Я тебя заберу

Способ передвижения воздушно-наземный, совсем как в клинике — бедром к бедру, с тяжелой рукой на моей талии. Временами не касаясь асфальта.

Все это позорно и унизительно. Словно я девица легкого поведения, а не уважаемый лектор и врач лучшей клиники города. Удивленные взгляды так и буравят спину. Но страх за Глеба сковывает тело, а из головы не выходят диагноз и дата аварии — ровно через два месяца после нашего расставания.

Разрываясь между шоком и паникой, я даже не пытаюсь бороться с Шаталовым. Вместо этого стараюсь успокоиться.

«Вряд ли Марк видел фотографию Глеба. Иначе не рычал бы на меня и не обжигал яростным взглядом».

«Не верю, что Марина рассказала ему о сходстве. Тогда не было бы смысла рисковать своей работой и отправлять мне документы».

Повторяю это про себя как мантры. Делаю глубокие вдохи и долгие паузы. Однако в воздухе отчетливо пахнет неприятностями. Для меня, для Марины или для всех вместе.

— Я с вами ноги переломаю. Можно чуть медленнее? — У парковки кое-как вырываюсь из жесткого захвата.

— О ногах можете не беспокоиться. В ближайшее время они вам не понадобятся.

В другой ситуации я бы, наверное, вспомнила голые мужские плечи и розовые пятки... где-то высоко и очень широко друг от друга. Но стресс держит извилины в тонусе. Никаких глупостей! Никакой слабости!

— На что вы намекаете? — Пытаюсь сделать еще один шаг назад и тут же замечаю приближающейся мерс.

Тот самый, в который Марк затянул меня после ресторана. К счастью, сейчас за рулем водитель.

— Кто говорил о намеках? — Шаталов распахивает дверь и вопросительно выгибает левую бровь. Будто спрашивает: «Ты сама или силой?»

— Я никуда с вами не поеду! — говорю как можно громче. Почти ору.

Вокруг толпа народа. Студенты, преподаватели. Кто-нибудь должен обратить внимание на несчастную женщину, которую средь бела дня заставляют сесть в чужую машину.

Но стоит оглянуться по сторонам... Мы словно невидимки. Все смотрят куда угодно, только не на Шаталова. А я, кажется, вообще никого не интересую.

Гражданская бдительность во всей красе!

— По расписанию у вас сейчас обед. — Марк сдвигает левый манжет рубашки и демонстративно косится на часы. — Я знаю хорошее место. Столик уже заказан.

— Вы теперь так много знаете! — Не дожидаясь, пока облапают, сама устраиваюсь на сиденье. И как щит ставлю на колени сумочку.

— Кое-какие вопросы еще остались. Думаю, вы сами обо всем расскажете.

Обойдя машину сзади, Шаталов садится рядом со мной, и просторный мерседес мгновенно становится маленьким. По ощущениям, не больше матиза.

Ума не приложу, как бы выкручивалась, начни Марк допрос прямо в машине. Но он молчит. Мы сидим совсем близко, почти как в далекие времена. Его взгляд скользит по моим ногам. Точь-в-точь как раньше. На секунду кажется, что сейчас Марк прикажет снять белье и погладить себя между ног.

Однако новая версия Шаталова не произносит ни слова. Серые глаза останавливаются на коленях. Как у границы. И лишь желваки на скулах выдают, чего стоит это спокойствие.

Дико хочется поверить, что и дальше мы сможем удержать хоть какую-то дистанцию. К сожалению, в ресторане надежда тает.

Вначале я этого не понимаю. В огромном помещении полно посетителей. Все шумят, общаются, нет и намека на интимность. Однако в конце зала, куда приводит нас улыбчивый администратор, становится ясно, что я влипла.

— Здесь вам не помешают, — произносит молодой парень, распахивая дверь приватной комнаты.

От вида круглого стола с двумя мягкими диванами накрывает новой волной паники.

— Я с удовольствием осталась бы в общем зале! У вас прекрасный вид из окна, — выпаливаю скороговоркой и замираю у порога как вкопанная.

Не хочу и на минуту оставаться тет-а-тет с Шаталовым. Даже ради информации о его таинственной аварии и вторичном бесплодии. Как-нибудь сложу факты без чужого участия. Наверняка на других страницах медицинской карты найдется что-то еще.

Внутренний голос тоже шепчет: «Не иди!» На мою беду, Марку Шаталову плевать, что о нем подумают.

Будто не замечая, что дама против, он проталкивает меня вперед своей грудью. И пока официант растерянно двигает челюстью, пытаясь что-то сказать, захлопывает за нами дверь.

— Вы обещали мне обед. — Желудок болезненно сжимается.

Есть не хочется совсем. Пить тоже.

— Я не отказываюсь от своего обещания. — Шаталов кивком указывает на диван. — Только еду нужно заработать.

Мерзавец даже не улыбается. Смотрит серьезно то на меня, то на диван. Будто пытается понять, как же нас лучше совместить.

— Не хочу вас расстраивать, но я достаточно зарабатываю. Могу сама оплатить свой счет.

— Отлично. Тогда, раз вы так хорошо зарабатываете... — Каменный торс прижимает меня к столу, заставляя вильнуть на диван. — Скажите, какого хрена вам понадобились мои данные из другой клиники?!

Упершись руками в спинку, Шаталов нависает надо мной. И кажется, с минуты на минуту начнет убивать.

Пугающее впечатление. Вместе с выдвинутым вперед квадратным подбородком... гладким, к которому так и хочется прикоснуться, вместе с потемневшими от ярости глазами... красивыми, похожими на редкий, светящийся изнутри камень, все это выглядит как мой личный апокалипсис.

Впору расстегивать платье и сдаваться, но мысль о другом подбородке и безумно похожих глазах быстро приводит в чувства.

— Я профессионал, а не бестолковый исполнитель. Мне нужна была информация. Вы в ней отказали.

— И поэтому вы позвонили своей подружке?!

Марк достает из кармана телефон и показывает мне видео. На нем Марина. Судя по звуку, это наш с ней вчерашний разговор.

— Хорошо, что служба безопасности обратила внимание на эту запись.

— Я позвонила не подружке, а коллеге! — Внимательно всматриваюсь в экран.

В тот момент, когда Марина открывает файл с фотографией, ее телефон отвернут от камер. Глеба не видно.

Я уже догадалась, что Марк не знает о сыне, но все равно — с души словно камень спадает.

— И никому из вас даже в голову не пришло, что это не останется незамеченным?!

— А вам не пришло в голову, что я имею право знать правду?! В конце концов, я ваш врач!

Смотрю, как быстро пульсирует жилка на виске Марка, как раздуваются крылья носа. Нужно бояться, но почему-то не страшно. Вместо ужаса с головой затапливают совершенно другие эмоции. Неправильные и забытые.

— Вы не мой врач, а врач моей жены!

— Я решаю проблемы семей! Вторичное бесплодие — это не окончательный приговор. Если у вас когда-то уже были дети... — Откашливаюсь. — Есть разные варианты терапии.

— У меня не было детей. — Марк резко отворачивает лицо, как от оплеухи. — У первой жены случился выкидыш. Много лет назад, — говорит в сторону. — Спустя еще несколько лет произошла авария. О ней вы уже наверняка успели прочесть в моей медицинской карте.

— Да. Девять лет назад.

Я не дышу. Новость о беременности первой жены выбивает из легких весь воздух, а упоминание аварии глушит последний страх.

— Что с вами случилось?

Кажется, сердце тоже взяло паузу. В голове тишина. Лишь тянущая боль за грудиной подтверждает, что я в сознании.

— Какое вам до этого дело?

Шаталов склоняется еще ниже. Обдает меня своим горячим дыханием и прошивает таким взглядом, что каждый нерв начинает звенеть от напряжения.

— Я... — С трудом сдерживаюсь, чтобы не облизать губы. — Врач.

— Соври лучше. — Марк снова переходит на «ты».

Его взгляд стекает по моему лицу на губы. Шаталов будто каким-то звериным чутьем улавливает, чего я хочу и что себе запрещаю. Как в прошлом.

— Мне... — Вжимаюсь позвонками в спинку дивана. — Нужен был... диагноз.

— Еще. Одна. Попытка, — произносит Марк с остановками. И стискивает зубы так сильно, словно собирается раскрошить их в муку.

— У меня нет других причин. А у вас, напоминаю, есть жена.

Возможно, сейчас не время напоминать об Анастасии Шаталовой, но кажется, наш спор в любую секунду может перерасти во что-то другое.