Эркюль Пуаро

«Миссис Дрейк не назовешь заурядной женщиной», – подумал Пуаро. Ей было лет сорок с небольшим, она была высокой и красивой, с золотистыми волосами, чуть тронутыми сединой, и блестящими голубыми глазами. От миссис Дрейк словно исходила аура компетентности. Недаром все устраиваемые ею вечеринки оказывались успешными. В гостиной посетителей ждал поднос с утренним кофе и засахаренным печеньем.

Пуаро видел, что «Эппл-Триз» содержат на самом высоком уровне. Дом был прекрасно меблирован, на полу лежали ковры отличного качества, все было начищено и отполировано до блеска, и при этом ничего не бросалось в глаза. Расцветки занавесей и покрывал были приятными, но вполне традиционными. Дом можно было сдать в аренду в любой момент, не убирая никаких ценностей и не делая никаких изменений в меблировке.

Миссис Дрейк приветствовала визитеров, успешно скрывая, как догадывался Пуаро, чувство досады по поводу своего положения хозяйки дома, где произошло такое антисоциальное явление, как убийство. Будучи видным членом общины Вудли-Коммон, она, несомненно, испытывала неприятное ощущение оказавшейся в какой-то степени неадекватной. То, что случилось, не должно было случиться. В другом доме, с другими хозяевами – куда ни шло. Но на вечеринке для детей, организованной ею, не должно было произойти ничего подобного. Ей следовало об этом позаботиться. Пуаро также подозревал, что миссис Дрейк упорно ищет причину – не столько причину убийства, сколько какой-нибудь промах со стороны одной из ее помощниц, которой не хватило сообразительности понять, что такое может случиться.

– Мосье Пуаро, – заговорила миссис Дрейк четким, хорошо поставленным голосом, который, по мнению Пуаро, отлично прозвучал бы в маленьком лектории или деревенском зале собраний, – я очень рада вашему прибытию. Миссис Оливер говорила мне, насколько бесценной будет для нас ваша помощь в этом ужасном кризисе.

– Заверяю вас, мадам, что сделаю все от меня зависящее, но вы, несомненно, понимаете благодаря вашему жизненному опыту, что это дело окажется весьма трудным.

– Трудным? – переспросила миссис Дрейк. – Ну разумеется. Кажется абсолютно невероятным, что такая ужасная вещь могла произойти. Полагаю, – добавила она, – полиции что-то известно? У инспектора Реглана как будто хорошая репутация. Не знаю, должны ли они обратиться в Скотленд-Ярд. Вроде бы считают, что смерть этого бедного ребенка – событие местного значения. Мне незачем напоминать вам, мосье Пуаро, – в конце концов, вы читаете газеты, так же как и я, – что в сельской местности постоянно происходят трагические события с детьми. Они становятся все более частыми. Конечно, в этом повинен общий рост психической неуравновешенности, но должна заметить, что матери и семьи не присматривают за своими детьми как следует. Ребятишек отправляют в школу по утрам, когда еще не рассвело, и посылают домой вечерами, уже после наступления темноты. А дети, сколько их ни предупреждай, всегда соглашаются, когда их предлагают подвезти в красивой машине. Они слишком доверчивы. Очевидно, тут ничего не поделаешь.

– Но происшедшее здесь, мадам, было совсем иного свойства.

– Да, знаю. Потому я и использовала слово «невероятное». Я просто не могу в это поверить. Все было под контролем. Вечеринку тщательно подготовили, и она проходила согласно плану. Лично мне кажется, что здесь должен иметься, так сказать, сторонний фактор. Кто-то проник в дом – при таких обстоятельствах это нетрудно, – кто-то, страдающий тяжким психическим расстройством. Таких людей выпускают из психиатрических больниц просто потому, что там не хватает мест. Ведь в наши дни постоянно требуются места для новых пациентов. Этот бедняга – если только к подобным людям можно испытывать жалость, что мне, честно говоря, трудновато, – увидел в окно, что здесь идет вечеринка для детей, каким-то образом привлек внимание девочки и убил ее. Конечно, такое трудно себе представить, но ведь это произошло.

– Возможно, вы покажете мне, где...

– Разумеется. Хотите еще кофе?

– Нет, благодарю вас.

Миссис Дрейк поднялась.

– Полиция, кажется, думает, что это случилось во время игры в «Львиный зев», которая происходила в столовой.

Она пересекла холл, открыла дверь и с видом человека, демонстрирующего старинный дом приехавшим на автобусе экскурсантам, указала на обеденный стол и тяжелые бархатные занавеси:

– Конечно, здесь было темно, если не считать горящих изюминок на блюде. А теперь...

Миссис Дрейк снова прошла через холл и распахнула дверь в маленькую комнату с креслами, охотничьими гравюрами и книжными полками.

– Библиотека, – сказала она, слегка поежившись. – Ведро стояло здесь – конечно, на пластиковой циновке...

Миссис Оливер не пошла с ними в библиотеку, оставшись в холле.

– Не могу идти туда, – пожаловалась она Пуаро. – Там все слишком напоминает...

– Теперь там не на что смотреть, – промолвила миссис Дрейк. – Я просто показываю вам, где это случилось, как вы меня просили.

– Полагаю, – заметил Пуаро, – здесь было много воды?

– Разумеется, в ведре была вода. – Миссис Дрейк смотрела на Пуаро так, словно думала, что у него не все дома.

– Но вода была и на циновке. Ведь если голову девочки затолкали в ведро, много воды должно было расплескаться вокруг.

– Да. Даже во время игры ведро пришлось наполнять один или два раза.

– Значит, тот, кто это сделал, тоже, очевидно, был мокрым?

– Да, вероятно.

– Но на это не обратили внимания?

– Нет, нет, инспектор спрашивал меня об этом. Понимаете, под конец вечеринки почти все были растрепанными, мокрыми или обсыпанными мукой. Так что тут едва ли можно было найти ключ к разгадке. Полиция, по-моему, на это не рассчитывала.

– Да, – кивнул Пуаро. – По-видимому, единственным ключом была сама девочка. Надеюсь, вы расскажете мне все, что знаете о ней?

– О Джойс?

Миссис Дрейк выглядела слегка ошеломленной. Казалось, Джойс уже вылетела у нее из головы, и она удивилась, когда ей напомнили о ней.

– Жертва всегда очень важна, – продолжал Пуаро. – Она часто является причиной преступления.

– Думаю, я понимаю, что вы имеете в виду, – сказала миссис Дрейк, хотя явно этого не понимала. – Может быть, вернемся в гостиную?

– И там вы мне все расскажете о Джойс, – закончил Пуаро.

Они снова расположились в гостиной.

Миссис Дрейк казалась смущенной.

– Право, не знаю, что вы ожидаете от меня услышать, мосье Пуаро, – сказала она. – Уверена, что все сведения можно легко получить в полиции или у матери Джойс. Конечно, это будет мучительно для бедной женщины, но...

– Но мне нужно не мнение матери о покойной дочери, – прервал Пуаро, – а четкое, непредвзятое мнение человека, отлично знающего людскую натуру. Если не ошибаюсь, мадам, вы участвуете во многих здешних благотворительных и общественных мероприятиях. Уверен, что никто не мог бы лучше вас описать личность и характер знакомого человека.

– Ну, это не так легко... Дети в таком возрасте – по-моему, ей было лет двенадцать-тринадцать – похожи друг на друга.

– Вовсе нет, – возразил Пуаро. – Они очень сильно различаются по своим характерам и склонностям. Вам нравилась Джойс?

Вопрос, казалось, усилил смущение миссис Дрейк.

– Ну... конечно, нравилась, – ответила она. – Большинству людей нравятся все дети.

– Не могу с вами согласиться, – покачал головой Пуаро. – Некоторые дети кажутся мне крайне непривлекательными.

– Да, ведь в наше время их редко воспитывают как подобает. Их всех отправляют в школы и позволяют им вести весьма вольную жизнь – самим выбирать себе друзей и... О, право же, мосье Пуаро...

– Так Джойс была симпатичным ребенком или нет? – настаивал Пуаро.

Миссис Дрейк осуждающе посмотрела на него:

– Не забывайте, мосье Пуаро, что бедная девочка мертва.

– Мертва или жива, мой вопрос очень важен. Возможно, будь она приятным ребенком, никто бы не захотел убить ее, но в противном случае...