Королевская пешка

Из толпы послышались одобрительные выкрики, но они быстро смолкли, наткнувшись на стену укоризненного молчания.

— Энираду всегда был на острие атаки и обороны. Пять лет жил в командной рубке, — Мира не узнала свой голос. Столько было в нем ледяной уверенности и странного спокойствия. А ведь внутри все кипело от ярости. Война, окончание которой она совсем недавно ждала сильнее всего на свете, как оказалось, еще не окончена. Недавно она плакала от счастья и облегчения, услышав ноту о капитуляции Джанната. Сейчас же отчетливо понимала: война за их будущее... тихая, никем не объявленная все еще идет, но этого никто не замечает. – Прежде чем открывать рот на Командующего, скажи: где служил ты все эти пять лет? Что-то я на кителе наград не вижу. За сколько тебя купили? Впрочем, провокации – отличное хобби для труса.

— Я желаю великого будущего для своей страны! Джаннатское отродье, носящее княжеский титул... что может быть страшнее? – презрительно бросил мужчина. Обычный такой. Посмотришь и взгляду не за что зацепиться. Один из тысячи. И от того становится еще страшней. Вдруг все они так думают?

И Мирана срывается с места. Хватает его за грудки и притягивает к своему лицу:

— Подлость. Неблагодарность. Предательство. На это ты, сволочь, людей подбиваешь. А про княжну, только еще слово скажи, и я с превеликим удовольствием тебе что-нибудь сломаю. Нечаянно. В состоянии аффекта. Она – жена офицера, которого я уважаю. Она все то время, что жила здесь, вела себя, как и должна вести себя будущая княгиня. Ее именем и волей организовывались приюты и госпитали. Дети моих друзей, знакомых, соседей не оказались на улице, не голодали, а жили и учились. Да, в скромных условиях, но у них было самое главное – ощущение безопасности.

— Будущая княгиня крутила задницей перед шахди. Прямо под носом офицера, которого ты, девчонка, так уважаешь.

Мира ударила раньше, чем заводила успел среагировать. Инструкторы рукопашного боя были бы довольны. Десять секунд. На ней ни царапины, а ее противник лежит со сломанными носом, ключицей, лучезапястным суставом и голенью.

Полиция прибыла быстро. И двух минут не прошло. Мирана поморщилась. Вероятнее всего арестуют. Штраф заплатить придется, а денег у нее не сказать, чтобы очень много. Впрочем, обойдется она без новой одежды. Совесть и честь... они дороже денег.

— Не может быть, чтобы хрупкая девушка нанесла вам такие травмы. Она же на две головы вас ниже и весит в два раза меньше. Возможно, вы упали, ударились головой и вам это показалось? — издевательски-сочувственно произнес один из двух патрульных, обращаясь к пострадавшему. – Ах, как жаль, что никто не видел кто вас ударил и ваши слова некому подтвердить. И камеры, как на зло, этого не зафиксировали. Сбой. И так по всей столице. Если бы на улицах начались волнения, подстрекателей призвать к ответу было бы сложно.

— Молчи, — шепнул второй полицейский, склонившись к ее уху. – Все, что ты скажешь будет использовано против тебя. А нам бы этого не хотелось.

— Пойдешь со мной на свидание? – с удивлением для самой себя спросила она, силясь вспомнить, когда в последний раз была на свидании. По всему выходило, что пять лет назад, когда в академии училась. Потом война началась и как-то не до этого было. — Сегодня вечером.

— Пойду, — ответил парень одновременно смущенно и радостно. А от его улыбки ледяной комок, сковывающий сердце начал таять.

— Эй, я тоже хочу на свидание, — вклинился его сослуживец. – Я тоже свободен сегодня вечером. Вот не поверишь, всю войну мечтал пойти любоваться фонтанами радужной площади в компании очаровательной девушки и лучшего друга.

— В восемь я буду возле «Звездной дорожки». Не опаздывайте, — улыбнулась Мира, раздумывая, что надеть. Парадную форму? Она новая и чистая. Блестит значком младшего офицера и парой медалей. Или платье? Белое. Купленное с первой стипендии. Единственное, оставшееся от прошлой жизни. Мама сберегла, хотя сама Мира просила отдать все старые вещи в приют. Там они были нужнее.

Тем временем, парни вежливо сопроводили в полицейский кар ее бывшего оппонента, который, почуяв недоброе, начал громко возмущаться и требовать справедливости. А Мирана выдохнула с облегчением.

Все будет хорошо.

Ее страна выстояла перед угрозой религиозного милитаризма, проповедующего уничтожение всех генетически измененных существ. Неужели они не смогут остановить националистов и ксенофобов в самом Талие?

И, возможно, это окажется даже проще, чем ей показалось на первый взгляд. Если эту невидимую войну вместе с ней будут вести миллиарды ее сограждан.

Часть 24

С Энираду мы не поссорились. Мне очень хотелось устроить скандал, изливая на него свои страх, боль, ощущение беспомощности и разочарование всем и вся, но любовь зла. Я просто не могу трепать нервы этому венценосному интригану, даже, если он это заслужил. Мне дуре его жалко. Он это знает. И пользуется без малейших угрызений совести.

С совестью у него, кстати, все хорошо. В смысле: спит она. Гораздо дольше и крепче, чем мне бы того хотелось. А вот моя в анабиоз впадать не желает категорически, если речь идет о некоем княжеском наследнике с золотыми глазами. И грызет, зараза, пока я держу тревожную паузу, а Раду изо всех сил изображает чувство вины и сожаление.

Мы были в его каюте на орбитальной станции. Возвращаться нам в особняк Эстерази князь посчитал неразумным. Ребенку вредно наблюдать истерическое состояние матери. Наверное, стоило поспорить. Но сил на это не было.

— Это было самым безопасным способом вывести тебя и наших детей из-под удара. Неприятным. Унизительным. Но твоей жизни ничего не угрожало, — сказал мой муж с тяжелым вздохом. А потом увлек вслед за собой на не слишком широкую постель.

— В итоге мы имеем катастрофу. – Мой голос дрогнул.

— Всего-лишь скандал.

— Который погребет под обломками нас всех. Я наговорила такого, что за свою жизнь не дам и осколка индиголита.

Энираду немного грустно усмехнулся и покачал головой:

— Этот камнепад не затронет тебя и детей.

— А тебя?

— Выбора не было. Это – меньшее из зол.

— Нам придется развестись?

— А если так? – супруг посмотрел на меня с интересом. – Что будешь делать?

— Подамся в фаворитки. Возьмешь?

— Все будет хорошо. – Энираду обнял меня за плечи, целуя в висок.

— Теперь все знают, кто я. А княжеский наследник не может быть женат на подменыше.

Мне хотелось плакать. От разочарования этой жизнью и боли предстоящей утраты. Потому что развод станет неизбежной точкой в наших отношениях. И дело даже не в том, что мне претит роль любовницы. Это скорее принесло бы столь желанный покой. Но статус наследника вынудит его вступить в новый брак.

Заставлять любимого мужчину разрываться между мной и той другой... пока еще неизвестной? Не хочу. Отнюдь не потому, что не готова бороться за него.

Раду легко просчитать. И воспользоваться его благородством.

Они не преминут этого сделать.

Ему в жены подберут кого-то вроде прекраснейшей леди Ди. Красота, обаяние и чувство стиля будет подчеркнуто безукоризненным происхождением. А как финальный штрих – тонкая, чувствительная натура. Невинной девушке так легко внушить влюбленность и надежду на то, что это чувство получит ответ.

Ради того, чтобы быть со мной... редко, урывками он вынужден будет растоптать, искалечить чистое сердце. И все равно, Энираду будет чувствовать себя предателем, а я преданной. Так зачем множить боль?

— Все будет хорошо, — снова повторил пока еще мой мужчина. – Те, кто был причастен к покушениям на твою жизнь получат по заслугам. Политика диктует определенные правила игры. Но первый шаг сделан. Тиверия уже содрогнулась. А княгиня, ныне уже бывшая, никогда не сможет вернуться. Потому что от ее репутации не осталось даже пепла. А младший сын – ее надежда на возвышение проявил недостойное правящей семьи малодушие. И я даже не о том, что он бросил собственного ребенка. Алес не проявил своих талантов ни на войне, ни в политике. Никто не видел его рядом с тобой, налаживающим работу госпиталей или приютов. Может он отвечал за какое-то из ключевых направлений? Но тяжелая промышленность и сельское хозяйство не были отмечены его вниманием. А эта скотина Новак...