боитесь так решительно обрывать связи с Полисом? — молодая учительница в строгом сером костюме-тройке, смотрела широко распахнутыми голубыми глазами, в которых мешались неподдельный ужас и восторг.

— Я сделал выбор, поздно бояться.

— Это смело, но глупо, — поджала губы дама в годах, отвечавшая за подготовку выпускников. Под её руководством дети приближались к итоговому экзамену, определяющему дальнейшую специальность. — Вы были учёным с хорошей зарплатой и перспективами. А теперь придётся преподавать кучке неблагодарных детишек биологию.

— Ну, не до скончания моих дней, поработаю несколько лет и, надеюсь, вернусь в лабораторию.

Женщины покивали, отведя взгляд. Ни одна из них в подобный исход не верила. Габриэль допил чай и принялся готовиться к первому уроку в выпускной ступени. Его засыпали вопросами не по теме, дети хотели знать какая она, жизнь под радужными куполами Федерации. Почему люди оттуда не прекращают попыток навредить Арвантасу. На эти вопросы у Гейба не было однозначных ответов, но на предложение перейти к изучению человеческого вида, согласием ответили только двое из двадцати.

Занятие закончилось, так и не начавшись полноценно. Габриэль вздохнул.

— Не обращайте внимания, учитель. Мы взбудоражены вашим назначением и вопросов о жизни в Федерации у нас больше, чем о жизни в целом, — девушка в форменном тёмно-зелёном сарафане до колен, смотрела с неприкрытой жалостью. — Арвантес суровое королевство, лучше бы вы просто переселились в другой Полис.

— Не всегда лучшее желанно, госпожа Эстерхази, — он запомнил почти каждого из двадцати.

— Добро пожаловать в Мерсив, учитель Фладд, — девушка улыбнулась и покинула класс.

К счастью средняя ступень искренне интересовалась пестиками-тычинками. И Габриэль понял что, дети двенадцати-четырнадцати лет его самая любимая возрастная группа. Квартира, выделенная школой, мало отличалась от его прежнего жилища. Разве что располагалась на первом этаже пятиэтажного серого здания. Перед заселением нового учителя провели уборку, и Гейб непрестанно чихал от запаха дезинфекантов, которыми щедро пользовались уборщики.

Он развесил свои немногочисленные вещи в стенном шкафу, положил в душевой свежее полотенце и понял, что в четырёх стенах стало внезапно тесно. До духоты. Хотелось на воздух, но бродить в сумерках по городу, расположенному в чужой стране, неразумно. Поужинав супом, купленным по дороге, Габриэль лёг спать.

Елена размяла затёкшую шею и снова посмотрела на сканы мозга Иден. Подопытная, не догадываясь о своём статусе, спокойно спала в боксе изолятора. Пока девушка не видела никаких улучшений в передаче сигналов между участками мозга, отвечающими за способность к распознаванию и воспроизведению эмоций. Но успокаивала себя тем, что с момента введения препарата прошло меньше суток. А с нарушениями женщина жила больше двадцати пяти лет. Елена покрутила головой, с грустью отмечая, как хрустят шейные позвонки и тянет напряжённые мышцы. Работа за мониторами не добавляла ей здоровья.

— Доктор Розенкройц, советую вам отправляться в постель, — механический голос Розы нарушил тишину. Этот медицинский блок не был секретным, наоборот, владыки демонстрировали председателю Полиса, как обеспечивают безопасность фермеров. Даже медблок организовали, потратив немалую сумму. Айлин Динари воплотила в жизнь формулу: «Хочешь что-то скрыть, спрячь это на виду у всех». Сто сорок лет аксиома работала.

— Как жизненные показатели леди Маар?

— Она стабильна. Утром можно ввести заключительный компонент вакцины. И ещё сутки наблюдения в камере для сбора данных.

— Это будет прорыв в исследованиях. Если, конечно, Иден не умрёт от внезапных побочных эффектов препарата и при этом не произойдёт амплификация.

— Идите спать, доктор.

— Слушаюсь, Роза, — девушка вновь зевнула, потом, сохранив все новые данные, поднялась, и пошатываясь от усталости, побрела в один из боксов, в котором обычно коротала ночи. В отличие от своей будущей родственницы, Елена Розенкройц спала без сновидений.

Иден проснулась ближе к рассвету. В помещение отсутствовали окна, но биологические часы женщины подсказывали, что скоро утро. Она чувствовала себя уставшей, измотанной. Каждая мышца отзывалась болью на простейшие движения, язык распух от жажды, губы высохли и потрескались.

— Доброе утро, леди Маар, вода слева от вас, в стакане.

Усилие и вот губ касается прохладная жидкость. Когда стакан опустел, Иден чувствовала себя почти нормально.

— А были те, кто чудо-сыворотку не пережил? — голос хрипел, горло, увлажнённое водой, саднило.

— Разумеется. Большинство обходится без тяжёлых побочных эффектов.

— В ближайшее время я постараюсь меньше путешествовать. Вдруг в остальных Полисах тоже есть опасные заболевания, от которых требуется прививка, — проворчала Иден, не понимая собственной реакции. Незнакомое состояние, когда кулаки сжимаются, дыхание учащается, а в висках начинает пульсировать.

— У меня нет данных по ситуации с заболеваниями в мире, леди Маар. Но после приступа у вас есть основания злиться.

«Так это злость? Как странно», — Иден непонимающе смотрела в пустоту. Привыкнув жить без эмоций, научившись имитации, женщина забыла, что должен чувствовать человек. «Злиться, когда чуть не умер из-за лекарства, призванного защитить твою жизнь, это нормально. Правильно», — пришла она к выводу.

— Я беспокоюсь о своём будущем.

— Хорошо, злость не конструктивна, в отличие от волнения, связанного с перспективами. Благодаря этой эмоциональной реакции можно производить самостоятельную коррекцию будущего.

Продолжения не последовало, поэтому Иден осторожно поднялась. Дышать стало труднее, мышцы дрожали от усилия, перед глазами медленно мелькали «мушки» и она решила не испытывать свои возможности дальше. Устало опустилась на койку, вновь потянулась к стакану, который оказалось удержать сложнее, чем в первый раз. Руки словно потяжелели, и даже поднять их на уровень груди было сложной задачей. Женщина прилегла, подложив под голову плоскую подушку в бледно-зелёном чехле. Кажется, у неё вновь поднимается температура, ткань была такой холодной, что она закрыла глаза от удовольствия.

— Иден, всё хорошо? — женщина она, как уснула, но голос Елены выдернул её из состояния, в котором не было ни снов, ни ощущений. Только покой.

— Сложно сказать, — Будущая леди Маар сидела на невысоком табурете в боксе, в руках она держала планшет, с закреплённой на нём картой Иден. — У меня ощущение, будто пара десятков арв переехала меня раза три.

Елена нахмурилась, что-то нашла в карте, подняла взгляд, прикусила губу, обдумывая свои дальнейшие слова.