Страница 26 из 77
Она вообще часто мечтала и представляла…
О странном мечтала. Не выйти замуж за миллионера, или заполучить новый наряд, или «развести» маму и бабушку на новый мобильный телефон, а о разных глупостях.
Сейчас почему-то вспомнилось, и стало смешно.
Какие фантазии обитали в её голове…
Ей казалось, что её немногочисленные куклы живые. И Ева очень хотела, чтобы они в этом признались и поговорили с ней. Но сколько она их ни уговаривала, игрушки молчали. Ева даже караулила этот волшебный миг ночью, не спала, подглядывала из-под одеяла, но они сидели по своим местам и стойко притворялись пластиковыми чучелками.
Она мечтала о настоящей живой лошадке с серебряной звёздочкой во лбу, которая могла бы летать, а не только бегать.
И сама мечтала уметь летать. Часто, в детских снах, Ева легко отрывалась от земли и уносилась в небеса.
Ей хотелось иметь невидимого друга – какое-нибудь милое, доброе привидение, с которым можно будет затевать шалости и говорить по душам. Ей так нужен был друг, который всегда будет рядом, не предаст, не обидит, защитит. Ведь он, хоть и невидимый для чужих, но очень сильный и смелый.
Она мечтала повстречать в лесу эльфа или фею и уйти с ними в волшебную страну, искала тот самый заветный «вход в Холмы». И лишь теперь начинала понимать, что, если Эрих прав, она просто искала путь домой.
А ещё она мечтала, что однажды на улице к ней подойдёт таинственный незнакомец…
Или (ещё лучше) она обнаружит его в своей комнате, и даже испугается сначала – откуда же он взялся?
Но незнакомец будет удивительно красив и добр. И он скажет, что пришёл забрать её с собой, потому что он – её папа, и он её очень любит, и всё это время тосковал, но не мог приехать, ведь жестокие враги разлучили их…
Самым любимым фильмом маленькой Евы была старая сказка «Мио, мой Мио» – история о сироте, который оказался сыном короля волшебной страны. Отец разыскал своего мальчика, и бедный, одинокий Боссе превратился в один день в счастливого принца Мио, любимого и желанного.
О, как она мечтала оказаться на месте Мио! Конечно, ей не хотелось расставаться с мамой и бабушкой, ведь их она очень любила. Но Ева верила, что отец их тоже заберёт. И они все будут жить очень дружно и счастливо.
Но папа так и не пришёл.
И тоска по отцовской любви превратилась в разочарование, а со временем, пропитавшись ненавистью матери, эта тёмная горечь стёрла из памяти глупые детские надежды.
А когда Еву угораздило вляпаться в историю со спиритизмом, всё необычное, мистическое, волшебное стало казаться противоестественным и пугающим.
И она упрямо отмахивалась от всего, что хоть как-то не вписывалось в каноны материального мира, нормального мира, к которому ей так хотелось принадлежать. Хотелось, потому что в глубине души она всегда чувствовала, что она где-то «вне», что ей среди людей не место, потому и доказывала с пеной у рта, что она этого мира достойна.
Она НОРМАЛЬНАЯ!
Но детские мечты победили. Они оказались сильнее. Сбылись.
Мечты ведь всегда сбываются. Если это истинные мечты, зародившиеся в душе, а не навязанные кем-то.
И вот Ева, уже не маленькая темноглазая девочка, а взрослая и здравомыслящая женщина, идёт по облакам в компании тысячелетнего ведьмака, экстрасенса и кицунэ.
Вокруг мерцающий туман, словно она стала маленькой фигуркой внутри сувенирного снежного шара. Какие-то силуэты проступают иногда из искрящегося сумрака. Ноги слегка вязнут в этой нежной вате.
Ничего пугающего и страшного. Отчего только Эрих столько нотаций прочитал? Тревога унялась совершенно. Такое чувство, что Ева всю жизнь только и делала, что гуляла порталами.
Интересно, а это белое облако и есть маскировка от Инари? Или весь мир Запределья такой? Но если Тонкий мир такой и есть, как тут ориентируются волшебные существа, и что они тут делают?
Спросить бы, но мужчины молчат. Вдруг тут нельзя разговаривать.
«Это мой “туман”, я нас прячу», – вдруг прошелестело прямо в голове.
Ева вздрогнула от неожиданности, слишком давно в её сознание не проникали чужие голоса.
Нормально так! А если бы она что-нибудь тайное и неприличное думала.
«Люди – странные, – кицунэ снова влезла в её мысли. – Что такое неприличное? Если мужчина хорош, и ты хороша, почему желать друг друга плохо? Не бойся, я не люблю слушать ваши мысли. Просто сейчас я вас прячу, потому слышу. Хочешь знать, что думает Алекс, когда сейчас смотрит на тебя сзади?»
Ева была уверена, что маленькая чертовка сейчас хихикает, снова прикрывая рот рукой.
«Я прячу вас от тех, за “туманом”, поэтому всё такое необычное…»
«А кто там за “туманом”?» – мысленно шепнула Ева.
И тут что-то врезалось в сверкающее облако. Грохнуло так, словно нечто огромное упало с большой высоты. Белёсая стена прогнулась, едва не коснувшись отпрянувшего Эриха. И туман вдруг приобрёл очертания гигантской клыкастой морды медведя.
Ева сбилась с шага, практически отпрыгнула, но Лёха поймал и удержал. Сердце едва не выскочило в панике.
Туманная голова медленно уползла обратно в дымчатую мглу портала. Чтобы через миг шарахнуть ещё громче и страшнее, немного впереди. Жуткий утробный рёв прокатился в пустоте. И упругое облако под ногами задрожало, словно при землетрясении.
Ева испуганно оглянулась на Белова, но он глазами показал, чтобы шла вперёд.
«Не бойся, не дотянутся, пока ты на тропе, – снова насмешливо пояснила кицунэ, вторгаясь в разум Евы. – Иди так, как велел Эрих! Только за ним. Они тебя не зацепят. Я стерегу».
«Нам ещё далеко?»
«Здесь не бывает далеко. Здесь нет времени. Это тебе кажется, что мы идём долго. В мире людей прошёл один миг».
Миг… длиной в бесконечность...
Ева была уверена, что они бредут уже целую жизнь. Особенно теперь, когда на их туманную тропу кто-то без конца пытался вломиться. И вдруг туман вспыхнул ярче, пришлось на секунду зажмуриться.
А в следующее мгновение Вита ощутила на лице сырой осенний ветер, принёсший запах пыли и затхлости.
Она открыла глаза и с удивлением огляделась. Мрачное пустое здание. Загаженное, пугающее, мёртвое.
Эрих ищейкой метнулся вперёд, настороженно осматриваясь, прислушиваясь.
– Снимай защиту, Инари! – И уже оборачиваясь к Черновой и Белову: – Всё тихо…
***
Одиннадцать лет назад она поклялась никогда больше не ввязываться в подобные вещи. Одиннадцать лет она была верна своей клятве. Никакого спиритизма, никакой магии, она даже гороскопы не читала. Ева избегала всё, что запрещала церковь. Ева избегала всё, что выходило за рамки материального, разумного, обычного. Она так стремилась забыть всё, что невозможно было забыть. Она так хотела жить, как живут все нормальные люди.
И вот теперь…
Всё то, от чего она так старательно бежала, догнало Чернову и мстительно шарахнуло с такой отдачей, что едва не переломило пополам.
Еву накрыло волной ужаса.
Чёрные осенние сумерки. Пугающая брошенная высотка, где совсем недавно случилось чудовищное убийство. Жуткая, неестественная тишина, которую нарушает лишь их напряжённое дыхание. На грязном бетонном полу трепещут испуганно свечи.
Эрих, Белов и Инари – по трём сторонам вокруг, словно верные телохранители, всматриваются в пляшущие по стенам тени, ждут.
Она со знанием дела чертит круг, пишет буквы, цифры… Чертит, хоть и уверена, что это лишнее. Духи и так откликнутся на её зов. Чертит так привычно, заправски, как будто и не было этих проклятых одиннадцати лет.
И вот от этого и скручивает душу в узел. Ползёт по коже липкий колючий страх. Не оттого, что согласилась на это безумие, и даже сама инициативу проявила. А оттого, что ей это нравится.
Она делает это так уверенно и привычно, как будто это самое настоящее ЕЁ дело. Как будто ей так не хватало этого.
Руки чуть дрожат, но дрожат от предвкушения, от сопричастности, от прикосновения к тайне. От собственной силы и власти.